О честности

Сначала вопрос. Представьте, что некоему человеку средних лет его старушка-мать захотела помочь – ну, скажем, вымыть в квартире пол. Но то ли из-за немочи, то ли из-за общей "старческой бестолковости" больше грязь развела, чем помогла. А его семилетний ребёнок сам, по собственной инициативе, взялся помыть посуду – и разбил тарелку. Памятную, которую жалко... Ну, и третья ситуация: этот человек сам пролил на пол воду или разбил тарелку. Как, по-вашему, он должен себя повести?
Имеет ли он право ворчать на мать, должен ли наказать ребёнка? Или должен их поблагодарить и утешить? И как должен отреагировать на собственную неловкость? Разозлиться на себя и постараться запомнить, как такое случилось, чтобы не повторить ошибку – или махнуть рукой и сказать "ерунда, дело житейское"? Было бы здорово, если бы вы прямо сейчас ответили, не читая дальше.
В первый год войны подростки работают на уральском военном заводе. Постепенно складывается бригада: Костя Малышев (сирота, брат убит на войне); Сева Булкин (беженец с оккупированной территории); Леночка Туфик (эвакуированная), и двое местных: Катя Зайцева и Коля Глухих. Соревнуясь с комсомольской бригадой Мингарея Бекирова, бригада Кости Малышева выполняет норму на 250 процентов.
Как бы рассказали эту историю в условном 1989–2010 году? (Совсем уж наши времена трогать не будем, им и так несладко приходится) Стылый неприютный пейзаж. Качающиеся бледные тени – бачок подогретой воды с гнилым капустным листом на всех. Заперший свою душу на семь замков цеховой мастер: мат-перемат, "норму давай". Пальцы в заусенцах, бычки, тоскливая грязь и тоскливый сумрак в каждом кадре, на каждой странице.
А в повести Ликстанова – солнце, чистота и порядок, и не только мастер, даже сам парторг завода возится с подростками, как с родными детьми. Вас раздражает такая лакировка действительности?
Меня – нет. Я чувствую, что в книге много того, что называется «выдавать желаемое за действительное», но лжи в ней нет. Есть голод (отчего падает в обмороки Катя, почему Сева каждый вечер выпивает по десять кружек «чая со свистом»?), есть тяжкий изнурительный труд. Просто нет взрослой несправедливости, нет фатальности взрослого мира, которых в тогдашней детской литературе вообще не было.
Книга написана очень хорошо. Мастерски, скупыми точными линиями выстраивается пространство, заполняется непридуманными деталями, персонажи постепенно обрастают характерами, звучит их живая речь. Будто собственными ушами слышишь и таёжный говорок Кости, и стрёкот Кати и Леночки (это когда они вместе, – когда порознь, каждая говорит по-своему), и ломкий, предательски срывающийся с баса на фальцет голос Севы…
Книга – уютна. Как картина, которую увидел – и захотелось туда попасть, всё потрогать. Звонко стукнувшие о стенку лыжи, студёная, пахнущая холодом шерсть пса Шагистого; воспоминания о довоенном шоколаде, от которого «вот здесь, за ухом, щекочет»; сизая, быстро меняющая цвет по краям стальная стружка; кружащий голову запах сосновых досок в упаковочном цехе; медвежья шкура на полу в Катиной комнате; Шагистый старается не наступать на шкуру; Леночкина мама-кубышка; почему нас не впускают в жилище Леночки?..
А ещё там и про любовь есть. Хотя в «Малышке» даже слова такого ни разу не сказано – «любовь». Ведь и Катя, и не по годам серьёзный, самостоятельный Малышок ещё почти дети, им это не к лицу. А душа уже просыпается. И Ликстанов пишет об этом так, будто что-то совсем другое имеет в виду, будто вообще смотрит в другую сторону. Иногда с добрым юмором:
«– Ах, ничего ты не понимаешь в женской психологии! – воскликнула Катя.
Конечно, Малышок не знал, что такое психология, но решил, что это совершенно лишняя и вредная вещь».
Он вообще очень ненавязчив, писатель Иосиф Ликстанов. Написал всего несколько книг, одна из которых оказалась очень хорошей, заболел и умер. Снабдив меня книжкой для перечитывания на – сколько уже лет?.. Всю жизнь.
Каждый раз, принимаясь за «Малышка», с некоторым удивлением заново вспоминаю о его «советскости». О руководящей роли партии, об организации соцсоревнования и прочем. Можно ли было обойтись без этого? Не думаю. Она про это и есть. Про советсткость.
Отец Кати написал ей письмо перед уходом на фронт: «Расти честным, советским человеком…» Глаз метнулся убрать запятую между «честным» и «советским», это же не однородные члены предложения, не синонимичные качества. Книга старая, – может, правила пунктуации изменились?
А потом понимаешь: это изменились другие правила. Быть «честным, советским» означало «хорошим, очень хорошим». Только-то и всего
Мог ли взаправдашний, некнижный отец напутствовать дочь такими словами? Почему бы нет. В тогдашних книгах, во всяком случае, это воспринималось нормально. А вот сказать «будь честным, российским» – это о чём? «Это что, намёк?»
Хотя для ребёнка, лишённого многих знаний и многих печалей, слова «будь честным, российским» прозвучали бы естественно – если бы только ему их сказали. Именно в таком сочетании. Не «будь успешным», а «будь честным»...
Если кто-то думает, что это просто, он ошибается. Ведь говорить недостаточно – надо быть, подавать пример. А это ужасно трудно... сейчас. Мы как будто переняли стиль «административных элит», сводящийся к презентациям и отчётам (не тот молодец, кто хорошо сделал, а тот, кто хорошо презентовал и отчитался). Так и для нас – «главное, говорить правильные слова». Мы не любим правды, боимся её и, если она нам не нравится, объявляем ложью.
«Ложь» – всё, что неприятно, что не услаждает слух. Вот и сейчас: кажется, что автор съезжает куда-то не туда, не так ли?
«Ну зачем-е-ем… Главное, ведь обещал наше время не трогать!»
«И потом, что же получается: в советском прошлом закрывать глаза на отдельные недостатки было можно, а сейчас нельзя? Почему?»
Ну, во-первых, обещал не трогать «пока». А во-вторых – да, на прошлое надо «смотреть поширше» и относиться к нему «помякше», а настоящее – совсем другое дело.
...Как мы относимся в семье к старикам и детям? Требуем ли от них того же, чего от себя? В идеале – нет. К старикам мы терпимы, к детям – снисходительны, а к себе – требовательны, с нас главный спрос. Так ведь «мы» – это и есть настоящее. «Старики» – прошлое, «дети» – будущее...
Прошлое надо уважать и быть ему благодарным. Будущее – на него надо надеяться и в него надо верить. А с настоящим должны быть «взрослые отношения». Больше ничего не скажу (пока). Вы скажите – прав я или нет.