ПОДЛИННОЕ СЧАСТЬЕ ВЕРУЮЩИХ ГОСПОДУ, И ПОГИБЕЛЬ НЕЧЕСТИВЫХ!

"Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь! И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет. Не так — нечестивые; но они — как прах, возметаемый ветром. Потому не устоят нечестивые на суде, и грешники — в собрании праведных. Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет." (Пс 1:1-6)
Счастливы те, кто усердствует в познании небесной премудрости, скверным же презрителям Бога, пусть на время и считающим себя блаженными, уготован наихудший конец.
1. Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей, 2. но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!
(1. Блажен муж, который не ходит в совете нечестивых и не стоит на пути преступных и не сидит на седалище насмешников, 2. но в законе Господа желание его, и о законе Его размышляет он день и ночь.)
1) Блажен муж. Это (как я уже говорил) и есть главное утверждение псалма: благочестивым почитателям Бога, постоянно и усердно преуспевающим в Его законе, всегда будет хорошо. И коль скоро большая часть мира высмеивает их простоту, словно они трудятся напрасно, их было весьма полезно оградить этим щитом: все смертные несчастны без благословения Божия; Бог же милостив только к тем, кто усердствует в Его учении. Впрочем, поскольку в мире всегда процветала великая порча, и отступление от закона Божия было почти общепринятым образом жизни, пророк до того, как назовет учеников закона счастливыми, заповедывает им быть осторожными, дабы их не увлекло с собою нечестие толпы. Ибо, начав свою речь с отречения от зла, пророк тем самым учит: никто не может обратить свое сердце к размышлению над законом Божиим, если прежде не отделит себя и не удалится от сообщества нечестивых.
Действительно, весьма полезное увещевание. Ибо мы видим, сколь необдуманно все кидаются в силки сатаны, по крайней мере, сколь мало людей остерегается обольщения порока. Поэтому, чтобы стать более предусмотрительными, нам необходимо придерживаться следующего: мир исполнен пагубной порчи, и первый шаг на пути к правильной жизни — отречься от обычаев нечестивых, которые в противном случае запятнают нас своею скверной. Поскольку же вначале пророк велит благочестивым остерегаться помехи со стороны злых, этого порядка следует держаться и нам.
С его же утверждением о том, что не имеющие ничего общего с нечестивыми блаженны, общественное мнение и обычный здравый смысл согласятся едва ли. Ибо, несмотря на то что все по природе желают себе счастья, мы все же видим, сколь беззаботно люди потакают своим грехам. Больше того, блаженным считается тот, кто из-за своей похоти дальше всего отошел от праведности ради удовлетворения своих желаний. Пророк же, напротив, учит здесь, что никто не может правильно проникнуться страхом Божиим, почтением к Нему и усердием к Его закону, доколе не решит внутри себя, что все нечестивые несчастны, и те, кто недостаточно удалился от их сообщества, вовлечен в одинаковую с ними погибель.
Но коль скоро весьма трудно настолько избегать нечестивых, среди которых мы живем, чтобы стать для них совершенно чужим, пророк, усиливая пламенность своего увещевания, пользуется несколькими глаголами сразу. Во-первых, он запрещает ходить на их совет, во-вторых, стоять на их пути, и в-третьих, сидеть на их седалище. Итог же состоит в следующем: рабам Божиим надо прилагать усилия к тому, чтобы полностью отвратиться от нравов этих людей. Но, коль скоро сатана, подсовывая нам свой обман, действует весьма хитро, пророк, дабы никто по неосторожности ему не поддался, показывает, каким именно образом люди постепенно и понемногу отходят от правильного пути. Ибо они не сразу, не с первого шага приходят к надменному презрению Бога, но, сперва начав прислушиваться к злым советам, отходят затем все дальше и дальше под водительством сатаны, доколе не заканчивают явным отступничеством. Поэтому пророк начинает свою речь с совета, под которым понимает зло, еще не обнаружившее себя явно. Затем он говорит о пути, означающем здесь образ жизни. И наконец, упоминает о седалище, метафорически обозначая этим словом происходящую от постоянного навыка ко злу ожесточенность.
В этом же смысле надо понимать и три использованных им глагола: ходить, стоять и сидеть. Ведь, если кто-то добровольно следует за превратными вожделениями, его опьяняет привычка грешить, и он, забыв о себе, ожесточается в собственной злобе, что пророк обозначает фразой «стоять на пути». А потом приходит безнадежная закоснелость, на которую указывает метафора седалища. Присутствует ли та же самая градация в словах רשעים, חטאים и לצים, пусть судят другие. Мне так не кажется, за исключением, разве что, последнего слова. Ибо насмешниками зовутся те, кто, отбросив всякий страх Божий и уповая на собственную безнаказанность, заимствуют от этого упования свободу грешить и беззаботно смеются над судом Божиим так, словно никогда на нем не предстанут. Однако, поскольку חאים евреи называют явных преступников, это слово вполне уместно относить к открытому преступному образу жизни.
Впрочем, если в век самого пророка благочестивых почитателей Божиих, дабе те правильно устраивали свою жизнь, надо было отвращать от общения с нечестивыми, то, насколько порочнее мир сегодня, настолько же усерднее должны избегать всякого вредного сообщества и мы, дабы сохраниться чистыми от его скверны. Хотя пророк не только велит верующим отойти от нечестивых с целью избежать осквернения. Его увещевание направлено также и на то, чтобы никто не был учителем нечестия сам для себя. Ибо вполне может случиться так, что кто-то, не поддаваясь дурному влиянию других, но, при этом, добровольно подражая злым людям, станет весьма на них похожим. Во втором же стихе пророк не просто называет боящихся Бога блаженными, но и видит их благочестие в изучении закона. Из этого мы познаём, что Бога законно почитают лишь тогда, когда слушаются Его Слова. Поэтому никому не стоит придумывать религию по собственному суждению — правило благочестия следует заимствовать из Божественного Слова.
То же, что здесь говорится об одном лишь законе, надо понимать не в том смысле, что отрицается все остальное Писание. Скорее, наоборот, коль скоро все Писание есть не что иное, как толкование закона, под частью здесь подразумевается целое. Итак, пророк хвалит здесь закон вместе со всеми его дополнениями, ибо иначе не будет верным наше утверждение о том, что в намерение его входило также поощрение верующих к чтению Псалмов. Требуя же в первую очередь, чтобы желание благочестивых было в законе Господа, пророк дает понять, что Бог не одобряет вынужденное или рабское поклонение, и пригодные ученики закона — лишь те, кто приступает к закону в радости, и кого услаждает его учение так, что преуспевание в нем приятнее для них всего на свете. Из этой любви к закону проистекает постоянное размышление над ним, о котором пророк будет говорить вскоре. Ибо все истинно любящие закон с необходимостью охотно будут в нем упражняться.
3. И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет.
(3. И будет он как дерево, посаженное при реках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не увянет; и все, что они делают, будет иметь успех.)
Сравнение, с помощью которого пророк проясняет и одновременно подтверждает предыдущее утверждение. Он показывает, почему именно боящихся Бога следует считать счастливыми. Потому что они не наслаждаются каким-то сиюминутным преходящим и пустым счастьем, но положение их прочно и незыблемо. Здесь присутствует косвенное противопоставление между цветущим состоянием дерева, посаженного в орошаемом месте, и обманчивым видом дерева, красиво зеленеющего, но вскоре засыхающего из-за бесплодности почвы. Ибо в 37:35 [В Синодальном переводе Пс 36:35 — Прим. пер.] мы прочтем, что порой нечестивые уподобляются ливанским кедрам. Они так изобилуют богатством и почестями, что воистину нет ничего недостающего им для счастья. Однако, как бы высоко они ни возносились, как бы широко и далеко ни простирали свои ветви, коль скоро в земле у них нет ни корня, ни питающей их влаги, вся их красота тут же исчезает, погибает или увядает.
Итак, только лишь благословение Божие сохраняет нас в цветущем состоянии. Те же, кто выводит из этого подобия, что верующие своевременно приносят плоды постольку, поскольку благоразумно определяют время для добрых дел, философствуют, на мой взгляд, слишком утонченно, не понимая смысла пророческих слов. Ибо пророк хотел лишь, чтобы дети Божии постоянно цвели и всегда орошались таинственной благодатью Божией, дабы все происходящее с ними помогало их спасению, в то время как нечестивых исторгает внезапная буря и иссушает чрезмерный зной. Говоря же, что благочестивые приносят плод в свое время, пророк обозначает этой фразой их подлинную зрелость. Ведь нечестивые, хотя и хвалятся своими скороспелыми плодами, производят на свет одних только выкидышей.
4. Не так — нечестивые, (не так): но они — как прах, возметаемый ветром (с лица земли).
(4. Не так — нечестивые: но они — как прах, возметаемый ветром.)
Пророк мог бы сравнить нечестивых с быстро засыхающим деревом, как это делает Иеремия (Иер 17:6), уподобляя их тамариску, растущему в пустыне. Но, не довольствуясь этим сравнением, он говорит о них куда более презрительно. Пророк не обращает внимания на их временное счастье, но говорит о том, какой их, в конце концов, ожидает исход. Итак, смысл его слов следующий: хотя ныне нечестивые счастливы, вскоре они уподобятся праху, поскольку Господь, низвергнув нечестивых в нищету, рассеет их в разные стороны дуновением Собственного гнева.
Далее подобным выражением Святой Дух научает нас созерцать очами веры то, что в противном случае могло бы показаться невероятным. Ибо, хотя нечестивый и возвышается подобно развесистому дереву, нам необходимо твердо усвоить: он тут же уподобится мякине и шелухе, как только Господь восхочет опрокинуть его вознесшийся ствол Собственным дуновением.
5. Потому не устоят нечестивые на суде, и грешники — в собрании праведных. 6. Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет.
(5. Потому не устоят нечестивые на суде, и преступные — в совете праведных. 6. Ибо знает Иегова путь праведных, а путь нечестивых погибнет.)
В пятом стихе пророк учит, что житейское счастье основано на чистой совести. Поэтому неудивительно, если нечестивые внезапно лишаются воображаемого ими счастья. Здесь присутствует некоторая уступка. Пророк как бы косвенно признает, что нечестивые довольны собой, что они торжествуют, покуда в этом мире будет продолжаться смута. Подобно тому как разбойники резвятся в лесах и пещерах, скрываясь от взора судьи. Но смута не продлится вечно. Когда же дела придут в законный порядок, и нечестивые лишатся этих удовольствий, они поймут, что были пьяны, когда считали себя счастливыми.
Теперь мы понимаем, почему пророк называет нечестивых несчастными. Потому что счастье — это внутреннее благо совести. Пророк не отрицает, что до суда нечестивые благополучны во всем, но отрицает, что они счастливы, если не обладают подлинным целомудрием, коль скоро истинное целомудрие обнаружится только при испытании праведных.
Далее, хотя Господь ежедневно вершит суд, отделяющий праведных от отверженных, все же, коль скоро это происходит лишь отчасти, нам, если мы хотим лицезреть упоминаемый в псалме совет праведных, надлежит вознести свой взор к небу. Сейчас, всякий раз как Бог выказывает признаки Своего суда, благополучие неправедных начинает рассыпаться, ибо тогда, пробудившись, они волей-неволей признают, что их изгнали из собрания праведных. Но, поскольку все это исполняется не всегда и не у всех, надо терпеливо ждать дня последнего откровения, когда Христос отделит агнцев от козлов. Хотя следует верить и в то, что нечестивые в целом приговорены к несчастью, поскольку внутри себя они осознают зло. И всякий раз, как надо дать отчет о своей жизни, они как бы пробуждаются и понимают: то, что внешне они казались себе счастливыми, — всего лишь сон. Впрочем, коль скоро кажется, что все здесь подвержено случаю, и нелегко узреть в нынешней суматохе истинность сказанного пророком, он отсылает нас к другому принципу: Бог является Судьей мира, и отсюда следует, что правым и справедливым непременно будет хорошо, а нечестивых ожидает печальнейший исход.
Итак, хотя кажется, что целомудрие ничем не помогает почитателям Божиим, все же, коль скоро охранять Своих и заботиться об их спасении — служение, присущее именно Богу, они с необходимостью счастливы под Его защитой. Отсюда можно сделать еще один вывод: поскольку Бог несомненно взыщет за преступления, Он, даже временно бездействуя, в конце концов истребит всех нечестивых. Поэтому пусть нас не обманывает их воображаемое счастье, а во время смуты всегда приходит на ум мысль о провидении Божием, дело которого — исправлять состояние мира сего, сообразуя его с Собственным правилом.
Свет, сияющий с Голгофского креста,
Путь мой освещает в тьме ночной:
Как маяк, он светит в тех местах,
Где давно царит пустынный зной.
Свет, сияющий с Голгофского креста,
Вдохновляет на борьбу со злом.
Вверх тропа порою так крута,
Но иду я с верой в Отчий Дом…
Пусть тот свет ничто мне не затмит!
И хоть жизнь порою не проста,
Светит ярче, как дневной зенит, –
Свет с Голгофского креста!