"Когда поезд подошёл к станции Дно, телеграфный чиновник стоял с телеграммой на имя Государя Императора.

Телеграмма была передана Его Величеству, и я вошёл в вагон Государя узнать, от кого она. Государь мне сказал, что эта телеграмма - от Родзянко, который просит остановиться на станции Дно и подождать его приезда из Петрограда с докладом. Государь меня спросил, имею ли я сведения о том, когда приедет Родзянко. Я сказал, что сведений у меня никаких нет и что я сейчас справлюсь по аппарату, выехал ли Родзянко из Петрограда.
Отправившись в аппаратную комнату, я по телеграфу получил из Петрограда ответ, что экстренный поезд для председателя Государственной думы заказан и стоит уже несколько часов в ожидании его приезда. Я попросил, чтобы со станции по телефону навели справки в Государственной думе, когда он предполагает выехать. Получен был ответ, что председатель Государственной думы сейчас в комиссии и не знает, когда сможет выехать. Кроме того, я получил известие, что прилегающая к Царскому Селу часть Виндаво-Рыбинской железной дороги занята революционными войсками и генерал-адъютант Иванов остановился со своим поездом в Вырице.
С этими сведениями я пришёл к Его Величеству. Государь принял решение продолжать путь на Псков и поручил мне послать Родзянко извещение, что Он просит его приехать в Псков. Когда поезд тронулся со станции Дно, Государь позвал меня к себе в купе и поделился своими сомнениями, не лучше ли будет дать ответственное правительство и вообще пойти на такие уступки, которые могли бы разрешить создавшееся положение.
Вопрос об ответственном правительстве, вокруг которого была создана такая шумиха, неоднократно поднимался при моих разговорах с Государем, причём я каждый раз встречал со стороны Его Величества определённо отрицательное отношение ко всякой ломке во время войны, так как Государь находил, что при таком напряжении всех сил страны совершенно не время заниматься внутренними реформами. Когда я с Государем об этом говорил в последний раз в конце ноября, он выразил желание, чтобы я ознакомился с вырабатываемым Протопоповым проектом. С тех пор я в разговорах с Его Величеством этого вопроса больше не касался.
Государь приказал мне выехать из Пскова навстречу Родзянко, проехать с ним две-три станции до Пскова и предупредить его о решении Его Величества пойти навстречу неоднократно ранее высказывавшемуся желанию.
Выйдя от Государя, я сделал распоряжение о заказе для меня экстренного поезда от Пскова по направлению к станции Дно, так как предполагал, что Родзянко, согласно сообщению, выедет на станцию. По прибытии в Псков я получил телеграмму за подписью Бубликова с извещением, что председатель Государственной думы отменил свой выезд из Петрограда.
На станции Псков Его Величество встретил генерал-адъютант Рузский со старшими чинами штаба, и Государь пригласил к обеду его и генералов Данилова и Савича. После обеда Государь прошёл в свой вагон. В ожидании приёма генерал Рузский обратился ко мне в салон-вагоне поезда в присутствии дежурного флигель-адъютанта герцога Лейхтенбергского со словами: "Вот что вы наделали... Вся ваша распутинская клика... До чего вы теперь довели Россию". Я счёл совершенно неуместным в императорском поезде объясняться с человеком, обвинявшим меня в каких-то отношениях с Распутиным, зная доподлинно, что генерал Рузский, будучи по болезни уволен с поста главнокомандующего Северо-Западным фронтом, сыпал с Кавказа (где лечился) телеграмму за телеграммой тому же Распутину, прося его молитв о возвращении его на этот фронт...
Вскоре генерал Рузский был принят Государем и представил Его Величеству телеграмму генерала Алексеева:
"Телеграмма. Его Величеству. Псков.
Ежеминутно растущая опасность распространения анархии во всей стране, дальнейшее разложение армии и невозможность продолжения войны при создавшейся обстановке настоятельно требуют издания Высочайшего акта, могущего ещё успокоить умы, что возможно только путём призвания ответственного правительства и поручения председателю Государственной думы составить его. Поступающие сведения дают основание надеяться на то, что думские деятели, руководимые Родзянко, ещё могут остановить всеобщий развал и что работа с ними может идти, но утрата всякого часа уменьшает последние шансы на сохранение и восстановление порядка и способствует захвату власти крайними левыми элементами. Ввиду этого усердно умоляю Ваше Императорское Величество немедленно опубликовать из Ставки нижеследующий манифест:
Объявляем всем верным нашим подданным: грозный и жестокий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей Родиной. Близок решительный час. Судьба России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, всё будущее дорогого нам Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.
Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, я признал необходимым призвать ответственное (перед представителями народа) правительство, возложив образование его на председателя Государственной думы Родзянко из лиц, пользующихся доверием всей России. Уповаю, что все верные сыны России, тесно объединившись вокруг престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить её великий подвиг.
Во имя нашей возлюбленной Родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед нею, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолеют её. Да поможет нам Господь Бог".
Генерал-адъютант Алексеев. 1 марта 1917 г.
Когда генерал Рузский ушёл, Государь позвал меня к себе и передал телеграмму, составленную Им на имя Родзянко, в которой Его Величество объявлял свою монаршую волю дать ответственное правительство, сохранив ответственность лично перед Ним как Верховным вождём армии и флота, министров военного и морского, а также - по делам иностранной политики - министра иностранных дел. Государь повелел сейчас же отправить по Юзу эту телеграмму Родзянко, чтобы по возможности скорее получить от него ответ, как и сведения обо всём, что творится в Петрограде.
Пройдя от Его Величества в свитский вагон, куда зашёл генерал Данилов, я просил его распорядиться о предоставлении мне аппарата Юза для передачи телеграммы Государя. Рузский, который после доклада у Его Величества прошёл в купе министра двора, услыхав это, вышел в коридор, вмешался в разговор и заявил, что это невозможно. Я ему сказал, что это повеление Государя, а моё дело - потребовать его исполнения. Генерал вернулся к министру двора графу Фредериксу и сказал, что такого "оскорбления" он перенести не может, что он здесь - главнокомандующий генерал-адъютант, что сношения Государя не могут проходить через его штаб помимо него и что он не считает возможным в такое тревожное время допустить Воейкова пользоваться аппаратом его штаба. Министр двора, выслушав генерала Рузского, пошёл со мною к Его Величеству и доложил Ему о происшедшем столкновении. Государь удивился требованию генерала Рузского, но, желая прекратить всякие недоразумения, взял у меня телеграмму и отдал её графу Фредериксу с приказанием передать Рузскому для отправки.
С радостным выражением лица ушёл с нею генерал Рузский в свой штаб, оставив гнетущее впечатление среди лиц свиты, с которыми успел уже поделиться своим мнением о то, что единственный выход для Государя - сдаться на милость победителя (победителем в его мнении была Государственная дума, непосредственно руководимая её председателем Родзянко). Больше я Рузского в этот вечер не видел и никаких разговоров с ним не вёл".
Из воспоминаний Дворцового коменданта и члена Союза ревнителей Памяти Императора Николая II - В.Н. Воейкова
(В.Н. Воейков "С Царём и без Царя", с. 189-193)
#Союз_Ревнителей_Памяти_Императора_Николая_II #Царь_Мученик #Предательство_Измена #Романовы