Как подготовиться к Великому посту в последнюю неделю?

На что обратить
внимание прежде всего? Рассказывает протоиерей Алексий Потокин, клирик
храма Входа Господня во Иерусалим — Патриаршего подворья в Бирюлево
Восточное г. Москвы.
...
Как в отношениях между
людьми, так и в отношениях между человеком и Богом нет промежутков
важных и не важных. То есть если человек позвал другого на дружбу, разве
можно сказать, что не важен тот период его жизни, когда они были
незнакомы, когда он был ребенком, учился.
Подготовка к посту
начинается не в последнюю неделю перед ним, а идет давно. Вспомним
первую неделю, когда читается Евангелие о слепце Вартимее, который
просил для себя исцеления, прозрения. Бог исцеляет не только очи.
Прозрение касается всего: и ума, и сердца.
Следующее Евангелие о
том, что когда я начинаю видеть и способен видеть, вдруг оказывается,
что меня что-то не насыщает. Поэтому если человек не увидел ближнего, то
он захочет его увидеть. Если человек догадывается о том, что есть Бог,
но он Его не увидел, тогда пожелает Его увидеть. И вот это уже желание
зрячего человека, Закхея, увидеть Христа.
Если я живу просто как
обыватель, живу замкнуто, у меня, собственно, никогда не будет грехов.
Вот если у меня была бы дружба с кем-то, если были бы отношения, то я
мог бы впасть в грех – в предательство отношений, предательство
взаимности. То же случилось, когда Адам отказался от взаимности с Богом.
Он сказал, что да, мы с Тобой – вот здесь, а вот здесь – я без Твоих
желаний и без Твоей воли обойдусь.
Поэтому и рождается у мытаря
его молитва. Он понимает, что на Того, Кого предал, не может смотреть,
поэтому боится поднять глаза. Он понимает, что солгав единожды – не
может сказать правдивых слов. Поэтому даже не говорит, а бьет себя в
грудь.
А потом, когда человек увидел, что он неправ, побежал
назад, решил вернуться – об этом – следующее Евангелие. Там тоже сын не
смеет назвать себя сыном, он говорит: «Лучше я буду наемником». А до
этого, раньше, он сказал отцу: давай представим, что ты умер, ты для
меня умер, поэтому я получаю часть наследства. Потом было раскаяние.
Допустим,
как блудный сын, я сказал Богу: «Прости». Но сказал ли я это всем
людям? А если у меня есть люди, которых я вообще не уважаю, не ценю,
которые для меня чужие или к которым я безразличен?
И вот Срашный
суд ставит всех людей перед лицом друг друга. Страшный суд прежде всего
– это последняя степень прозрения человека, когда вся его совесть
станет живой. И ему не нужно будет объяснять, что хорошо, что плохо. Он
скажет себе: я всегда мог это понять и не понимал, что хорошо, что
плохо, потому что сам этого не хотел, а теперь все вижу. Воскресение на
Страшном суде – когда человек смотрит: а, собственно, что он принес
другим?
В Евангелии все время говорится: я начинаю согрешать не с
того момента, как вас ударил, но если я не хочу вас слышать, я уже не
впустил вас в себя.
В чем была жизнь Богородицы, в чем была ее
проповедь ко всем другим: послушайте Его. Надо с доверием услышать
другого человека. Мы все судим своим опытом, судим каждого человека
своим мнением, не даем ему высказаться. Как услышать другого? Мы же
отличаемся друг от друга. Я не буду никогда такой, как вы и вы не будете
никогда такой, как я.
И вот впустить другого человека – это
значит увидеть его представление о мире, его особый склад, его
неповторимость. Когда человек начинает смотреть на себя: собственно, а
кого он услышал, кого он захотел в свою жизнь принять, и оказывается,
что никого. И спокойно обходиться без других.
После того как
человек убеждается, что и Бог-то ему не очень важен, и люди-то не очень
важны, он ищет, как преодолеть разделение, высказать себя в покаянии.
В
Евангелии все время говорится не только о тех людях, которые не
слышали, но и о людях, у которых был связан язык: одержимых, бесноватых,
которые и не могли высказаться. И поэтому – мало услышать. Открыть себя
очень тяжело.
И вот эта неделя перед Прощеным воскресеньем –
когда человек хоть немного заметил свою неправду, он потом хочет прийти и
сказать всем об этом, и живым, и мертвым, и Богу. Почему в этот день и
покаяние происходит публично.
Человек убеждается, что если бы
совесть его была живой, он бы в любом месте поклонился бы в сердце своем
Богу и сказал: «Господи, прости окаянного». Поклонился бы перед любым
человеком: «Простите меня, что я знать никого не знаю и знать не хочу».
Поэтому,
мы приходим, чтобы сказать это хотя бы устами, если сердцем не могу.
Наша служба – это собрание всех. Но на службах, на литургии мы в
основном думаем о себе, о своих нуждах. Мы уже даже службу саму по себе
предаем ради своих сиюминутных интересов.
Слава Богу, нам Церковь
дает хотя бы один день вот прийти к Нему и вместе со всеми это
высказать, чтобы потом опять Его искать. Бог говорит, «будьте
совершенны» (Мф. 5:48). Когда мы читаем молитвы про чистую совесть, мы
произносим, что хотим раскаяться до конца, не хотим в себе иметь ничего.
Поэтому
мало признать что-то одно, нужно спросить себя: «А могу ли я высказать
всего себя, всю свою неправоту? А могу ли я довериться, чтобы меня
простили и помиловали».
И вот мы просим это прощение, а дальше –
путь поста, первая неделя. Вот я просил, я хотел, я желал, я сам этого
пути искал. Но вдруг оказывается, что моих сил совершенно недостаточно.
Однако были и учителя покаяния, и на первой неделе читается канон Андрея
Критского, где собран живой опыт Церкви. Он приносится и говорит: вот
посмотри, вот твои возможности, а вот наши возможности вместе.
Дальше
весь путь поста – это путь покаяния. И на Страстной Седмице мы
убеждаемся, что вера наша не крепка, наше добро не сильное, в момент
реальной опасности, в момент настоящий встречи смерти и жизни мы всегда
предадим и убежим, как все ученики Христа. Тогда человек начинает
понимать: «Господи, я могу быть утвержден только Твоим прощением».
Прощение – это синоним слова воскресение. Прощая меня, ты воскрешаешь меня, и я могу жить. Наша вера пасхальная.
Почему
именно сейчас все люди хотят биться со злом? Потому что не чувствуют,
что эта победа уже совершена. Она выиграна Христом. Он все и всех
победил. Нужно войти только в Его победу. Не видят, не слышат, не знают.
Вот и появляются расхожие слова, наподобие идеологических штампов в
СССР.
Нам тяжело даются любые благие поступки. Мы заставляем
себя, мы готовимся к ним, мы решаемся на них. Хотя добро для меня должно
быть естественно. Естественно для человека забыть про себя, а другого
поставить на первое место.
И поэтому надо разочароваться в своем
добре, ведь Евангелие все время говорит: есть языческое добро, когда
язычники любят друг друга, но Господь-то принес другое. Он – Истина.
Разбойников,
злодеев, грабителей повесили рядом с Христом на крестах. А те люди,
которые думали, что они уже знают добро, они как раз со Христом бились и
пинали Его, и думали, что если Он придет, так привычные устои
разрушатся.
Так что выделить какую-то особую неделю в нашем
богослужебном году невозможно. А с другой стороны, у людей разная жизнь.
Может быть, тому, кто привык унывать, тосковать, печалиться, Масленица
поможет. Но человеку, привыкшему жить в храме, все эти гулянья, блины
солнечные, вся эта «подготовительная неделя» к встрече весны – не нужна.
С третьей стороны, человек, который забыл про родственников, может к
теще съездит, например. Все, что нам дано, может быть на пользу.
Если
человек находится в полном беспамятстве, то ему полезно хотя бы
посмотреть на то, что есть в традиции. Даже язычники когда-то были
едины, плясали, хоровод водили, радовались солнышку. А сейчас люди
ничему не радуются.
А потом, когда душа человеческая пробудится и
поймет, что ей мало смотреть на солнце, на хороводы, ей нужно больше. И
обратится ко Господу.
Источник: Православие и Мир