Исповедник Николай Лебедев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:
1 сентября
ЖИТИЕ
Свя­щен­но­ис­по­вед­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев ро­дил­ся в 1869 го­ду в се­ле Бе­ре­жай Бе­жец­ко­го уез­да Твер­ской гу­бер­нии в се­мье по­но­ма­ря Ва­си­лия Ле­бе­де­ва. Се­мья бы­ла из бед­ных, и весь курс Твер­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии Ни­ко­лай обу­чал­ся за ка­зен­ный счет. В 1893 го­ду он с от­ли­чи­ем окон­чил се­ми­на­рию, и на­чаль­ство как од­но­му из луч­ших уче­ни­ков пред­ло­жи­ло ему про­дол­жить за ка­зен­ный счет об­ра­зо­ва­ние в Ду­хов­ной ака­де­мии. Но Ни­ко­лай от­ка­зал­ся от это­го пред­ло­же­ния и по­сту­пил пса­лом­щи­ком в храм в се­ле, где он ро­дил­ся и где слу­жил ко­гда-то его отец. Здесь он про­был пол­го­да и в 1894 го­ду был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в се­ле Вла­сье­во, рас­по­ло­жен­ном в несколь­ких вер­стах от Тве­ри.
Каж­дый трез­вен­ник по­лу­ча­ет свя­тую ико­ну Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, свя­тое Еван­ге­лие, две Тро­иц­кие книж­ки о пьян­стве, эк­зем­пляр уста­ва Об­ще­ства, пра­ви­ла и осо­бый би­лет, удо­сто­ве­ря­ю­щий при­над­леж­ность его к со­ста­ву Об­ще­ства...
Име­на всех чле­нов Об­ще­ства за­пи­сы­ва­ют­ся в осо­бую кни­гу и по­ми­на­ют­ся о здра­вии на про­ско­ми­дии и ек­те­нии в вос­крес­ные дни во все вре­мя со­сто­я­ния их чле­на­ми.
В слу­чае смер­ти трез­вен­ник по­ми­на­ет­ся об упо­ко­е­нии в те­че­ние 40 дней.
При об­щем со­бра­нии чле­нов два ра­за в го­ду со­вер­ша­ют­ся Бо­же­ствен­ные ли­тур­гии об упо­ко­е­нии умер­ших род­ствен­ни­ков, чле­нов Об­ще­ства и боль­шие па­ни­хи­ды, о чем чле­ны из­ве­ща­ют­ся каж­дый раз осо­бо.
Для под­дер­жа­ния и укреп­ле­ния ду­ха трез­вен­ни­ков 12 раз в го­ду бу­дут слу­жить­ся мо­леб­ны Иису­су Хри­сту и Бо­жи­ей Ма­те­ри с ака­фи­ста­ми...
Обет да­ет­ся на срок од­но­го го­да, но срок этот мо­жет быть умень­шен по же­ла­нию чле­на до 3-х ме­ся­цев; для чле­нов же уже окреп­ших срок мо­жет быть уве­ли­чен до 3-х лет...
Каж­дый член Об­ще­ства во все про­дол­же­ние сво­е­го обе­та обя­зы­ва­ет­ся хра­нить без­услов­ную трез­вость, не на­ру­шая его ни­ка­ки­ми пред­ло­га­ми вро­де из­не­мо­же­ния, уста­ли и про­чи­ми.
Всем чле­нам вме­ня­ет­ся в обя­зан­ность по воз­мож­но­сти пре­кра­тить ку­ре­ние та­ба­ку, упо­треб­ле­ние бран­ных слов, пом­ня, что за вся­кое сло­во празд­ное, а тем бо­лее гни­лое, при­дет­ся дать стро­гий от­вет на Страш­ном су­де Хри­сто­вом; пре­кра­тить иг­ру в кар­ты и дру­гие азарт­ные иг­ры, по­се­ще­ние пи­тей­ных за­ве­де­ний и пья­ных ком­па­ний во из­бе­жа­ние со­блаз­на.
Все чле­ны обя­зы­ва­ют­ся по воз­мож­но­сти в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни хо­дить в храм Бо­жий. Ред­ко бы­ва­ю­щий в хра­ме, по трое­крат­но­му вра­зум­ле­нию свя­щен­ни­ка, ис­клю­ча­ет­ся из Об­ще­ства...
Как мож­но ча­ще ду­май и при­по­ми­най вред и па­губ­ность пьян­ства; ви­дишь крест на церк­ви, ду­май так: «Гос­по­ди, Ты рас­пял­ся за нас на этом кре­сте, за на­ши гре­хи по­стра­дал, – как оскорб­лю Те­бя греш­ным пьян­ством, – пла­кать на­до, а не пьян­ство­вать». Ви­дишь зем­лю, – ду­май: «и я в нее ко­гда-ни­будь пой­ду, по­мру, и ме­ня бу­дут су­дить за гре­хи мои, а за пьян­ство гор­ше осу­дят». Ско­ти­ну ли ви­дишь, – ду­май: «и че­ло­ве­ка пьян­ство де­ла­ет по­доб­ным ско­ту бес­смыс­лен­но­му». Утром, встав­ши от сна, и ве­че­ром, от­хо­дя ко сну, вспо­ми­най о сво­ем обе­ща­нии.
Свя­тая ико­на да­на те­бе в бла­го­сло­ве­ние, имей ее все­гда на ви­ду, чтобы она на­по­ми­на­ла те­бе о дан­ном то­бою в ее хра­ме обе­ща­нии: мо­ли Ца­ри­цу Небес­ную о по­мо­щи.
Свя­тое Еван­ге­лие да­но те­бе для то­го, чтобы ты мог чи­тать сло­во Бо­жие и по­учать­ся, как долж­но жить хри­сти­а­ни­ну и что есть во­ля Бо­жия, свя­тая и бо­го­угод­ная.
Ни­ко­гда не за­бы­вай, что ты дал обет Бо­гу, и ес­ли долг вся­ко­го чест­но­го че­ло­ве­ка, дав­ше­го да­же про­стое обе­ща­ние сво­е­му ближ­не­му, ис­пол­нять его, тем бо­лее долг вся­ко­го ис­тин­но ве­ру­ю­ще­го хри­сти­а­ни­на, дав­ше­го свой обет пред Бо­гом и под­твер­див­ше­го его це­ло­ва­ни­ем свя­то­го Кре­ста и Еван­ге­лия, стро­го ис­пол­нять его.
Не за­бы­вай, что в слу­чае на­ру­ше­ния то­бою обе­та тя­же­лый грех ля­жет на твою ду­шу. Твер­до помни, что от лю­дей мож­но ута­ить, но что луч­ше и стро­же лю­дей на­блю­да­ет за на­ми со­весть, ко­то­рая страш­но му­ча­ет нас за гре­хи и втайне со­де­ян­ные. Са­мое же стро­гое на­блю­де­ние за на­ми при­над­ле­жит Все­ве­ду­ще­му Бо­гу, от Ко­то­ро­го ни­че­го не скро­ешь, ни­че­го не ута­ишь и за тай­ные гре­хи боль­шое осуж­де­ние по­лу­чишь.
Ко­гда най­дет на те­бя по­мы­сел и же­ла­ние пьян­ства, в мо­лит­ве и чте­нии сло­ва Бо­жия ищи се­бе сил и под­держ­ки для успеш­ной борь­бы со сво­ею сла­бо­стью...
Все чле­ны обя­зы­ва­ют­ся рас­про­стра­нять меж­ду дру­ги­ми за­да­чи и стрем­ле­ния Об­ще­ства, со­дей­ствуя и при­вле­кая ко вступ­ле­нию в Об­ще­ство но­вых чле­нов, дей­ствуя на них при­ме­ром сво­е­го по­ве­де­ния, сло­вом и убеж­де­ни­я­ми, твер­до пом­ня обе­ща­ние Спа­си­те­ля, что кто сам ис­пол­нит за­по­ведь и дру­го­го на­учит, тот ве­ли­ким на­зо­вет­ся в Цар­ствии Небес­ном (Мф.5,19). По­се­му род­ным и зна­ко­мым сво­им, ко­то­рые склон­ны к раз­гуль­ной жиз­ни и пьян­ству, ле­ни­вы по­се­щать храм Бо­жий, склон­ны к сквер­но­сло­вию, к кар­теж­ной иг­ре и к про­вож­де­нию вре­ме­ни в трак­ти­рах, со­ве­туй, чтобы они оста­ви­ли та­кой об­раз жиз­ни, как непри­стой­ный хри­сти­а­ни­ну. Несо­вер­шен­но­лет­них учи, чтобы они не бра­ли ху­дые при­ме­ры с от­цов сво­их и не ку­ри­ли та­бак. Вну­шай ро­ди­те­лям и всем стар­шим, чтобы они не по­сы­ла­ли ма­ло­лет­них за ви­ном в пи­тей­ные за­ве­де­ния и тем предо­хра­ня­ли их от со­блаз­на и раз­ви­тия в них по­ро­ков. «Го­ре то­му, им же со­блазн при­хо­дит...»
Трез­вен­ник, на­ру­шив­ший обет в пер­вый раз, вра­зум­ля­ет­ся ду­хов­ным от­цом на­едине и остав­ля­ет­ся в Об­ще­стве, ес­ли ока­жет рас­ка­я­ние. О вто­рич­ном на­ру­ше­нии со­об­ща­ет­ся об­ще­му со­бра­нию чле­нов и с на­ру­шив­шим по­сту­па­ют со­глас­но об­ще­му ре­ше­нию. При на­ру­ше­нии обе­та в тре­тий раз член ис­клю­ча­ет­ся из Об­ще­ства...»[1]
В 1901 го­ду мной был устро­ен при­ют для ал­ко­го­ли­ков с ма­стер­ски­ми: сто­ляр­ной, шор­ной, са­пож­ной, пе­ре­плет­ной, швей­ной, куз­неч­ной и сель­ским хо­зяй­ством для тех из ал­ко­го­ли­ков, ко­то­рые не зна­ли ни­ка­ко­го ре­мес­ла, при этом в при­ют я от­дал... и свой скот, и сель­ско­хо­зяй­ствен­ный ин­вен­тарь. В при­юте про­жи­ва­ло од­новре­мен­но до со­ро­ка се­ми че­ло­век, ра­бо­та в ма­стер­ских бы­ла сдель­ная, па­ци­ен­ты при­ю­та по­лу­ча­ли го­то­вый стол, одеж­ду, обувь, а осталь­ной за­ра­бо­ток вы­да­вал­ся им при вы­хо­де из при­ю­та. Цель при­ю­та бы­ла дать воз­мож­ность осла­бев­шим, опу­стив­шим­ся лю­дям вы­дер­жать се­бя, осво­бо­дить­ся от сво­е­го неду­га, под­нять­ся на но­ги и на­чать но­вую жизнь. При­ют су­ще­ство­вал пять лет. Сколь­ко непри­ят­но­стей, тре­вог и за­бот до­ста­ви­ли мне эти ал­ко­го­ли­ки, этот при­ют...
В 1907 го­ду мной был от­крыт при­ют для бес­при­зор­ных де­тей, де­тей, по­ки­ну­тых сво­и­ми ро­ди­те­ля­ми, де­тей ал­ко­го­ли­ков, де­тей с ули­цы. В при­юте де­тей бы­ло до трид­ца­ти се­ми че­ло­век, в воз­расте от пя­ти до две­на­дца­ти лет. Для де­тей бы­ла от­кры­та осо­бая шко­ла, неко­то­рые ма­стер­ские и ве­лось сель­ское хо­зяй­ство. По­жар в при­юте осе­нью 1909 го­да, ис­тре­бив­ший два са­рая с за­па­са­ми хле­ба и се­на, и от­сут­ствие средств при­ну­ди­ли в 1910 или в 1911 го­ду при­ют за­крыть.
В 1906 го­ду свя­щен­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев был на­граж­ден ка­ми­лав­кой.
В на­ча­ле ХХ ве­ка быст­ры­ми тем­па­ми ста­ло раз­ви­вать­ся об­ни­ща­ние рус­ской де­рев­ни. В ре­зуль­та­те это­го мно­гие кре­стьяне на­прав­ля­ли сво­их ма­ло­лет­них де­тей в Санкт-Пе­тер­бург, где они по­па­да­ли в ру­ки ма­сте­ров, ко­то­рые вме­сте с обу­че­ни­ем ре­мес­лам обу­ча­ли их по­ро­кам, и в ре­зуль­та­те гу­би­ли их и как бу­ду­щих ма­сте­ров, и как здо­ро­вых лю­дей. Пьян­ство и по­ро­ки ста­ли при­об­ре­тать сре­ди на­ро­да все боль­ший мас­штаб; по­яв­ля­лось все боль­ше де­тей, ли­шен­ных ро­ди­те­лей или чьи ро­ди­те­ли без­на­деж­но по­гряз­ли в по­ро­ках. Столк­нув­шись с мас­сой без­дом­ных де­тей, отец Ни­ко­лай не мог прой­ти ми­мо них; хри­сти­ан­ский пас­тырь, он не мог не про­тя­нуть им ру­ку по­мо­щи, и в 1907 го­ду он при­нял ре­ше­ние ор­га­ни­зо­вать дет­ский при­ют. С этой це­лью он со­ста­вил воз­зва­ние, ко­то­рое пред­ста­вил ар­хи­епи­ско­пу Твер­ско­му Алек­сию (Опоц­ко­му). 12 ок­тяб­ря 1907 го­да вла­ды­ка на­пи­сал: «С сер­деч­ным удо­воль­стви­ем раз­де­ляю доб­рую мысль и же­лан­ное для го­ро­да Тве­ри де­ло при­зре­ния ни­щих де­тей. Усерд­ней­ше про­шу все при­ход­ские со­ве­ты, со­сто­я­щие при церк­вах го­ро­да Тве­ри, при­нять уча­стие в сем свя­том де­ле... Воз­зва­ние это на­пе­ча­тать и в Епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях, и в осо­бой бро­шю­ре...»[6]
В этом воз­зва­нии отец Ни­ко­лай пи­сал: «Вы, ко­неч­но, ви­да­ли, чи­та­тель, на ули­цах на­ше­го го­ро­да ни­щих де­тей; вы слы­ха­ли их обыч­ную го­лод­ную пес­ню, ко­то­рой они неиз­мен­но встре­ча­ют и про­во­жа­ют всех про­хо­дя­щих по ули­цам: «ба­рин, по­дай­те ко­пе­еч­ку... Хри­ста ра­ди... ко­пе­еч­ку на хлеб...» И в тем­ный дожд­ли­вый осен­ний ве­чер, ко­гда рез­кий хо­лод­ный ве­тер про­ни­зы­ва­ет вас до ко­стей и в теп­лой одеж­де, и в зим­нюю сту­де­ную по­ру вы мо­же­те ви­деть ма­лень­кие фигур­ки этих несчаст­ных, или роб­ко при­жав­ших­ся к стене ка­ко­го-ни­будь до­ма или подъ­ез­да и тщет­но пы­та­ю­щих­ся за­щи­тить от про­ни­зы­ва­ю­ще­го вет­ра и хо­ло­да свое ху­день­кое те­ло, пло­хо при­кры­тое ка­ки­ми-то жал­ки­ми лох­мо­тья­ми, или роб­ко про­тя­ги­ва­ю­щих к вам свои око­сте­нев­шие от хо­ло­да ру­ки и про­во­жа­ю­щих вас сво­ей обыч­ной моль­бой о по­мо­щи. Что же это за де­ти? Кто и что вы­гна­ло их из теп­лых до­мов на хо­лод и дождь, на ули­цу, к без­участ­ным ино­гда лю­дям?.. Это – несчаст­ные де­ти – си­ро­ты, у ко­то­рых нет ни тять­ки, ни мам­ки род­ной, нет ни теп­ло­го род­но­го уг­ла, нет ни­ко­го, кто бы их обул, одел, на­кор­мил, при­лас­кал, по­при­смот­рел за ни­ми; бес­по­щад­ный го­лод и нуж­да вы­гна­ли их на ули­цу ис­кать се­бе там уча­стия сре­ди чу­жой им тол­пы...
Это – де­ти, у ко­то­рых и тять­ка и мам­ка есть, но пьют они, не ра­бо­та­ют, ко­то­рые все, что бы­ло в до­му, про­ме­ня­ли на вод­ку, про­пи­ли все и те­перь вы­гна­ли сво­их де­тей на ули­цу со­би­рать ко­пе­еч­ки с тем, чтобы ве­че­ром про­пить все, что на­со­би­ра­ют те за день. Бед­ные несчаст­ные де­ти!.. Чем вспо­мя­не­те вы свое дет­ство? И есть ли оно у вас – то счаст­ли­вое, зо­ло­тое дет­ство, вос­по­ми­на­ния о ко­то­ром да­ют нам от­ра­ду в ми­ну­ты жи­тей­ских невзгод?.. На ули­це – го­лод и хо­лод, на­смеш­ки и брань, а до­ма тот же го­лод и хо­лод, и вдо­ба­вок ко­ло­туш­ки пья­но­го, озве­ре­ло­го от­ца и ноч­ной раз­гул и раз­врат... Веч­но го­лод­ных, веч­но хо­лод­ных, веч­но без­дом­ных, веч­но го­ни­мых те­перь, что же ждет вас, бед­ные, по­том, ко­гда вы под­рас­те­те?.. Уга­дать не труд­но. Или преж­девре­мен­ная тем­ная, сы­рая мо­ги­ла, или та же без­от­рад­ная жизнь с неми­ну­е­мым го­ло­дом и хо­ло­дом, пьян­ством, раз­вра­том, бо­лез­ня­ми... Улич­ные де­ти – это бу­ду­щие бро­дя­ги, бо­ся­ки, несчаст­ные ал­ко­го­ли­ки, бу­ду­щие во­ры, оби­та­те­ли страш­ных ноч­леж­ных до­мов, до­мов тер­пи­мо­сти и тю­рем. Ули­ца вы­тра­вит, вы­ест в них все, что до­ро­го и свя­то че­ло­ве­че­ско­му серд­цу. Прий­ти на по­мощь хоть ма­лой гор­сти этих несчаст­ных де­тей, на­кор­мить, обо­греть их, при­лас­кать и при­смот­реть за ни­ми и тем спа­сти их от неми­ну­е­мой страш­ной про­па­сти и ста­вит сво­ею за­да­чей от­кры­ва­е­мый Об­ще­ством дет­ский при­ют.
А тут еще это пьян­ство про­кля­тое, этот ужас­ный бич рус­ско­го на­ро­да, эта страш­ная, гной­ная яз­ва рус­ской жиз­ни окон­ча­тель­но под­та­чи­ва­ет здо­ро­вье, си­лы и ма­те­ри­аль­ное бла­го­со­сто­я­ние на­шей де­рев­ни, уби­ва­ет в ней все доб­рое, все свя­тое. Страш­ное пья­ное мо­ре все ши­ре и ши­ре раз­ли­ва­ет­ся по бед­ной рус­ской зем­ле и гро­зит со­вер­шен­но ее за­то­пить. Неис­чис­ли­мые, страш­ные бед­ствия несет оно до­ро­гой нам от­чизне. Де­рут­ся и ре­жут­ся бра­тья, и мать до­че­рей про­да­ет, плач, пес­ни, вой и про­кля­тья... А пи­тей­ное де­ло рас­тет... Сто­ном стонет рус­ская зем­ля от это­го страш­но­го би­ча че­ло­ве­че­ства, от это­го но­си­те­ля го­ря и стра­да­ний люд­ских, и страш­ною бо­лью в ду­ше этот стон раз­да­ет­ся... И хо­чет­ся, страш­но хо­чет­ся крик­нуть всем бра­тьям по ве­ре, всем рус­ским лю­дям: пра­во­слав­ные рус­ские лю­ди, до­ро­гие бра­тья, ку­да вы иде­те? Ведь вы сби­лись с пу­ти, и сча­стья, по­коя вне вам Хри­ста не най­ти... Опом­ни­тесь, вер­ни­тесь к Нему, Хри­стос все: Он – еди­ный веч­ный путь, Он – жизнь на­ша, Он – свет, Он – Са­ма Ис­ти­на...
И так по­сто­ян­но на­по­ми­нать лю­дям – бра­тьям о Бо­ге, о Хри­сте и прав­де Его, прав­де, по­ру­ган­ной и осме­ян­ной те­перь на зем­ле, звать лю­дей ко Хри­сту, к это­му Ис­тин­но­му Све­ту, про­све­ща­ю­ще­му и освя­ща­ю­ще­му вся­ко­го че­ло­ве­ка; го­во­рить о за­бы­тых че­ло­ве­че­ством ве­ли­ких и веч­ных за­ве­тах Бо­же­ствен­но­го Учи­те­ля, за­ве­тах прав­ды, ми­ра и люб­ви, и при све­те их раз­ре­шать все жгу­чие «про­кля­тые во­про­сы» совре­мен­ной жиз­ни, и на этих ве­ли­ких на­ча­лах пы­тать­ся пе­ре­стро­ить жизнь совре­мен­но­го об­ще­ства, от­дель­ных его чле­нов – вот од­на из за­дач на­ше­го жур­на­ла.
Вне­сти хо­тя бы сла­бые лу­чи све­та, лу­чи зна­ния и ве­ры в тем­ную, за­бы­тую, бед­ную де­рев­ню, по­мочь кре­стья­ни­ну со­ве­та­ми в его мно­го­труд­ной, пол­ной жи­тей­ской за­бо­ты и невзгод жиз­ни, до­ста­вить ему ра­зум­ное чте­ние, обод­рить, по­мочь тем, кто бре­дет по тя­же­лой жи­тей­ской до­ро­ге с жаж­дой зна­нья и ве­рой в гру­ди, без по­ня­тья о пра­ве и Бо­ге, как в под­зем­ной тюрь­ме без све­чи – вот еще ка­кую ра­бо­ту при­ни­ма­ет на се­бя наш жур­нал.
На­ри­со­вать, на­ко­нец, яр­ки­ми крас­ка­ми страш­ную кар­ти­ну пьян­ства на­род­но­го, ги­бель­ные по­след­ствия это­го страш­но­го зла для на­шей ро­ди­ны; кар­ти­ну раз­ло­же­ния от пьян­ства се­мьи, об­ще­ства, го­су­дар­ства; ука­зать, что пред­при­ни­ма­ет­ся про­тив это­го ужас­но­го би­ча че­ло­ве­че­ства у нас в Рос­сии, за гра­ни­цей; ска­зать, как бо­рют­ся луч­шие лю­ди на све­те за трез­вость свя­тую; ука­зать, как в по­след­нее вре­мя во мно­гих угол­ках пра­во­слав­ной на­шей Ру­си за­го­ра­ют­ся огонь­ки Бо­жье­го трез­во­го де­ла; при­звать на эту свя­тую борь­бу но­вые луч­шие си­лы от­чиз­ны; по­мочь тем, кто из­ны­ва­ет под бре­ме­нем пьян­ствен­ной стра­сти и ищет из нее вы­хо­да, под­дер­жать и объ­еди­нить всех тру­же­ни­ков на ни­ве на­род­но­го отрезв­ле­ния, спло­тить их в од­ну друж­ную се­мью, од­ну мо­гу­чую рать и пой­ти от­кры­той вой­ной про­тив страш­но­го вра­га ро­ди­ны – пьян­ства на­род­но­го; из­гнать его, из­гнать со­вер­шен­но из род­ной стра­ны, осво­бо­дить рус­ский на­род от тя­же­ло­го раб­ства его – вот за что бу­дет ра­то­вать наш жур­нал. По­ве­дем эту борь­бу во сла­ву Бо­жию, по чув­ству хри­сти­ан­ской люб­ви к ближ­не­му, под по­кро­вом свя­той Церк­ви Хри­сто­вой.
И так все, что спо­соб­но бу­дет разо­гнать зло­ве­щие ту­чи, оку­тав­шие на­шу от­чиз­ну, что мо­жет хоть от­ча­сти осла­бить сгу­стив­шу­ю­ся во­круг нас страш­ную тьму, все, что мо­жет по­бу­дить в че­ло­ве­ке доб­рые, теп­лые чув­ства, что мо­жет воз­бу­дить в ду­ше его жаж­ду прав­ды, ми­ра, добра и люб­ви, укреп­лять и раз­ви­вать в нем эти свя­тые на­ча­ла – най­дет ме­сто на стра­ни­цах на­ше­го жур­на­ла. Не лег­ка на­ша за­да­ча; чув­ству­ем, что мы сла­бы, немощ­ны, чтобы спра­вить­ся с ней, но мы креп­ко, свя­то ве­рим в то, что луч­шие, от­зыв­чи­вые лю­ди рус­ской зем­ли, бо­ле­ю­щие ее яз­ва­ми и неду­га­ми и страст­но же­ла­ю­щие ей об­нов­ле­ния и спа­се­ния, от­клик­нут­ся на наш страст­ный при­зыв и по­мо­гут нам сво­и­ми зна­ни­я­ми, опы­том... со­ве­та­ми; по­мо­гут нам дер­жать креп­ко то вы­со­кое зна­мя, ко­то­рое пи­шем мы на на­шем жур­на­ле, мы ве­рим, что в этом ду­хов­ном об­ще­нии на­шем с до­ро­ги­ми чи­та­те­ля­ми, в этом тес­ном еди­не­нии с ни­ми мы по­черп­нем для се­бя нуж­ную си­лу и мощь, мы ве­рим, что в этой друж­ной сов­мест­ной ра­бо­те на поль­зу до­ро­го­го рус­ско­го на­ро­да за­лог на­ше­го де­ла, вер­ный успех на­ше­го жур­на­ла. Итак: кто жив че­ло­век? – От­зо­ви­ся... К Све­ту, бра­тья, к Све­ту, до­ро­гие чи­та­те­ли! С Бо­гом, за де­ло!..»[12]
19 ав­гу­ста 1929 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли от­ца Ни­ко­лая по об­ви­не­нию в том, что он, ис­поль­зуя свое по­ло­же­ние свя­щен­ни­ка, с цер­ков­но­го ам­во­на буд­то бы вел аги­та­цию, на­прав­лен­ную во вред со­вет­ской вла­сти. На­при­мер, в 1928 го­ду во вре­мя пре­столь­ных празд­ни­ков го­во­рил в про­по­ве­ди кре­стья­нам, что боль­ше­ви­ки ра­зо­ри­ли стра­ну, при­тес­ня­ют кре­стьян и все­ми сред­ства­ми от­вра­ща­ют их от ре­ли­гии. «Осе­нью 1928 го­да, – го­во­ри­лось в по­ста­нов­ле­нии о при­вле­че­нии свя­щен­ни­ка к от­вет­ствен­но­сти, – в де­ревне Ни­ки­фо­ров­ской близ се­ла Вла­сье­во про­изо­шло убий­ство. Из-за се­мей­ных неуря­диц бы­ла уби­та кре­стьян­ка На­у­мо­ва сво­ей род­ствен­ни­цей (зо­лов­кой), де­вуш­кой Ма­ри­ей На­у­мо­вой. Это об­сто­я­тель­ство бы­ло ис­поль­зо­ва­но Ле­бе­де­вым, и он, от­пе­вая уби­тую, над от­кры­тым гро­бом про­из­нес про­по­ведь в при­сут­ствии око­ло 50 кре­стьян, в ко­то­рой ска­зал: «Вот до че­го до­во­дит на­шу мо­ло­дежь куль­тур­но-про­све­ти­тель­ная ра­бо­та и наш клуб, бла­го­да­ря им, на­ша мо­ло­дежь так опус­ка­ет­ся, что идет на убий­ство», что «в клу­бах и крас­ных угол­ках лишь один раз­врат, и это про­ис­хо­дит по­то­му, что на­ша мо­ло­дежь ото­шла от Бо­га». В те­ку­щем го­ду, вслед­ствие рас­ши­ре­ния сов­хо­за Вла­сье­во, зем­ля, при­над­ле­жав­шая Ле­бе­де­ву, под­ле­жа­ла пе­ре­да­че сов­хо­зу. Ле­бе­дев об­ра­тил­ся в празд­ник Пре­об­ра­же­ния к кре­стья­нам с про­по­ве­дью, где ска­зал, что со­вет­ская власть от­би­ра­ет у него зем­лю и он про­сит кре­стьян по­мочь ему, чтобы зем­ля оста­лась в его поль­зо­ва­нии».
По по­во­ду убий­ства На­у­мо­вой сво­ей сно­хи. Да, это бы­ло звер­ское, кош­мар­ное убий­ство. Мо­ло­дая де­вуш­ка, ед­ва до­стиг­шая 18-ти лет, ком­со­мол­ка или быв­шая пред тем ком­со­мол­ка, по­сле спек­так­ля в мест­ном клу­бе, чуть ли не участ­ни­ца спек­так­ля, по­сле обыч­ных тан­цев идет до­мой и звер­ски уби­ва­ет свою спя­щую сно­ху – мать трех или че­ты­рех ма­ло­лет­них (од­но­го из них груд­но­го) де­тей, по­ре­зав ей гор­ло и на­не­ся ей несколь­ко тя­же­лых ран. Го­во­ря об этом убий­стве, я меж­ду про­чим вы­ска­зал та­кую мысль, что неко­то­рая от­вет­ствен­ность за этот по­сту­пок ло­жит­ся и на мест­ную ячей­ку мо­ло­де­жи, что она боль­ше вни­ма­ния и за­бот уде­ля­ет на устрой­ство спек­так­лей, тан­цев и уве­се­ле­ний, чем се­рьез­ной и нуж­ной ра­бо­те – та­ко­му вос­пи­та­нию мо­ло­де­жи, ко­то­рое бы ис­клю­ча­ло воз­мож­ность сре­ди мо­ло­де­жи по­доб­ных кош­мар­ных фак­тов, как это звер­ское убий­ство. Через несколь­ко дней по­сле это­го мне при­шлось ве­сти на эту те­му бо­лее по­дроб­ный раз­го­вор на мель­ни­це с пред­ста­ви­те­лем ячей­ки... Я вы­ска­зал та­кую мысль, что на пар­тий­ной мо­ло­де­жи, как на пе­ре­до­вой, в част­но­сти на мест­ной ячей­ке ком­со­мо­ла, ле­жит ве­ли­кая за­да­ча – под­го­тов­ка и пе­ре­вос­пи­та­ние совре­мен­ной мо­ло­де­жи для пред­сто­я­ще­го со­ци­а­ли­сти­че­ско­го пе­ре­устрой­ства стра­ны, под­го­тов­ка кад­ров нуж­ных для это­го ра­бот­ни­ков, – ра­бо­та слиш­ком се­рьез­ная, от­вет­ствен­ная, тре­бу­ю­щая по­то­му осо­бен­но­го вни­ма­ния и на­пря­же­ния сил. Бы­ло вре­мя, ко­гда вос­пи­та­ние мо­ло­де­жи ле­жа­ло от­ча­сти на нас, те­перь мы со­шли со сце­ны, эти обя­зан­но­сти пе­ре­шли те­перь к вам, ком­со­мо­лу; на вас устрем­ле­ны взо­ры всей стра­ны, вы яв­ля­е­тесь це­мен­том для бу­ду­ще­го стро­и­тель­ства, по­это­му нуж­но и бо­лее стро­гое, вни­ма­тель­ное от­но­ше­ние к се­бе, нуж­на се­рьез­ная ум­ствен­ная ра­бо­та над со­бой, боль­ше уде­лять вни­ма­ние кни­ге, а меж­ду тем кни­ги да­же пар­тий­ной ли­те­ра­ту­ры мо­ло­де­жью не чи­та­ют­ся или ма­ло чи­та­ют­ся, и кни­ги в биб­лио­те­ке ле­жат нераз­ре­зан­ны­ми (ведь это­го фак­та, что мо­ло­дежь ма­ло уде­ля­ет вни­ма­ния кни­ге, от­ри­цать и ячей­ка не бу­дет), че­му я был сам сви­де­те­лем. Нель­зя же огра­ни­чи­вать и сво­дить ра­бо­ту ячей­ки к устрой­ству лишь спек­так­лей, тан­цев и дру­гих уве­се­ле­ний. Нуж­но при­нять все ме­ры к то­му, чтобы меж­ду мо­ло­де­жью бы­ло мень­ше слу­ча­ев пьян­ства, ху­ли­ган­ства, по­но­жов­щи­ны, что по­доб­ны­ми по­ступ­ка­ми пар­тий­ная мо­ло­дежь кла­дет пят­но на всю пар­тию...
Во вре­мя на­хож­де­ния от­ца Ни­ко­лая в тюрь­ме при­хо­жане се­ле­ний Па­сын­ко­ва, Ни­ки­фо­ров­ской, Пе­ре­ме­рок, Ие­не­ва, Коль­цо­ва вы­сту­пи­ли в за­щи­ту сво­е­го пас­ты­ря. Они пи­са­ли в за­яв­ле­нии к вла­стям: «Свя­щен­ник Ни­ко­лай Ва­си­лье­вич Ле­бе­дев во вре­мя сво­е­го 35-лет­не­го слу­же­ния в на­шем при­хо­де про­явил се­бя с хо­ро­шей сто­ро­ны. Он ни­ко­гда не был ко­ры­сто­лю­бив. Ни­ко­гда не на­зна­чал опре­де­лен­ной пла­ты за тре­бы, а удо­вле­тво­рял­ся тем, что да­ют ему, и не тре­бо­вал от тех, кто не да­вал ни­че­го. Все­гда был добр и от­зыв­чив к чу­жо­му го­рю. Во вре­мя сво­ей 35-лет­ней пас­тыр­ской де­я­тель­но­сти он про­явил се­бя как об­ще­ствен­ный де­я­тель; бо­рясь с гру­бо­стью, ху­ли­ган­ством и пьян­ством, за­крыл су­ще­ство­вав­шие у нас ка­ба­ки, от­крыл вме­сто них две шко­лы, устра­и­вал чай­ные с чи­таль­ня­ми, ли­те­ра­тур­ны­ми чте­ни­я­ми и ту­ман­ны­ми кар­ти­на­ми. От­крыл Об­ще­ство трез­во­сти, спа­сая лю­дей от по­ги­бе­ли и раз­вра­та. Те сред­ства, ко­то­рые по­лу­чал от трез­вен­ни­ков, он не брал се­бе, а вкла­ды­вал их на дру­гое по­лез­ное об­ще­ствен­ное де­ло: дет­ский при­ют, ос­но­ван­ный им на 40 че­ло­век бес­при­зор­ных де­тей, де­тей ал­ко­го­ли­ков и бед­ней­ше­го на­се­ле­ния. Кро­ме то­го, он пы­тал­ся об­ра­тить на чест­ную тру­до­лю­би­вую до­ро­гу лю­дей, сбив­ших­ся с пу­ти, под­дав­ших­ся пьян­ству, при­вле­кая их к тру­до­вой и чест­ной жиз­ни, устра­и­вал им раз­ные ма­стер­ские: швей­ные, са­пож­ные, кор­зин­ные, где бы­ли ру­ко­во­ди­те­ли-спе­ци­а­ли­сты. Кро­ме то­го, он ор­га­ни­зо­вал кре­дит­ное то­ва­ри­ще­ство, об­слу­жи­ва­ю­щее 33 де­рев­ни, рас­про­стра­ня­ю­щее се­ме­на, зем­ле­дель­че­ские ору­дия, пло­до­вые де­ре­вья, при­вле­кая на­се­ле­ние к ве­де­нию куль­тур­но­го хо­зяй­ства. Всю свою жизнь в на­шем при­хо­де он от­да­вал все­го се­бя на­ро­ду, бо­рясь с гру­бо­стью, неве­же­ством, тем­но­той, пьян­ством и ху­ли­ган­ством. Он не за­ни­мал­ся ка­кой-ли­бо про­во­ка­ци­ей и про­па­ган­дой про­тив со­вет­ской вла­сти, не вы­сту­пал ни на ка­ком со­бра­нии. Он ни­ко­гда не был вра­гом на­ро­да, а был все­гда дру­гом его, по­лез­ным и цен­ным чле­ном об­ще­ства, а по­се­му мы, при­хо­жане се­ла Вла­сье­во и граж­дане се­ле­ний Па­сын­ко­ва, Ни­ки­фо­ров­ской, Пе­ре­ме­рок, Ие­не­ва, Коль­цо­ва, хо­да­тай­ству­ем пе­ред ОГПУ о его осво­бож­де­нии».
Вла­сти не вня­ли про­ше­нию на­ро­да, и 3 но­яб­ря 1929 го­да свя­щен­ник был при­го­во­рен к трем го­дам за­клю­че­ния в Со­ло­вец­кий конц­ла­герь, где он про­был до 9 ав­гу­ста 1931 го­да, а за­тем был вы­слан в го­род Ме­зень Ар­хан­гель­ской об­ла­сти. В июле 1932 го­да от­ца Ни­ко­лая пе­ре­ве­ли в Ар­хан­гельск, а за­тем вы­сла­ли в Усть-Ку­лом­ский рай­он в се­ло Кер­чё­мья Ко­ми об­ла­сти. 19 ав­гу­ста 1932 го­да окон­чил­ся срок ссыл­ки свя­щен­ни­ка. Для вы­ез­да с ме­ста ссыл­ки тре­бо­ва­лось со­гла­сие мест­но­го ОГПУ, но оно не бы­ло да­но, и свя­щен­ник еще на год остал­ся в Кер­чё­мье.
Дочь от­ца Ни­ко­лая до­би­лась встре­чи с чле­ном Вер­хов­но­го су­да РСФСР Ааро­ном Соль­цем и из­ло­жи­ла ему, кто был ее отец и суть сво­ей прось­бы. На за­яв­ле­нии, по­дан­ном до­че­рью, он на­ло­жил ре­зо­лю­цию об осво­бож­де­нии свя­щен­ни­ка. В за­клю­че­ние встре­чи она спро­си­ла его: «Мо­гу ли я узнать о ре­зуль­та­тах сво­е­го хо­да­тай­ства и ко­гда?» – «Ваш отец при­е­дет к вам, вы и узна­е­те», – от­ве­тил тот.
Ле­том 1933 го­да по­ло­же­ние свя­щен­ни­ка силь­но ухуд­ши­лось. По­сыл­ки, ко­то­рые по­сы­ла­ла дочь, из-за даль­но­сти рас­сто­я­ния и за­труд­нен­но­сти в сред­ствах со­об­ще­ния до­хо­ди­ли не ре­гу­ляр­но и со зна­чи­тель­ным опоз­да­ни­ем. Здо­ро­вье от­ца Ни­ко­лая в это вре­мя силь­но по­шат­ну­лось, и он стал быст­ро сла­беть. Дочь свя­щен­ни­ка сно­ва на­пи­са­ла пись­мо Соль­цу, за­кон­чив его сло­ва­ми: «Бу­ду ве­рить, что вы при всей сво­ей важ­ной ра­бо­те сдер­жи­те свое чест­ное и стой­кое сло­во ком­му­ни­ста, и я до­ждусь, что мой отец дей­стви­тель­но при­е­дет ко мне».
Од­на­ко, несмот­ря на все обе­ща­ния вла­стей, он не вер­нул­ся до­мой. Свя­щен­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев умер в ссыл­ке в се­ле Кер­чё­мья Усть-Ку­лом­ско­го рай­о­на Ко­ми об­ла­сти 1 сен­тяб­ря 1933 го­да и был по­гре­бен на де­ре­вен­ском клад­би­ще в без­вест­ной ныне мо­ги­ле.
По­сле аре­ста от­ца Ни­ко­лая храм в се­ле Вла­сье­во был за­крыт, вновь он был от­крыт лишь в 1989 го­ду. Это был пер­вый храм в Твер­ской епар­хии, в ко­то­ром воз­об­но­ви­лось бо­го­слу­же­ние по­сле несколь­ких де­ся­ти­ле­тий го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь.
Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)