А-янь, Уинд, Стелла, три имени одного человека, или же три его грани.

«Одинокая ласточка» Чжан Лин — это история о девушке из небольшой китайской деревушки, пережившей японскую оккупацию и послевоенные перемены. Три мужских взгляда-воспоминания о жизни в беспощадные время. Публикуем фрагмент из романа, выходящего в издательстве «Фантом Пресс» в переводе Ольги Кремлиной:
«— Уинд... ты так похожа... на Уинд, — невнятно прошептал я.
К моему изумлению, палец на правой руке, которым я не мог шевельнуть десять лет, внезапно дрогнул.
Она расслышала мои слова. Я видел, как глаза у нее постепенно наполняются влагой. Она не стала брать в руки платок или салфетку, потому что не желала признавать свои слезы. Вместо этого она притворилась, будто поправляет шляпку, и слегка откинула голову назад, давая слезам неторопливо затечь обратно. Потом она прочистила горло и отчеканила:
— Не знаю я никакой Уинд.
Она извлекла из кармана элегантного плаща не менее элегантную визитную карточку и положила ее рядом с подушкой. Она сказала, что работает корреспондентом в какой-то известной вашингтонской газете, которая выходит на китайском языке. Их журналисты берут интервью у американских ветеранов, воевавших в Китае, чтобы выпустить памятный сборник в честь семидесятилетия победы над Японией. Она нашла мое имя в библиотеке Конгресса, в старых списках группы ВМС.
Английским она владела гораздо, гораздо лучше, чем двадцать три года назад. Только одну фразу она произнесла немного врастяжку, а больше не к чему было бы придраться, хотя thank you (“спасибо”) у нее по-прежнему превращалось в sank you. Она говорила деловито, как опытный корреспондент, ровным уверенным голосом, который, казалось, не допускал и намека на эмоции. Ее взгляд крепко, точно булавкой, пришпилил меня к месту, и даже когда она молчала, я понимал, кто из нас хозяин положения.
Я вдруг догадался, зачем она пришла. Она спешила показать мне, пока я не умер, что она знает, где я, и куда бы я ни отправился, она никогда не даст мне спрятаться от стыда».