МЕЧ ДУХОВНЫЙ.

ЧЁТКИ
Схиархимандрит Авраам (Рейдман).
Из книги "Благая часть. Беседы о духовной жизни"
<...> В истории Церкви часто бывало так, что сначала появлялась какая-либо вещь, а потом ей придавалось символическое значение ... Поэтому будет уместной и наша попытка посредством каких-то ассоциаций соединить на первый взгляд отличающиеся друг от друга значения четок — практическое и символическое.
На такие ассоциации нас наталкивает также богослужебный обряд — пострижение в монашество. Когда новопостриженному монаху вручаются четки, то при этом произносятся слова, которые вы все хорошо помните: «Приими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий, ко всегдашней молитве Иисусове: всегда бо имя Господа Иисуса Христа во уме, в сердцы и во устех своих имети должен еси, глаголя присно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».
Здесь используется изречение из Священного Писания — слова апостола Павла. Четки называются в данном случае «мечом духовным». И это очень справедливое и мудрое сравнение, хотя апостол Павел и относил эти слова не к четкам, и даже не к молитве Иисусовой, а к силе христианской проповеди. Но ведь, занимаясь Иисусовой молитвой, мы также проповедуем слово Божие — самим себе проповедуем истину, заставляя подчиниться этой евангельской проповеди все свои душевные и телесные силы, поэтому здесь нет никакого противоречия.
Действительно, четки, необходимые нам для совершения Иисусовой молитвы, изображают собой духовный меч, поражающий невидимых врагов. Все, более или менее внимательно, усердно занимающиеся молитвой Иисусовой, знают, что в ней мы не только каемся, просим у Бога милости, прощения наших грехов и вечной блаженной участи, но и в момент духовной брани, восстания на нас демонов, поражаем их молитвой, как неким мечом. Это настоящее оружие, с помощью которого мы обороняемся во время нападения врагов и сами наносим им удары.
Опираясь на это существующее в церковной традиции сравнение, мы можем дерзнуть и на то, чтобы отыскать в Священном Писании другие изречения и повествования, которые помогли бы нам раскрыть символический смысл этого удивительного святоотеческого изобретения — четок. Прежде всего, их внешний вид приводит нам на память евангельское повествование о том, что сделал Господь наш Иисус Христос, когда, войдя в иерусалимский храм, увидел в нем торговцев скотом и менял. Казалось бы, это важно и нужно: скот продавался для жертвоприношения, и деньги разменивались также для этой цели. Тогда жертвовать Богу можно было только специальные монеты иудейского происхождения, потому что монеты, принадлежавшие языческим государствам, в том числе и Римской империи, для этой цели не подходили — это было особо оговорено в законе.
Иудейский храм, как вы знаете, состоял из дворов, находившихся под открытым небом, и только Святое, а также Святое Святых — то, что у нас сейчас называется алтарем, — располагались в отдельном здании. И Господь возмутился тем, что во дворе храма, где люди должны были молиться Богу, благоговейно предстоя перед Ним, они отвлекались от этого благочестивого занятия торговлей и общей суетой, совершенно неуместной для дома молитвы. Иисус Христос, сделав, как сказано по-славянски, бич от вервий (Ин. 2:15), стал опрокидывать столы у менял и изгонять из храма и самих торгующих, и скот, который они продавали. Четки как раз и ассоциируются с этим бичом от вервий.
Эта ассоциация, мне кажется, имеет довольно серьезное обоснование, потому что, молясь, мы действительно изгоняем из своего сердца, из своей души «торгующих» (то есть всевозможные пороки) и «скот» (то есть плотские страсти); тело же и дух человека, по учению апостола Павла, есть храм Божий.
Теперь обратимся к другому евангельскому эпизоду. Идяху же с ним народи мнози; и обращься, рече к ним: аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь, и жену и чад, и братию и сестр, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик; и иже не носит креста своего и вслед Мене грядет, не может Мой быти ученик (Лк. 14:25-27). Мы видим на четках изображение креста, который напоминает нам, что мы должны быть готовы потерпеть ради Господа страдания и истинно, ни в чем не извиняя себя, отречься от всего мирского, вплоть до того что возненавидеть своих родных и даже свою душу. Человек же, который не отвергнется всего этого до конца и будет искать компромисса, не сможет, как говорит Господь Иисус Христос, быть Его учеником. Полное отречение необходимо как в христианской жизни вообще, так и, в частности, при молитве: если мы имеем пристрастие к чему-либо, кроме Господа, то мы не можем быть Его учениками, в том числе не можем научиться от Него и молитве.
Спаситель продолжает: Кто бо от вас, хотяй столп создати, не прежде ли сед разчтет имение, аще имать, еже есть на совершение, да не, когда положит основание и не возможет совершити, вси видящии начнут ругатися ему, глаголюще, яко сей человек начат здати и не може совершити? Или кий царь идый ко иному царю снитися с ним на брань, не сед ли прежде совещавает, аще силен есть срести со десятию тысящ грядущаго со двемадесятма тысящама нань? Аще ли же ни, еще далече ему сущу, моление послав молится о смирении. Тако убо всяк от вас, иже не отречется всего своего имения, не может быти Мой ученик (Лк. 14:28–33). Мы должны показать полное отречение от мира, чтобы нам не опозориться подобно неразумному строителю, который начал строить башню и не смог ее окончить. Не отрекшийся от мира до конца подобен человеку, не имеющему достаточно средств для возведения здания.
Но эти слова Евангелия не нужно понимать в том смысле, что если мы не имеем средств, то и не должны приступать к строительству, как, наверное, объясняют себе эту притчу нерадивые люди. Имеется в виду другое: чтобы приобрести достаточные средства для возвышения своей души над всем земным (это и понимается под образом башни), мы должны отречься от всего до конца, так что и душу свою возненавидеть, еще и крест взять, и таким образом следовать за Господом. А иначе вси видящии начнут ругатися, то есть смеяться. А кто эти видящие? Демоны, окружающие нас.
Мы уподобляемся также и царю, у которого войско в два раза меньше, чем войско его врага. Это опять же не значит, что нам нужно струсить. Это значит, что нужно хорошо подготовиться к битве: правильно расположить войска, продумать план сражения. И благодаря военному искусству победить численно превосходящего врага. Если же мы этого не сделаем, то нам придется примириться с нашим врагом, диаволом, превосходящим нас в силах; примириться позорно, еще даже не вступив в сражение. Мы, по своей трусости, будем побеждены без всякого сопротивления с нашей стороны.
Добро есть соль; аще же соль обуяет, чим осолится? ни в землю, ни в гной потребна есть; вон изсыплют ю. Имеяй уши слышати да слышит (Лк. 14:34-35). Тот, кто не совершит полного отречения от мира, не возненавидит мир и свою душу, не возьмет своего креста, но все же попытается следовать за Господом, будет подобен соли, потерявшей свою соленость. Соль делает соленой любую пищу, в которую добавляется, но если она теряет свою соленость, то ее уже ничто не осолит, она становится совершенно негодной. Например, навоз может послужить удобрением для растений, а такая соль даже и для удобрения не годится.
В такое ничтожное состояние приходят христиане, не показывающие полного, истинного отречения, какого требует в Евангелии Господь Иисус Христос. И эту соль изсыплют вон — такие нерадивые христиане уже не могут пребывать в Церкви, в благодати Божией. Если по видимости они и остаются членами Церкви, то по сути, будучи совершенно пустыми и духовно неосоленными, они уже пребывают вне ее. Имеяй уши слышати да слышит, — заключает Спаситель. Понятно, что речь здесь идет о духовном слухе. Обо всем этом напоминает нам крест, вплетенный в вервицу.
Можно также найти некоторое сходство четок, точнее, их узлов, соединенных между собою, с узами, наложенными на Господа нашего Иисуса Христа, когда Он был взят в Гефсиманском саду. В этих узах Он был веден на беззаконный суд, на бичевание, уничижение и позорную смерть — распятие. Поэтому, занимаясь молитвой Иисусовой, мы должны с сокрушением вспоминать страдания Спасителя и стараться подражать Его смирению, проявленному в те страшные Страстные дни. И поскольку четки увенчиваются изображением креста, то, скорее всего, наше сравнение не напрасно и не искусственно, оно помогает понять значение и внутренний смысл, который заложен в этом прекрасном предмете, изобретенном святыми отцами.
Апостол Павел говорит: Прочее, труды да никтоже ми дает: аз бо язвы Господа Иисуса на теле моем ношу (Гал. 6, 17). Под язвами Господа Иисуса можно понимать крест, который апостол Павел носил на себе, как и всякий христианин. Крест на четках тоже напоминает нам о страданиях Господа Иисуса Христа, и, нося их на своем теле (ведь мы их носим в руке, поэтому тут нет никакого преувеличения), мы не должны заниматься никакими прочими трудами, кроме единого угождения Господу, которое в особенности выражается в занятии Иисусовой молитвой. Это дело первое и наиважнейшее, а прочее, труды да никтоже нам дает, потому что все остальное напрасно, ненужно или, в лучшем случае, второстепенно. Таким образом, и само устройство четок, и крест, венчающий их, должны напоминать нам о Христовом смирении, c которым мы должны совершать это великое делание ума — моление Иисусовой молитвой.
Крест на четках оканчивается кистью — так называемым воскрилием. Четыре таких воскрилия носили на своих одеждах древние иудеи, и эти кисти напоминали им о необходимости исполнения заповедей. И безусловно, нам эта кисть также должна напоминать, что молитва сможет стать успешной, угодной Богу и достигнуть своей цели в том случае, если вместе с усердием в ней мы будем проявлять и ревность к исполнению заповедей.
Но кроме того, эта кисть напоминает нам и о воскрилии ризы Самого Спасителя. Вы помните, как говорила себе кровоточивая жена: «Если только прикоснусь к воскрилию риз Его, тотчас исцелею» (см. Мф. 9, 21). И по вере своей она получила просимое: едва прикоснувшись к кончикам воскрилия на ризе Господа, исцелилась от кровотечения. Так и мы должны верить, что только, так сказать, легким прикосновением к благодати Христовой, как бы к некоему воскрилию ризы Его, мы можем получить исцеление от страстей, которые мучают нас, может быть, на протяжении многих и многих лет. Конечно, если при этом мы будем иметь веру, подобную вере этой кровоточивой жены.
Какие еще символы есть в четках — этом привычном и, может быть, поэтому нами несколько пренебрегаемом предмете, к которому мы на самом деле должны относиться с большим благоговением? Прочтем еще один евангельский эпизод (слова, относящиеся к теме нашей беседы, находятся в самом конце). И се, един некий, приступль рече Ему: Учителю благий! что благо сотворю, да имам живот вечный? Он же рече ему: что Мя глаголеши блага? никтоже благ, токмо един Бог. Аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди. Глагола Ему: кия? Иисус же рече: еже, не убиеши; не прелюбы сотвориши; не украдеши; не лжесвидельствуеши; чти отца и матерь; и: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе. Глагола Ему юноша: вся сия сохраних от юности моея; что есмь еще не докончал? Рече ему Иисус: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим; и имети имаши сокровище на небеси; и гряди влед Мене. Слышав же юноша слово, отыде скорбя: бе бо имея стяжания многа. Иисус же рече учеником Своим: аминь, глаголю вам, яко неудобь богатый внидет в Царствие Небесное; паки же глаголю вам: удобее есть велбуду сквозе иглине уши проити, неже богату в Царствие Божие внити. Слышавше же ученицы Его, дивляхуся зело, глаголюще: кто убо может спасен быти? Воззрев же, Иисус рече им: у человек сие невозможно есть, у Бога же вся возможна. Тогда отвещав Петр рече Ему: се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом; что убо будет нам? Иисус же рече им: аминь, глаголю вам, яко вы шедшие по Мне, в пакибытие, егда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома. И всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села, имене Моего ради, сторицею приимет и живот вечный наследит. Мнози же будут перви последнии, и последни первии (Мф. 19:16-30).
Итак, четки напоминают нам о сторичном воздаянии за отречение от мира и следование за Господом. Сто узлов как раз говорят нам о том, во сколько крат больше мы приимем, если истинно отречемся от всего земного, особенно в молитве — то есть отречемся внутренне, а не только внешне, телесно. Мы приимем сторицею. Здесь можно вспомнить и притчу Спасителя о сеятеле. Подобно тому как растение, выросшее на каменистой почве, не имея корня, увядает от солнечного жара, а проросшее в тернии заглушается им и погибает, так молитва, совершаемая неправильно, неразумно, не приносит человеку никакой пользы. Правильное же упражнение в молитве (а наиболее полезной и плодоносной для нашей души является именно непрестанная молитва Иисусова) можно сравнить со стократным плодоношением. Если мы будем заниматься этим деланием усердно, то получим плод во сто крат больший по сравнению с тем усердием, которое приложим.
В Евангелии есть еще один эпизод, из которого мы также можем взять интересное сравнение. В последний же день великий праздника стояше Иисус и зваше, глаголя: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет. Веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы. Сие же рече о Дусе, Егоже хотяху приимати верующии во имя Его: не у бо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен (Ин. 7:37-39). Каким же образом и это показано в четках? Во-первых, Спаситель говорит: Аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет, то есть изображает Себя в виде источника текущей воды. Во-вторых, Он говорит о той благодати, которая наподобие живой воды истекает (должна истекать!) из искренне верующего: Реки от чрева его истекут воды живы. И само движение четок во время молитвы изображает эту приснотекущую воду благодати, которая источается из сердца молящегося, или, если хотите, наоборот, которую он пьет из духовного Источника, каким является Сам Господь наш Иисус Христос <...>