ИМЕННО ОБЕЩАНИЯ БОЖИИ ДАЮТ ТВЕРДОЕ УПОВАНИЕ НА ЖИЗНЬ!

"Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лице Твое от меня? Доколе мне слагать советы в душе моей, скорбь в сердце моем день и ночь? Доколе врагу моему возноситься надо мною? Призри, услышь меня, Господи Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным; да не скажет враг мой: «я одолел его». Да не возрадуются гонители мои, если я поколеблюсь. Я же уповаю на милость Твою; сердце мое возрадуется о спасении Твоем; воспою Господу, облагодетельствовавшему меня." (Пс 12:2-6)
В этом псалме развивается, по сути, та же мысль, что и в предыдущем. Давид, не только теснимый внешними невзгодами, но и подавленный огромным собранием злых, коль скоро у него оставался лишь один выход, взывает к верности и защите Божией, и в конце концов, собравшись с духом, несмотря на страх перед смертью, черпает из обетования Божия твердое упование на жизнь.
2. Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лице Твое от меня? 3. Доколе мне слагать советы в душе моей, скорбь в сердце моем день (и ночь)? Доколе врагу моему возноситься надо мною?
2) Доколе, Господи. Верно и не подлежит сомнению: Давида оболгали и оклеветали настолько, что почти все думали, будто Бог не менее враждебен к нему, чем Саул и остальные неприятели. Но здесь пророк жалуется на небрежение к нему Бога не столько следуя мнению других, сколько исходя из собственных ощущений. И не потому что в его душе угасла вера в обетования Божии или упование на Его благодать, а потому что, когда нас долго тяготит зло, и не заметно никакого признака помощи Божией, нам неизбежно придет на ум мысль: Бог совсем о нас забыл. Ибо мы не по-человечески и не природным разумом познаём, что Бог заботится о нас в бедах и невзгодах, но постигаем Его невидимое нам провидение собственной верой. Так и Давиду, насколько он мог судить о происходящем, показалось, что Бог его покинул. Но одновременно, будучи предваренным светом веры, пророк лицезреет сокрытую от него благодать Божию очами своего ума.
Итак, не видя вокруг себя ничего внушающего надежду, насколько был способен постичь его человеческий разум, пророк, вынуждаемый страданием, восклицает о том, что Бог на него не взирает. Но та же самая жалоба одновременно свидетельствует о том, что верою Давид поднимается выше и паче всякого суждения плоти помещает свое спасение в деснице Божией. Ведь иначе зачем ему возносить к Богу свои воздыхания и пожелания? Так и нам надлежит сражаться с искушениями, дабы в самой этой брани наша вера поведала нам, как надо превозмогать зло, внушающее нам отчаяние. Действительно, немощь плоти не помешала Давиду взыскать Бога, и он наилучшим образом сочетал в себе, на первый взгляд, противоположные чувствования.
Далее, фразу «доколе... вовек» следует понимать не буквально. Но в ней присутствует значительно больше силы и выразительности, чем если бы Давид просто спросил: «почему так долго»? Пророк хочет сказать, что смотрит вдаль с целью укрепить свою надежду и воодушевить себя к терпению. Поэтому он жалуется не о каком-то недолго длящемся злоключении, как делают изнеженные и малодушные люди, смотрящие только себе под ноги и падающие от первого удара. Итак, своим примером Давид учит нас, в какую даль надо устремить взор нашего разума, чтобы текущая скорбь не угасила в нас надежды.
3) Доколе буду полагать. Мы знаем, что в невзгодах люди томятся и озираются вокруг в поисках выхода. Особенно мучаются и мятутся они тогда, когда видят себя покинутыми. И в больших опасностях беспокойство и страх заставляют нас порой изменить первоначальные намерения даже несмотря на то, что к этому нет никаких оснований. Итак, Давид жалуется, что, принимая отовсюду разные советы, напрасно утруждал себя их рассмотрением и, добавив о своей ежедневной скорби, указывает на источник своего беспокойства. Ведь подобно тому, как во время тяжкого недуга больные не находят себе места, и чем острее их боль, тем внезапнее и порывистее их движения, так и в случае душевной скорби несчастные мятутся туда-сюда, и им легче бесцельно мучить себя, чем спокойно и тихо претерпевать свое злоключение. И хотя Господь обещает дать верующим Духа совета (Ис 19:20), Он все же не всегда посылает Его в первый момент, но позволяет Своим людям временно блуждать по извилистым закоулкам или запутываться в терниях. Давид оплакивает другое злополучие: противники стали более дерзкими в своих нападках, видя, как он практически исчах от долгого непрерывного страдания. И этот довод, как правило, весьма уместен в наших молитвах, коль скоро Бог совсем не готов терпеть подобную жестокость врагов, когда они не только кормятся от нашего несчастья, но и радуются тем больше, чем более подавленными нас видят.
4. Призри, услышь меня, Господи Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным; 5. да не скажет враг мой: «я одолел его». Да не возрадуются гонители мои, если я поколеблюсь.
4) Призри, ответь. Коль скоро кажется, что Бог не помогает Своему народу именно потому, что не призирает на их нужды, вначале Давид просит Бога призреть на него, а потом — оказать помощь. Ни одно из этих двух действий не предваряет в Боге другое, но, как уже было сказано и будет еще часто повторяться: Дух Святой намеренно приспосабливает форму молитвы к нашему восприятию. Если бы Давид не был убежден в том, что очи Божии на него взирают, обращенный к Богу вопль не принес бы ему никакой пользы. Но этим знанием он был обязан вере. Между тем, доколе Бог на деле не протягивает руку помощи, плотской разум твердит нам, что Его очи закрыты.
Впрочем, слова Давида означают то же, как если бы он на первое место поместил милосердие Божие, а потом присоединил к милосердию помощь, коль скоро Бог выслушивает нас лишь тогда, когда, умилосердившись над нами, склоняется к тому, чтобы нам помочь. Просвещение же очей для евреев значит то же, что и подаяние духа жизни, ибо жизненная сила в основном проявляется в очах. В этом смысле Соломон говорит (Притч 29:13), что Господь просвещает очи как у несчастного, так и у разбойника. Кроме того, когда Ионафан ослаб от недоедания, священная история рассказывает, что его очи заволок туман. И наоборот, как только он отведал медовых сот, его очам был возвращен свет (1Цар 14:27). Похожая метафора содержится также в глаголе «спать», относимом в этом отрывке к смерти. В итоге Давид говорит о том, что, если бы от Бога не воссиял свет жизни, он тут же погрузился бы во мрак смерти; что, если Господь не вдохнет в него силу, он будет лежать, как бездыханный труп. И наша уверенность в выживании основана именно на том, что, хотя бы мир тысячу раз намеревался нас погубить, Бог все равно в силах вернуть нам жизнь.
5) Да не скажет когда-то враг. Давид повторяет то, что ранее говорил о гордыне своих врагов. А именно: Богу неприлично отдавать Своего раба на осмеяние нечестивых. Действительно, враги как бы всюду подкарауливали Давида, сопровождая насмешками его горе. Но, коль скоро обязанность Бога — обуздывать наглость отверженных всякий раз, как они хвалятся своими преступлениями, Давид обоснованно просит оградить себя от подобных нападок. Однако следует отметить, что пророк ясно осознавал свою невинность и уповал на правоту собственного дела. Так что было бы непристойно и глупо оставить его в опасности и позволить врагам полностью его подавить. И наша молитва лишь тогда отождествится с молитвой псалмопевца, когда мы станем сражаться под властью и водительством Бога. Ведь в этом случае враги, победив нас, тем самым нечестиво восторжествуют над Самим Богом.
6. Я же уповаю на милость Твою; сердце мое возрадуется о спасении Твоем; воспою Господу, облагодетельствовавшему меня.
Хотя пророк еще не ощутил, какую пользу принесла его молитва, все же, укрепленный надеждой на избавление, почерпнутой из Слова Божия, он противопоставляет искушениям, внушающим ему страх, щит упования. Поэтому, хотя Давид испытывал жестокое стеснение, и многочисленные тревоги ввергали его в отчаяние, он все же восклицает, что устоит в уповании на спасительную благодать Божию. И тем же самым упованием надлежит укрепиться всем благочестивым, дабы они проявляли должную стойкость в молитве.
Отсюда мы также делаем вывод, о чем я и говорил ранее: благодать Божия сокрыта от разума плоти и постигается одной лишь верою. Хотя глаголы, использованные Давидом, стоят в разных временах и поэтому допускают разное толкование, я не сомневаюсь, что пророк свидетельствует здесь, что просто стоит в надежде на обещанное спасение и устоит в ней до конца, каким бы тяжким искушениям ни подвергался. Поэтому глагол будущего времени «возвеселится» означает здесь непрерывное действие: то, что никакая скорбь не лишит псалмопевца радости веры. Отметим также, что благость Божию Давид ставит на первое место как причину своего спасения.
Воспою Господу. Этот стих я отношу к тому, что произойдет в будущем. Хотя Давид еще не получил просимое, он все же уверен в том, что Бог Избавитель уже с ним, и посему обязывает себя к будущему благодарению. Действительно, нам надлежит настраиваться на молитву так, чтобы одновременно быть готовыми воспеть Богу хвалу. А это случится лишь тогда, когда мы твердо убеждены, что наши пожелания будут услышаны. И хотя мы еще не избавлены от скорби, вера неизбежно должна породить воодушевление, внушающее нам слова будущей радостной песни. Как и Давид готовится воспеть благодать Божию еще прежде, чем нашел выход из своих злоключений.