Оптина пустынь – уникальное средоточие духовности

Беседа с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным)
Оптина пустынь занимает особое место в нашей духовной культуре. О феномене этого монастыря, о его старцах, их заветах и уроках – наша беседа с одним из первых насельников возрожденной в 1988 году Оптиной пустыни, настоятелем ее московского подворья – храма святых апостолов Петра и Павла в Ясеневе, настоятелем храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе, пресс-секретарем Синодального отдела по монастырям и монашеству архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным).
Братство святых
– Отец Мелхиседек, почему именно здесь, в Оптиной пустыни возник феномен старчества? В чем уникальность этой обители?
– Об Оптиной пустыни историк Г.П. Федотов однажды сказал, что Саров и Оптина пустынь – два самых жарких костра, вокруг которых грелась вся Россия. Старец Варсонофий Оптинский, в прошлом полковник штаба императорской армии, служил в Казани, и ему оставалось несколько месяцев до принятия генеральского звания – и вдруг он все бросил, чтобы стать монахом. Пожив в Оптиной пустыни, он в духовном восторге написал такие строки:
Ясней здесь небеса и чище их лазурь…
Мирской ярем нося и скорбный совершая
Тернистый жизни путь,
Сподобился я видеть отблеск рая.
Такая вот в Оптиной пустыни сложилась духовная обстановка.
О том, чем удивительна Оптина, один из наших историков сказал так: многие монастыри имели своих подвижников – преподобный Сергий, преподобный Никон, старец Серафим Саровский, но в Оптиной были не только святые – там было святое братство. Это было уникальное средоточие духовности – целый монастырь!
Епископ Игнатий (Брянчанинов), наш величайший архипастырь, бывший учеником старца Льва, написал о настоятеле Оптиной пустыни архимандрите Моисее такие слова: «Отец Моисей терпеливым ношением немощей братии сумел собрать в Оптиной пустыни такое святое братство, которого не было и, думаю, не будет в России». Это оценка выдающегося архипастыря.
Однажды зажегшаяся свеча разгорелась многими светильниками. Старцы Лев и Макарий были в одно время. Единовременно – два старца! Преподобный Амвросий был духовным чадом старцев Льва и Макария. Учениками старца Амвросия Оптинского были старцы Иосиф, Варсонофий и Нектарий. И дальше-дальше-дальше… И закончилось в 1938 году расстрелом последнего настоятеля, архимандрита Исаакия (Бобракова). Получается, что около 100 лет – не прерывающаяся цепь святых людей. И уникальность Оптиной пустыни состоит в том, что она прославилась не отдельными личностями, а тут создалось целое святое монастырское братство.
Да, были проблемы, искушения, не все так гладко шло, но самое главное – что на протяжении 100 лет светильники эти не прекращались.
О том, что над обителью был особый Промысл Божий, говорит то, что в ней не было ни чудотворных икон, ни чудотворных мощей, ни особых святынь, которые бы привлекали паломников, В Оптину пустынь потянулись за старчеством и богомудрым советом. Именно старцы стали славой обители, животворным духовным родником Старец Варсонофий Оптинский однажды сказал:
Исчезнет без труда твоя печаль,
И ты увидишь в полном изумленье
Иной страны сияющую даль,
Страну живых, страну обетованья.
– А как бы вы истолковали эти слова об Оптиной пустыни: «страна живых»?
– Почему живых? Смерть может наступить гораздо раньше, чем остановится сердце, чем откажут почки, прекратит свою деятельность головной мозг, – смерть может наступить, когда из жизни уйдет вера, любовь. И наоборот, когда человек живет верой и духом, даже если он лежит как бревно, парализованный, но у него работает голова, работает сердце, – такой человек живее всех живых.
В Оптиной пустыни был слепой и парализованный монах Карп. Братия за ним ухаживали. И был в монастыре такой обычай: в великие праздники приходили братия петь церковные песнопения, и однажды один из них увидел его такое вот несчастное состояние и в духовном сострадании сказал: «Отец Карп, какой же ты несчастный человек! Все лежишь и лежишь!» – «Я несчастный?! Я не несчастный. Я хоть и лежу, да на Бога гляжу». Однажды этот инок сказал старцу Амвросию: «Вот, так жалко отца Карпа… Переживаю о нем: несчастный человек, лежит, да еще слепой. Нужно бы уход за ним организовать потщательней», старец Амвросий ему отвечал: «Карп хоть слеп, да видит свет» – то есть тут такое мощное состояние человеческой души, которая преодолевает страдание и несет крест с благодарностью. Вот таких людей была целая страна. Страна живых, страна обетования.
«Ничего так не ищет русский человек, как святыни»
– Почему же с такой злобой ополчились на святых подвижников в XX веке? Да уже и в XIX-м Церковь и ее святые у многих образованных людей были, мягко говоря, не в чести… Выискивали недостатки, подкарауливали ошибки и падения…
– Всю суть негативного отношения к Церкви объясняет Достоевский. Он сказал однажды: «Русский человек ничему так не радуется, как падению праведника, и говорит: “А-а-а! Если такие столпы, если такие светильники пали, то что же спрашивать с нас, простых людишек? Если такие не смогли удержаться, то, что мы, простые люди?” И грехопадением праведника оправдывают свой грех и свою нечестивую жизнь».
Но тот же Достоевский пишет: ничего так не ищет русский человек, как святыни и святого, чтобы найти ее и его и поклониться; и говорит: “У меня неправда, у меня грех, у меня беззаконие, но должна же быть где-то эта правда, эта святыня, эта чистота, эта святость?” Взыщет ее и поклонится ей».
И, кстати, Петр I однажды сказал: «Оправдывать свои грехи, ссылаясь на чужие, – это все равно что умываться грязью».
Поэтому тянулись люди в Оптину: потому что тут действительно были подвижники, и не один-два, а целое братство.
Про старца Амвросия, Лев Толстой сказал потрясающую вещь: «Этот почти парализованный человек, вечно болящий и на одре лежащий который еле мог перекреститься, принимал в день десятки и сотни посетителей, еле говоря им что-то на пользу души, и к нему тянулись люди со всех концов России, и мне кажется, что этот человек сделал для духовной жизни России больше, чем все ее бытоулучшители». Лев Толстой несколько раз был в Оптиной. Под конец жизни он был у своей родной сестры, насельницей Шамординского монастыря монахини Марии, и сказал ей: «Знаешь, Машка, я бы согласился пойти в Оптину пустынь и стать там простым послушником – (граф, всемирно известный писатель!) – и выполнять там любую черную работу, но только при одном условии: чтобы эти монахи не заставляли меня молиться!»
То есть самый тяжелый труд – духовный труд. Все что угодно легче: вагоны разгружать, только не молиться.
– Сюда ведь приезжали почти все столпы нашей словесности…
– Даже если мы просто перечислим тех, кто вращался вокруг Оптиной, мы поймем ее значение. Одних только писателей сколько сюда приезжало! Гоголь дважды был в Оптиной – в 1850 и в 1851 году; Достоевский в 1876 году – самый продаваемый писатель, самый читаемый писатель, переведенный на многие языки мира. А какое у него потрясающее внутреннее видение человека! В его книге «Братья Карамазовы» узнается Оптина пустынь: то, что он увидел тут, он изобразил в этом романе. Но, конечно, старец Зосима – это не старец Амвросий, но впервые мир позитивно познакомился с монастырской жизнью и старчеством изнутри благодаря Достоевскому. Посещение им Оптиной пустыни сыграло значимую роль в его жизни, в его отношении к вере, православию и монашеству в целом.
Петр и Иван Киреевские, Аксаковы, Тургенев, философ Соловьев, писатель Поселянин, Сергей Нилус, Алексей Толстой, Царская семья, Елисавета Феодоровна, Константин Романов – все они были в Оптиной пустыни. Из наших современников – Распутин, Солоухин, Белов, Солженицын…
Приезжал, будучи Президентом Российской Федерации, Дмитрий Медведев…
– Это было в 2010 году…
– Да. В 2010 Медведев в его бытность президентом был в Козельске и присвоил Козельску звание Города воинской славы и посетил Оптину пустынь, и Предтеченский скит.
Когда в скиту не знали, что ему подарить, привели Дмитрия Медведева в келью старца Амвросия и сказали: «Вот в этой келье, в этом месте жил этот великий человек». И скитоначальник, отец Тихон, подарил ему молитву Оптинских старцев, красиво оформленную, и говорит: «А хотите, я Вам её прочитаю?» И он прочитал молитву, на что Дмитрий Медведев воскликнул: «Какая всеобъемлющая молитва». В этой молитве есть какая-то простота, которая понятна всем, а где просто, там ангелов со сто. Сколько раз мы ее дарили всяким директорам кирпичных заводов, руководителям типографий, на таможне – где только не дарили! И у многих руководителей, у которых я бывал, видел ее на стене или на столе под стеклом. Она написана в Духе и Духом. Ее происхождение неизвестно – она впервые появилась в начале XX века, оттиск типографский нашли в Зарубежной Церкви.
Оптина пустынь – это золотая чаша, в которую сливалось все лучшее, духовное вино России. Святые бывали во многих монастырях, а святое братство – только здесь. Старцы жили Богом, дышали Богом и у старцев Бог был на первом месте, а когда Бог на первом месте, тогда все остальное на своем.
Бог слушает послушных
– Почему нам так важно знать и хранить опыт старцев?
– Потому что, кто сам себе советчик, тот сам себе враг. Отец Иоанн (Крестьянкин) мне говорил: «Читайте книги Оптинских старцев: в них вы найдете ответы на все ваши духовные вопросы», ведь для нас важно иметь мнение святых отцов и в той или иной ситуации его применять, а не от своего ума действовать. Остались труды старцев, их письма, свидетельства об их жизни – сейчас уже многое издано, а спасение как известно во многом совете.
- Как вы видите феномен старчества?
- На могильном памятнике многих людей можно было бы написать следующие слова: они жили и не знали, для чего жили. Оптинские старцы знали, для чего живут. Они знали, может быть, немногое, но они знали почти все о главном, и это знание о главном – это духовная гениальность. Что такое старчество? – Это духовная гениальность. А что такое гениальность? – Это 90% труда и 10% осенения свыше. Это все не на пустом месте возникло. Бог слушает послушных. Каждый из них в свое время был учеником. Лучше называться учеником ученика, чем собирать бесполезные плоды своеволия. И за это ученичество, за искреннее послушание Господь дал им дары, которыми они сами потом делились: дар врачевания, дар видения духовной жизни… (Замечу: а самое страшное – это имитация такого дара. Когда люди, этого дара не имеющие, поступали так, как будто они имели этот дар, – руководили человеком, не видя Божией воли о нем.)
Старец Амвросий, бывало, медлил с ответом на заданный ему вопрос: «А я пока не слышу». То есть каждый из Оптинских старцев настраивался на слышание воли Божией. Каждый из них был послушным. Бог слушает послушных.
– У старца Амвросия учителем был Лев?
- Старец Лев, который звал его химерой, пустоцветом, но это уже была особенность старца Льва. Он бесконечно любил его и укорял его для духовной пользы, зная, что тот может это вынести.
Доставляйте венцы! Для монаха укоризна и нравоучение – все равно что для ржавого железа щеточки – говорил старец Амвросий. Из-за любви старец Лев так поступал. «И ржавчину с меня снимал усердно» - говорил старец Амвросий.
– А какой из Оптинских старцев вам ближе всего?
– Наверное Лев, Макарий, Амвросий, Варсонофий. В разных ситуациях… Если сузить, то старец Варсонофий. Чаще всего обращаюсь к Амвросию. Но по характеру все-таки, наверное, Варсонофий и Лев.
Понимать, для чего живешь
– Отец Мелхиседек, вы были одним из первых насельников возрожденной в 1988 году Оптиной пустыни. А бывали здесь до этого?
– В 1984 году. Я тогда учился в семинарии. И вот выпали выходные дни – 7 и 8 ноября, и я думал: как их провести? В Лавре? Так я уже в Лавре. Когда-то я слышал, что есть такая Введенская Оптина пустынь… И я поехал туда с другом. На Киевском вокзале встретились с еще двумя студентами, которым пришла такая же мысль. Потом двое из этих четырех, в 1988 г. стали насельниками Введенской Оптиной пустыни – иеромонах Феофилакт (Безукладников), который теперь наместник Новоиерусалимского монастыря и я.
– Как вы считаете, можно сказать, что завершилась эпоха безбожных гонений?
– У старцев были о гонениях пророчества. У старца Анатолия есть такая мысль: погибнет царь – погибнет и Россия. Он был за монархию.
Перед революцией было около 100 000 храмов, а на начало Великой Отечественной Войны из 100 000 храмов осталось только 100 храмов. В основном это были храмы на кладбище в городах. У меня есть регент, который был в советские времена в Свердловске (Екатеринбурге), так вот там, в городе-миллионнике, был один храм – на кладбище. Говорит: я однажды его посетил – битком был набит. Так что в духовном плане, конечно, была катастрофа. У старца Анатолия Оптинского было пророчество: «Корабль будет разбит, но и на обломках и щепках спасаются. Но не так будет с Россией: волей Божией корабль вновь соберется во всей своей красе, и пойдет своим, Богом установленным курсом. Россия воспрянет и материально будет небогата, а духом будет богата, и в Оптиной еще будет семь столпов и семь светильников».
– А у нас как прежде люди шли и шли к старцам в Оптину, так и теперь не прекращается поток паломников…
– Иван Ильин сказал: «В душе человека неизбывна тяга к святыне». А Достоевский определил это на века, написав: «Русский человек, если не поймет, для чего ему жить, он и жить не захочет, и изничтожит себя, если даже вокруг будут только одни хлебы». Он искал не хлеба, а искал смысла. В жизни человека есть два важных дня: день, когда он родился, и день, когда он понял, для чего родился. А люди подчас живут так, как будто никогда не придется умирать, а умирают так, как будто не придется жить. Но напомню: кто сам себе советчик, тот сам себе враг, лучше называться учеником ученика. Поэтому и искали руководства, чтобы не наломать дров. Например, Ф. М. Достоевский, в 1976 году после смерти сына Алексея за сотни верст приехал из Питера в Оптину! Оптина пустынь – это некий духовный фокус, от соприкосновения с которым возгорается дух, как под лупой. Старец Анатолий Оптинский сказал: не отбивайтесь от Оптиной пустыни, скольких она сделала и скольких она еще сделает небожителями.
С архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным)
беседовал Никита Филатов