САД, ГДЕ ЦВЕТЫ ГОВОРИЛИ. — Если я поднимусь на тот холмик, я увижу сразу весь сад, — подумала Алиса. — А вот и тропинка, она ведет прямо наверх… Нет, совсем не прямо… (Она сделала всего несколько шагов, но ей уже стало ясно, что тропинка все время петляет.) — Надеюсь, — сказала про себя Алиса, — она приведет меня все же наверх! Как она кружит! Прямо штопор, а не тропинка! Поворот — сейчас будем наверху! Ах, нет, опять она повернула вниз! Так я снова попаду прямо к дому! Пойду-ка я назад!* (1*). * (1*). - /П. Хит замечает по этому поводу; «Неудачи Алисы в данном случае, подобно неудачам героев Кафки, вызваны не ошибками в исполнении задуманного, а неправильным методом подхода. Нередко тем же объясняются философские и научные трудности. Когда все пути ведут прочь от намеченной цели, заканчиваясь все тем же препятствием, наступает время задаться методологическими вопросами и пересмотреть условия самой задачи. То, что кажется неразрешимым под одним утлом, не представляет сложности под другим, как со временем поймет и Алиса»/. И она повернула назад. Но, куда бы она ни шла, где бы ни сворачивала, всякий раз, хоть убей, она выходила снова к дому. А раз, сделав крутой поворот, она уперлась носом прямо в стену. — Нечего меня уговаривать, — сказала Алиса, обращаясь к дому, словно он с нею спорил. — Мне еще рано возвращаться! Я знаю, что в конце концов мне придется снова уйти домой через Зеркало, и тогда все мои приключения кончатся! Тут она решительно повернулась к дому спиной и снова пошла по тропинке, дав себе слово никуда не сворачивать, пока не доберется до холма. Сначала все было хорошо, и она уже было подумала, что на этот раз ей удастся_ все же подняться наверх, как вдруг тропинка изогнулась, вздыбилась (именно так рассказывала потом об этом Алиса) — и в тот же миг Алиса оказалась прямо на пороге дома. — Опять этот дом! Как он мне надоел! — вскричала Алиса. — Так и лезет под ноги! А холм был совсем рядом — ну прямо рукой подать. Делать нечего, Алиса вздохнула и снова отправилась в путь. Не прошла она и нескольких шагов, как набрела на большую клумбу с цветами — по краям росли маргаритки, а в середине высился дуб.

— Ах, Лилия, — сказала Алиса, глядя на Тигровую Лилию* ( b*), легонько покачивающуюся на ветру. — Как жалко, что вы не умеете говорить! * (b*). - /Помимо трех старших сестер, которых так любил Кэрролл, в семействе Лидделл были еще две младшие, Роза и Вайолет (violet — фиалка). Они появляются в этой главе как Роза и Фиалка. Известно, что в первоначальном варианте среди цветов, представленных в этой главе, фигурировал «the passion-flower» (страстоцвет), но, по совету друзей, вместо него Кэрролл ввел «tiger-lily», т. к. «the passion-flower» упоминается в церковных стихах и использование его в качестве персонажа в данной главе было рискованно, т. к. это могло вызвать различные толкования. Поначалу Кэрролл намеревался использовать здесь страстоцвет, однако, узнав, что он символизирует Страсти Христовы, а не людские, заменил страстоцвет на тигровую лилию. Весь этот эпизод пародирует говорящие цветы в поэме Теннисона «Мод» (ч.22)/. — Говорить-то мы умеем, — ответила Лилия. — Было бы с кем! Алиса так удивилась, что в ответ не могла вымолвить ни слова: у нее прямо дух захватило от изумления. Но, наконец, видя, что Лилия спокойно качается на ветру, Алиса опомнилась и робко прошептала: — Неужели здесь все цветы говорят? — Не хуже тебя, — отвечала Лилия, — только гораздо громче. — Просто мы считаем, что нехорошо заговаривать первыми, — вмешалась Роза. — А я как раз стою себе и думаю: догадаешься ты с нами заговорить или нет? «У этой, по крайней мере, лицо не вовсе бессмысленное, — говорю я про себя. — Правда, умом оно не блещет, но что поделаешь! Зато цвет у нее какой надо, а это уже кое-что!» — Меня цвет не беспокоит, — заметила Лилия. — Вот если бы лепестки у нее побольше завивались, тогда она была бы очень мила. Алисе было неприятно слышать все эти критические замечания, и она поспешила спросить: — А вам никогда не бывает страшно? Вы здесь совсем одни, и никто вас не охраняет… — Как это «одни»? — сказала Роза. — А дуб на что? — Но разве он может что-нибудь сделать? — удивилась Алиса. — Он хоть кого может отдубасить, — сказала Роза. — Что-что, а дубасить он умеет! — Потому-то он и называется дуб, — вскричала Маргаритка. — А ты этого и не знала? — подхватила ее подружка, и тут все они так завопили, что воздух зазвенел от их пронзительных голосков. — А ну, замолчите! — крикнула Тигровая Лилия, яростно раскачиваясь и вся дрожа от негодования. — Знают, что мне до них не добраться! — проговорила она, задыхаясь, повернув свою дрожащую от гнева головку к Алисе. — Распустились, негодницы! — Не волнуйтесь! — сказала Алиса и, наклонясь к маргариткам, шепнула: — Если вы сейчас же не замолчите, я всех вас сорву! Тотчас же воцарилась тишина, а несколько розовых маргариток побелели как полотно. — Правильно! — сказала Лилия. — Маргаритки из всех цветов самые несносные. Стоит одной из них распуститься, как все тут же распускаются за ней следом! Такой подымают крик! Послушать их, так прямо завянешь. — А как это вы все научились так хорошо говорить? — спросила Алиса, надеясь немного смягчить ее похвалой. — Я во многих садах бывала, но никогда не слышала, чтобы цветы говорили! — Опусти руку, — сказала Лилия, — и пощупай клумбу. Тогда тебе все станет ясно. Алиса присела и потрогала землю. — Твердая, как камень, — сказала она. — Только при чем тут это? — В других садах, — ответила Лилия, — клумбы то и дело рыхлят. Они там мягкие, словно перины, — цветы и спят все дни напролет! Тут Алисе все стало ясно. — Так вот в чем дело, — обрадовалась она. — Я об этом не подумала! — По-моему, ты никогда ни о чем не думаешь, — сурово заметила Роза. — В жизни не видела такой дурочки, — сказала Фиалка* (с*). Алиса прямо подпрыгнула от неожиданности: Фиалка все это время молчала, словно и не умела говорить. * (с*). - /Помимо трех старших сестер, которых так любил Кэрролл, в семействе Лидделл были еще две младшие, Роза и Вайолет (violet — фиалка). Они появляются в этой главе как Роза и Фиалка. В оригинале названия цветов, участвующих в беседе — Роза, Фиалка, — напоминают о младших сестрах Алисы Лидделл — Роде и Вайолет). — А ты помолчала бы! — крикнула Лилия. — Можно подумать, что ты хоть что-нибудь видела в жизни! Спрячешься под листом и спишь там в свое удовольствие, а о том, что происходит на свете, знаешь не больше, чем бутон! — А есть в саду еще люди, кроме меня? — спросила Алиса, решив пропустить мимо ушей замечание Розы. — Есть тут еще один цветок, который умеет ходить, как ты, — сказала Роза. — Не понимаю, как это тебе удается… («Ты никогда ничего не понимаешь», — заметила Лилия.) — Только он пораскидистее, чем ты, — продолжала как ни в чем не бывало Роза. — А в остальном — как я? — спросила с волнением Алиса. («Тут в саду есть еще одна девочка!» — подумала она.) — Такой же странной формы, как и ты, — сказала Роза. — Немножко темнее, пожалуй, и лепестки покороче… — Гладкие, как у Георгины, — подхватила Тигровая Лилия, поворачиваясь к Алисе, — а не такие растрепанные, как у тебя. — Не огорчайся, ты в этом не виновата, — сказала снисходительно Роза. — Просто ты уже вянешь, и лепестки у тебя обтрепались, тут уж ничего не поделаешь… Алисе это не понравилось, и, чтобы переменить разговор, она спросила: — А сюда она когда-нибудь приходит? — Не волнуйся, ты ее скоро увидишь, — сказала Роза. — Она из тех, у кого девять шипов, знаешь? — А где у нее шипы? — спросила Алиса с удивлением. — На голове, конечно, — ответила Роза. — А я-то все время думала, почему это _у тебя_ их нет. Мне казалось, что у вас все с шипами. — Вон она идет! — закричал молоденький Шпорник. — Я слышу ее шаги! Топ-Топ! Только она так топает, когда идет по дорожке* (d*). * (d*). - /сравни со следующей строфой из поэмы Теннисона «Мод»: - Уронили цветы мои слезы, и ниже Лепестки наклонили в бреду, Не она ли идет, не ее ли увижу, Жизнь мою и голубку в саду? Роза алая вскрикнула: «Ближе, ближе!» Плачет белая, прочит беду. И прислушался шпорник: «Я слышу, слышу!» И шепнула лилия: «Жду!»

Из статьи Н. Демуровой «Голос и скрипка (К переводу эксцентрических сказок Льюиса Кэрролла)». (Мастерство перевода. Сборник седьмой. 1970. Советский писатель. Москва. 1970):        - "Игра строится здесь на омонимии слов bough (ветка) и bough, входящего в состав звукоподражания bough-wough (в русском языке ему соответствует “ав-ав!”). Дерево, имеющее ветки, обретает способность лаять и может служить защитником цветам. Увы, по-русски никак не удается связать воедино “ветки” и “лай”. Отказавшись от непосредственного содержания этого отрывка, я решила обыгрывать название дерева и перебрала все более или менее известные мне породы. Многие из них давали возможность для игры. Вяз, например, мог бы “вязать” обидчиков, граб мог бы сам “грабить”. Сосна и ель вели бы себя скромно и вряд ли могли бы защитить цветы. Сосна могла бы делать что-нибудь неожиданное “со сна”, ели только и знали бы, что без остановки “ели”, и т. д. В конце концов я остановилась на дубе — он вел себя решительнее и мужественнее, чем все другие деревья. Лучшего защитника цветам нечего было и желать!"

Алиса радостно оглянулась — и увидела Черную Королеву. — Как она выросла! — невольно подумалось Алисе. И, вправду, когда Алиса нашла ее в золе, она была ростом дюйма в три, не больше, а теперь — на полголовы выше самой Алисы. — Это от свежего воздуха, — заметила Роза, — здесь у нас чудесный воздух!

Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Зазеркалье» (Изд-во «Комтех», 1998): Ботанический сад Оксфорда. Одно из излюбленных мест прогулок доктора Доджсона с девочками Лидделл. Разговор Алисы с цветами пародирует известное и очень хорошее стихотворение Теннисона «Мод»: There has fallen a splendid tear From the passion-flower at the gate. She is coming, my dove, my dear; She is coming, my life, my fate; The red rose cries, «She is near, she is near;» And the white rose weeps, «She is late;» The larkspur listens, «I hear, I hear;» And the lily whispers, «I wait.» Уронили цветы мои слезы, и ниже Лепестки наклонили в бреду. Не она ли идет, не ее ли увижу, Жизнь мою и голубку в саду? Роза алая вскрикнула: «Ближе, ближе!» Плачет белая, прочит беду. И прислушался шпорник: «Я слышу, слышу!» И шепнула лилия: «Жду!» (Перевод О.Седаковой) Хорошая пародия — это совсем не насмешка, а нечто гораздо более тонкое. Кэрролл здесь пользуется своим любимым приемом доведения до логического, а потому абсурдного, конца. На фото внизу — каштан в саду декана Лидделла. На его мощном боковом суку обычно сидела любимица Алисы кошка Дина. Джон Тенниел изобразил на этом суку Чеширского кота. В «Зазеркалье» это дерево охраняет «говорящие цветы».

Bough-wough — Обычно собачий лай передается следующим буквосочетанием: «bow-wow». Здесь игра слов, основанная на одинаковом звучании слов «bow» и «bough» (сук, ветвь). to make the beds too soft — игра слов, основанная на двух смыслах этого выражения: «стелить слишком мягкую постель» и «слишком сильно взрыхлять клумбу». — Пойду-ка я к ней навстречу, — сказала Алиса. Конечно, ей интересно было поболтать с цветами, но разве их сравнишь с настоящей Королевой! — Навстречу? — переспросила Роза. — Так ты ее никогда не встретишь! Я бы тебе посоветовала идти в обратную сторону! — Какая чепуха! — подумала Алиса. Впрочем, вслух она ничего не сказала и направилась прямо к Королеве. К своему удивлению, она тут же потеряла ее из виду и снова оказалась у порога дома. В сердцах она отступила назад, огляделась по сторонам в поисках Королевы, которую наконец увидала вдали, и подумала: не пойти ли на этот раз в противоположном направлении? * (е*). * (е*). - /В этих словах — явный намек на то, что «вперед» и «назад» в зеркале меняются местами. Идите к зеркалу — изображение двинется навстречу вам, т.е. в обратном направлении/. Все вышло как нельзя лучше. Не прошло и минуты, как она столкнулась с Королевой у подножия холма, куда раньше никак не могла подойти. — А ты здесь откуда? — спросила Королева. — И куда это ты направляешься? Смотри мне в глаза! Отвечай вежливо! И не верти пальцами!* (f*).

* (f*). - /  Рисунок выше - /И-К. Эрикссон. Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Зазеркалье» (Изд-во «Комтех», 1998):        - "Считается, что в образе Черной Королевы Кэрролл изобразил мисс Прикетт — гувернантку девочек Лидделл, которая имела прозвище «Колючка». Постоянные наставления Королевы и манера преподавать правила поведения делают ее по выражению самого Кэрролла «квинтэссенцией всех гувернанток». «I don’t know what you mean by your way,» said the Queen: «all the ways about here belong to me…» — один из каламбурных поворотов диалога. Черная Королева понимает выражение «to lose one’s way» (заблудиться) в буквальном смысле. В статье «Алиса на сцене», которая цитировалась выше, Кэрролл писал: «Черную Королеву я представлял себе также как фурию, но совсем иного рода; ее страсть должна быть холодной и сдержанной; сама же она — чопорной и строгой, впрочем, не вовсе лишенной приветливости; педантичная до чрезвычайности, это квинтэссенция всех гувернанток!» Предполагают, что в образе Черной Королевы Кэрролл изобразил мисс Прикетт, гувернантку Лидделлов, которую дети прозвали «Колючкой» [Pricks сокращение от Prickett — по-английски «колючка»]. Одно время в Оксфорде ходили слухи о романтической привязанности Кэрролла к мисс Прикетт, вызванные его частыми визитами в дом Лидделла, однако скоро стало ясно, что интересовали его дети, а не гувернантка./ Алиса послушно посмотрела ей в глаза и постаралась объяснить, что сбилась с дороги, но теперь понимает свою ошибку и собирается продолжить свой путь. — Твой путь? — переспросила Королева. — Не знаю, что ты хочешь этим сказать! Здесь все пути лом! Внезапно смягчившись, она прибавила: — Но скажи мне, зачем ты сюда пришла? Пока думаешь, что сказать, делай реверанс! Это экономит время. Алиса немного удивилась, но Королева внушала ей такое почтение, что возражать она не посмела. — Вернусь домой, — подумала она, — и попробую делать реверансы, когда буду опаздывать к обеду! — Ну вот, теперь отвечай! — сказала Королева, посмотрев на часы. Когда говоришь, открывай рот немного шире и не забывай прибавлять: «Ваше Величество»! — Я просто хотела взглянуть на сад, Ваше Величество… — Понятно, — сказала Королева и погладила Алису по голове, что не доставило той ни малейшего удовольствия. Оглядевшись, Королева прибавила: — Разве это сад? Видала я такие сады, рядом с которыми этот — просто заброшенный пустырь! Алиса не осмелилась ей перечить и продолжала: — А еще я хотела подняться на вершину холма… — Разве это холм? — перебила ее Королева. — Видала я такие холмы, рядом с которыми этот — просто равнина! — Ну, нет! — сказала вдруг Алиса и сама удивилась, как это она решается возражать Королеве. — Холм никак не может быть равниной. Это уж совсем чепуха! — Разве это чепуха? — сказала Королева и затрясла головой. — Слыхала я такую чепуху, рядом с которой эта разумна, как толковый словарь! * (h*). * (h*). - /Эддингтон в заключительной главе «Природы физического мира» приводит эти слова Черной Королевы в связи с тонким замечанием относительно того, что физики называют «проблемой нонсенса». Эддингтон утверждает, что хотя физику, возможно, бессмысленно утверждать, что существует какая-то иная реальность, помимо той, которая подвластна законам физики, все же это осмысленно, как толковый словарь, по сравнению с бессмыслицей предположения, что этой реальности вовсе не существует/. Тут Алиса снова сделала реверанс, потому что по голосу Королевы ей показалось, что та все-таки немного обиделась. Они молча пошли дальше и, наконец, поднялись на вершину холма. Несколько минут Алиса стояла, не говоря ни слова, — только глядела на раскинувшуюся у ее ног страну. Это была удивительная страна. Поперек бежали прямые ручейки, а аккуратные живые изгороди делили пространство между ручейками на равные квадраты. — По-моему, Зазеркалье страшно похоже на шахматную доску, — сказала наконец Алиса. — Только фигур почему-то не видно… А, впрочем, вот и они! — радостно закричала она, и сердце громко забилось у нее в груди. — Здесь играют в шахматы! Весь этот мир — шахматы * (2*) если только, конечно, это можно назвать миром)! Это одна большая-пребольшая партия. Ой, как интересно! И как бы мне хотелось, чтобы меня приняли в эту игру! Я даже согласна быть Пешкой, только бы меня взяли… Хотя, конечно, больше всего мне бы хотелось быть Королевой! * (2*). /Столько было написано незабываемых строк, в которых жизнь сравнивалась с огромной шахматной партией, что из них можно было бы составить солидную антологию. Порой игроки — это сами люди, стремящиеся распоряжаться своими собратьями; словно шахматными фигурами на доске […] Порой шахматную партию играют Бог и Сатана. Уильям Джеймс (Уильям (1842—1910) — американский философ и психолог) обыгрывает эту сцену в своем эссе «Дилемма детерминизма» (William James. The Dilemma of Determinism). Ему вторит Герберт Уэллс в прологе к своему прекрасному роману о воспитании «Неугасимый огонь» […] Она робко покосилась на настоящую Королеву, но та только милостиво улыбнулась и сказала: — Это легко можно устроить. Если хочешь, становись Белой Королевской Пешкой. Крошка Лили еще слишком мала для игры!* (3*). К тому же ты сейчас стоишь как раз на второй линии. Доберешься до восьмой, станешь Королевой… * (3*). - /Алиса встречает Лили, дочь Белой Королевы, и одну из белых пешек, еще в предыдущей главе. Давая это имя белой пешке, Кэрролл, возможно, имел в виду Лили Макдоналд, старшую дочь Джорджа Макдоналда, который называл ее «своей белой лилией». Кэрролл в своих письмах, написанных, когда Лили исполнилось пятнадцать лет, подшучивал над ее внушительным возрастом. Возможно, фраза о том, что крошка Лили еще слишком мала для игры в шахматы, также шутка в том же роде. С.Коллингвуд в своей биографии Кэрролла отмечает, что последний подарил одной из девочек, с которыми дружил, белого котенка по имени Лили («Лили, кисочка! Котенок мой ненаглядный!» — говорит своей дочери Белая Королева еще в первой главе). Правда, это, возможно, произошло уже после того, как возникло «Зазеркалье»/. /Из статьи Н. Демуровой «Доктор Доджсон в Стране Чудес и что он там увидел»: Эпизод с Черной Королевой навеян одной из прогулок, в которой принимала участие и гувернантка мисс Прикетт. Королева — вся в шипах; это намек на прозвище мисс Прикетт — «Колючка». Она без конца дает Алисе всяческие наставления: «Смотри мне в глаза! Отвечай вежливо! И не верти пальцами! — говорит она. — Когда отвечаешь, смотри в глаза! Помни, кто ты такая!» Позже Кэрролл описал Черную Королеву как «квинтэссенцию всех гувернанток». Прогулка эта была 4 апреля 1863 года в окрестностях Челтнема. Сестры Лидделл гостили там у своей бабушки/.

Тут почему-то Алиса и Королева бросились бежать. Позже, когда Алиса размышляла об этом дне, она никак не могла понять, как это случилось: она только помнила, что они бежали, крепко взявшись за руки, и Королева так неслась вперед, что Алиса едва за ней поспевала, но Королева все время только кричала: — Быстрее! Быстрее! Алиса чувствовала, что быстрее бежать она не может, но она задыхалась и не могла этого сказать. Самое удивительное было то, что деревья не бежали, как следовало ожидать, им навстречу; как ни стремительно неслись Алиса и Королева, они не оставляли их позади. Королева, видно, прочла ее мысли. — Быстрее! Быстрее! — закричала она. — Не разговаривай! Но Алиса и не думала разговаривать. Ей уже казалось, что она никогда в жизни не сможет больше произнести ни слова, так она задыхалась, а Королева все кричала: — Быстрее! Быстрее! И тянула ее за руку. — Далеко еще? — с трудом вымолвила, наконец, Алиса. — Не еще, а уже! — ответила Королева. — Мы пробежали мимо десять минут назад! Быстрее! И снова они неслись со всех ног, так что только ветер свистел у Алисы в ушах. Того и гляди сорвет с головы все волосы, подумалось Алисе. — А ну, давай! — кричала Королева. — Еще быстрее! И они помчались так быстро, что, казалось, скользили по воздуху, вовсе не касаясь земли ногами, пока, наконец, когда Алиса совсем уже выбилась из сил, они внезапно не остановились, и Алиса увидела, что сидит на земле и никак не может отдышаться. Королева прислонила ее к дереву и сказала ласково: — А теперь можешь немного отдохнуть! Алиса в изумлении огляделась. — Что это? — спросила она. — Мы так и остались под этим деревом! Неужели мы не стронулись с места ни на шаг? * (4*). * (4*). - /Неужели мы не стронулись с места ни на шаг? — По поводу этих строк Эликзэндер Тейлор пишет: «Не подлежит сомнению, что множество остроумных и глубокомысленных вещей, сказанных об этом беге, совершенно справедливы. Возможно, Кэрролл здесь предвосхищает Эйнштейна. Возможно, он действительно представляет здесь духовные странствия Алисы, в результате которых она оказывается там же, откуда ушла. Однако в основе этого эпизода лежит математический фокус. В нашем мире скорость есть частное от деления расстояния на время: S = d : t. В «Зазеркалье», однако, скорость есть частное от деления времени на расстояние. При большой скорости время велико, а расстояние мало. Чем выше скорость, тем меньше пройденное расстояние. Чем быстрее бежала Алиса во времени, тем более она оставалась на том же месте в пространстве» {Alexander L. Taylor. Though the Looking-Glass)/. — Ну, конечно, нет, — ответила Королева. — А ты чего хотела? — У нас, — сказала Алиса, с трудом переводя дух, — когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место. — Какая медлительная страна! — сказала Королева. — Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее! * (5*). * (5*). - /Эта фраза, возможно, цитируется чаще, чем любая другая из сказок об Алисе. Особенно часто вспоминают ее в связи с быстро меняющейся политической ситуацией/. — Ах, нет, я никуда не хочу попасть! — сказала Алиса. — Мне и здесь хорошо. Очень хорошо! Только ужасно жарко и пить хочется! — Этому горю помочь нетрудно, — сказала Королева и вынула из кармана небольшую коробку. — Хочешь сухарик? Алиса подумала, что отказаться будет невежливо, хотя сухарь ей был совсем ни к чему. Она взяла сухарь и стала его жевать; сухарь был страшно сухой, и она чуть не подавилась. — Пока ты утоляешь жажду, — сказала Королева, — я размечу площадку. Она вынула из кармана ленту с делениями и принялась отмерять на земле расстояния и вбивать в землю колышки. — Вот вобью еще два колышка, — сказала она, — и покажу тебе, куда ты пойдешь. Хочешь еще сухарик? — Нет, нет, благодарю вас, — ответила Алиса. — Одного вполне достаточно. — Надеюсь, ты больше не хочешь пить? — спросила Королева. /Из  КНИГИ  Д. ПАДНИ «ЛЬЮИС  КЭРРОЛЛ  и  его   МИР», 1976. (Пер. В. Харитонова и Е. Сквайрс), М: Радуга, 1982: В семнадцать лет он (Кэрролл) сформулировал «Проблему полусферы»:        - «Допустим, сегодня вторник, в Лондоне утро; через час утро вторника будет к западу от Англии; теперь вообразим, что мир — это земля и мы по суше идем вслед за «утром вторника», и утро вторника не кончится, когда через двадцать четыре часа мы опять будем в Лондоне. Но мы-то знаем, что после утра вторника через двадцать четыре часа в Лондоне уже утро среды. Где же в таком случае в нашем путешествии вокруг света день изменил свое название?» Эта мысль получила воплощение в беге Алисы и Черной Королевы, дающей такое объяснение: «…приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!»/. Алиса растерялась, но, к счастью, Королева продолжала, не дожидаясь ее ответа. — На третьей линии я повторю тебе свои указания, чтобы ты их не забыла. На четвертой — я с тобой распрощаюсь. На пятой — я тебя покину. Между тем она кончила свою работу. Алиса с интересом смотрела, как она вернулась к дереву, а потом медленно пошла вдоль ряда колышков. Около второго она остановилась, повернулась и сказала: — Пешка, как ты знаешь, первым ходом прыгает через клетку. Так что на третью клетку ты проскочишь на всех парах — на паровозе, должно быть, и тут же окажешься на четвертой. Там ты повстречаешь Труляля и Траляля… Пятая клетка залита водой, а в шестой расположился Шалтай-Болтай… Но ты молчишь? — Разве… я должна… что-то сказать? — запинаясь, спросила Алиса. — Тебе бы следовало поблагодарить меня за любезные пояснения, отвечала Королева с укоризной. — Что же, предположим, что ты так и сделала… Значит, так: седьмая клетка вся заросла лесом, но ты не беспокойся: один из Рыцарей на Коне проведет тебя через лес. Ну, а на восьмой линии мы встретимся как равные — ты будешь Королевой, и мы устроим по этому случаю пир! Алиса встала, сделала реверанс и снова опустилась на землю. У следующего колышка Королева опять повернулась. — Если не знаешь, что сказать, говори по-французски! — заметила она. Когда идешь, носки ставь врозь! И помни, кто ты такая! С этими словами она повернулась, на этот раз не дожидаясь, пока Алиса сделает реверанс, подбежала к четвертому колышку, оглянулась, сказала: — Прощай! И бросилась к последнему. Как это произошло, Алиса не поняла, но стоило Королеве добежать до последнего колышка, как она тут же исчезла* (i*). То ли она растаяла в воздухе, то ли скрылась в лесу («Она ведь так быстро бегает!» — думала Алиса), трудно сказать, только она исчезла. А Алиса принялась размышлять о том, что она теперь Пешка и что скоро ей ходить. * (i*). - /Взглянув на расположение шахмат на диаграмме, приводимой в предисловии автора, тотчас замечаешь, что Алиса (белая пешка) и Черная Королева стоят рядом на соседних клетках. Первый ход задачи: Королева уходит на h5/.