Глава 11. Необыкновенный воздух. Профессор угощает ребят яичницей. Иван Гермагенович открывает фабрику одежды. Пчела Андреевна. Профессор и Карик исчезают. Над  холодной землёй густыми волнами перекатывался белый  туман. Он точно молоком залил притихший тёмный лес, заполнил  глубокие лога и овраги. Вершины деревьев то погружались в туман, то появлялись снова. Утренний холод и сырость ползли в пещеру сквозь щели баррикады, и скоро здесь стало так же прохладно, как под открытым небом. Ребята беспокойно ворочались во сне, поджимали колени к самому подбородку, но от этого теплее не становилось. Наконец Карик не выдержал, вскочил, протёр сонные глаза, зябко поёжился и с недоумением посмотрел на покатые стены. Они были серебристо-белые, точно покрытые инеем. Карик  прикоснулся к ним.  - "Нет, это не иней. Это ковры. Серебристые ковры. Брр, хо-о-лодно!" На полу на ковре лежала, свернувшись в комочек, Валя. Она подтянула колени к закрытым глазам, а голову прикрыла руками. Во сне она тихонько стонала и всхлипывала. Карик запрыгал на одном месте, стараясь согреться, потом побежал вдоль стены в конец коридора. Ему стало как будто немного теплее. Он повернул обратно и с разбегу перекувырнулся через голову - один раз, другой, третий и вдруг шлёпнулся прямо на Валины ноги. - "Что? Что такое?" - закричала Валя, вскакивая. - "Уже нападают?" Дрожа и ёжась, она смотрела на Карика заспанными, испуганными глазами. - "Чего ты?" - удивился Карик. - "Это же я. Очнись… Ты совсем замёрзла… Синяя вся… Ну-ка, давай бороться. Сразу согреешься. Начали!" Он подскочил к Вале и, прыгая вокруг сестры, принялся тормошить её. - "Отстань!" - оттолкнула Карика Валя. Но, падая, он вцепился в сестру, и они покатились по мягкому, пушистому полу. Валя захныкала: - "Уйди! К тебе не лезут, и ты не лезь". - "Эх ты, улитка-недотрога! Я ж согреть хочу тебя". - "А я спать хочу", - пробурчала Валя и опять улеглась. - "Ну и спи", - рассердился Карик.

За стенами кто-то возился, стучал, кашлял и вдруг громко и весело запел: - "Где обедал, воробей? В зоопарке у зверей. Пообедал у лисицы, У моржа попил водицы. Это был голос профессора. - "Вот видишь", - сказал Карик, - "все уже встали, поют, а ты валяешься…" Он подбежал к выходу из ковровой пещеры и крикнул: - "Иван Гермогенович, где вы?" - "Здесь! Здесь! Вставайте, друзья мои. Завтрак уже готов". - "А что на завтрак?" - "Прекрасная яичница". - "Яичница?"

О, это было интереснее, чем мёрзнуть, а поэтому Валя быстро вскочила на ноги. - "Пошли!" Ребята откинули ветки и сучья, которыми был завален вход в дом ручейника, и выбрались на свежий воздух. Но лишь только Валя ступила на землю, как тотчас же испуганно попятилась назад. - "Что это, Карик? Где мы? — зашептала она, крепко сжимая руку брата. Ни земли, ни неба, ни леса не было видно. В воздухе плавали тучи блестящих пузырьков. Пузырьки кружились, сталкивались, медленно опускались вниз и снова взлетали вверх. Вокруг кружилась пурга светящихся пузырьков. - "Иван Гермогенович!" - крикнул Карик. - "Что такое? Что это кружится?" - "Туман!" - услышали ребята голос профессора. Иван Гермогенович был тут же, где-то поблизости, совсем рядом, но ребята не видели его. - "Разве туман такой бывает?" - недоверчиво спросила Валя. - "Да, Валек, это туман. Такой он бывает под микроскопом". Голос профессора звучал глухо, как будто доносился из глубокой ямы. Ребята протянули руки, пытаясь поймать пузырьки, но они лопались, растекались холодной водой по пальцам. - "Ну где вы там застряли?" - крикнул из гущи тумана Иван Гермогенович. - "Бегите скорее!.. Тут есть у меня кое-что поинтереснее тумана". Карик и Валя, осторожно ступая, двинулись на голос профессора. - "А много яичницы у вас?" - крикнула Валя. - "Если поторопишься, может быть, и тебе удастся попробовать её", — отозвался Иван Гермогенович. - "Иди скорее, пока я не съел все сам".

Вдали в тумане заблестел синий огонёк. - "Огонь!" - крикнул Карик. Неужели профессор развёл костёр? Но где же он взял спички? Валя во весь дух помчалась к огню. - "Костёр, костёр! У нас костёр!" - кричала она. Впереди, разбрасывая тучи пузырьков тумана, плясало пламя костра. Высокий столб зелёного огня поднимался до самых вершин чёрного, мокрого леса. У костра на корточках сидел профессор. Толстой палкой он ворошил хворост, корчившийся на огне с весёлым потрескиванием. - "Ура!" - закричали ребята. Они подбежали к огню и, взявшись за руки, принялись отплясывать дикий танец. - "Гоп-ля! " - кричала, прыгая, Валя. - "Гоп-ля-ля-ля!" - кричал раскрасневшийся Карик. - "Тише, тише!" - останавливал ребят профессор. - "Так вы у меня, пожалуй, всю посуду перебьёте. Садитесь-ка лучше да поешьте".

От костра тянуло таким жаром, что невозможно было стоять даже далеко от него. А между тем сучьев в костре было не так-то уж и много. Валя схватила охапку сухого хвороста и хотела подкинуть в костёр, но Иван Гермогенович остановил её: - "Не надо! Яичница уже готова". - "А костёр?… Он же потухнет". - "Нет, он не потухнет… Садитесь, друзья мои, завтракать", - сказал Иван Гермогенович и поставил перед Кариком и Валей прямо на землю огромную белую посудину с неровными краями; она была доверху наполнена дымящейся яичницей". Не ожидая повторного приглашения, ребята с жадностью набросились на еду. Обжигаясь и дуя изо всех сил на пальцы, они глотали кусок за куском. Валя раскраснелась. У Карика нос покрылся потом. И только Иван Гермогенович ел не спеша, орудуя, точно ложкой, куском сложенного вдвое лепестка. Ребята не съели ещё и половины яичницы, как почувствовали, что сыты по горло. - "Ну", - сказал профессор, вытирая клочком лепестка бороду, - "надеюсь, вы сыты?" - "Ещё как!" - засмеялся Карик. - "У меня даже живот перекосился набок". - "И у меня перекосился", - сказала Валя. - "Прекрасно! Замечательно!" - улыбнулся профессор. - "Я очень рад, что яичница понравилась вам". - "А из чего вы её состряпали?" - спросила Валя. - "Ясно, из чего делают яичницу, - из яиц", - перебил её Карик. - "Это же просто. А вот как костёр вы разожгли? Где спички достали? И потом - почему огонь столбом стоит, почему он зелёный и почему костёр горит без сучьев?" - "Тебе не нравится костёр без сучьев? Ну что ж, тогда подбросим в огонь вот эту охапку".

Иван Гермогенович подбросил в костёр сучьев и, поправив их палкой, весело подмигнул ребятам. - "Вы думаете, я бездельничаю ночью? Ничего подобного. Я всю ночь ел поджаренную ветчину с зелёным горошком, горячие пироги, бифштексы, борщи, фрукты, торты. Но, к сожалению, все эти кушанья подавали мне во сне… Проснулся голодный как волк. Ну, вскочил и побежал искать чего-нибудь съедобного. Однако отойти далеко от нашей роскошной квартиры побоялся… Видите, какой туман стоит… За 2 шага ничего не видно. Заблудишься, чего доброго, или свалишься в какую-нибудь пропасть. Что делать? Ждать рассвета?… Идти на авось?… Подумал я, подумал и решил развести костёр. К счастью, ещё вчера вечером я нашёл в лесу два кремешка. Они-то и выручили меня… Набрал я сухих веток, сложил их в кучу и принялся работать…" - "Как доисторический человек!" - прошептала Валя. - "Вот именно",- улыбнулся профессор. - "Ну, скажу я вам, это была нелёгкая работа, и помучился же я, пока, наконец, мне удалось превратить искру в огонь… Теперь только я понял, что нашим допотопным предкам жилось совсем невесело".

- "А почему всё-таки огонь зелёный?" - спросил Карик. - "Почему? Да потому, что это горит газ. Обыкновенный торфяной газ - метан, который во многих местах выбивается из-под земли… Мне повезло… Я случайно развёл костёр в таком месте, где под землёй скопилось много этого газа… Ну, а яичница сама пришла на костёр. Валя так и ахнула: - "Сама пришла?" Иван Гермогенович посмотрел на Валю, важно погладил бороду и сказал: - "Как только костёр разгорелся, рядом со мной кто-то начал шуметь, возиться, и вдруг сильный ветер свалил меня с ног. Вокруг все так загудело, будто я нечаянно выпустил из-под земли ураган. Это была птица. А ураган поднимали её крылья. Должно быть, огонь спугнул её с гнезда". - "Она не сгорела?" - "Нет, она улетела", - сказал Иван Гермогенович, - "а я начал искать её гнездо. Ведь не зря же она сидела так тихо". - "Нашли? - "Конечно… Из этого гнезда я и добыл яйцо". - "Оно не воронье?" - "Нет. По всем признакам, это яйцо малиновки, белое с крапинками. Вы когда-нибудь видели яйца малиновки?… Они чуть побольше крупной горошины. Но мне пришлось изрядно повозиться с ним. Я катил его перед собой, как бочку, и по дороге, наверно, раз десять отдыхал. Но ещё труднее было разбить скорлупу. Целый час, кажется, я долбил её камнем. Наконец разбил всё-таки и чуть было не утонул в белке… Хорошо ещё, что успел отскочить в сторону". Профессор, посмеиваясь, поглядел на ребят: - "Ну, всё остальное просто. Белок вылился сам, а желток я поджарил на скорлупе, как на сковородке". Карик встал, одёрнул незабудковую рубашку. - "Иван Гермогенович", - сказал он, рассматривая внимательно собственные ноги, - "если вы хотите дать каждому из нас по хорошему подзатыльнику - не стесняйтесь, пожалуйста. Мы готовы расплатиться за своё поведение… Нам, конечно, ничего не надо было трогать у вас в кабинете, но понимаете… Так уж получилось! Только знаете что, вы лучше влепите мне 2 подзатыльника. Один за себя, один за Вальку. Она же маленькая!.." Профессор добродушно махнул рукой: - "Да ну тебя! Придумал тоже… Чепуху какую-то… Вы и так уж наказаны за непослушание, а потому садись и не петушись. Побереги свой затылок, он тебе ещё пригодится".

Подкинув в костёр охапку сучьев, профессор улыбнулся: - "А в сущности, друзья мои, и здесь, в этом мире, можно неплохо прожить! Вот подождите, привыкнем немного и тогда устроимся поуютнее". - "Как?" - с тревогой в голосе спросил Карик. - "Разве вы думаете, что мы не вернёмся домой и останемся такими, как сейчас?" - "Этого я не думаю", - ответил профессор, - "однако мы должны быть готовы к самому худшему… Наш маяк может повалить буря; наконец, какой-нибудь любопытный паренёк может забрать фанерный ящик домой для исследования… Мало ли что на свете бывает…" - "И что же тогда?" - "Да ничего особенного", - пожал плечами Иван Гермогенович. -"Будем жить травяными робинзонами… Кстати, друзья мои, наше положение куда лучше, чем у настоящего Робинзона. Ему нужно было целое хозяйство завести, а у нас все под рукой. Молоко, яйца, мёд, душистый нектар, ягоды, мясо. Лето мы проживём без особых забот. А на зиму насушим черники, земляники, грибов; запасёмся мёдом, вареньем, хлебом…" - "Хлебом?" - "Ну да. Мы посадим одно только зерно, и нам хватит урожая на всю зиму…" - "Но откуда же мы возьмём мясо?" - "А будем есть насекомых".

- "Насекомых? Разве их едят?" - "Представьте себе", - сказал Иван Гермогенович. - "Даже в большом мире и там едят насекомых… Вот саранча, например. Её едят и жареную, и копчёную, и сушёную, и солёную, и маринованную". Профессор, вспомнив что-то, улыбнулся: - "Когда спросили арабского халифа Омар Бен эль Коталя, что он думает о саранче, халиф ответил: - «Я желал бы иметь полную корзину этого добра, уж я бы поработал зубами…». В старые времена, когда саранча налетала целыми тучами на арабские земли, в Багдаде падали цены на мясо… Между прочим, из саранчи приготовляют муку и пекут на масле превосходные лепёшки. - "Фу, гадость!" - с отвращением плюнула Валя. - "Ну вот уж и гадость!" - засмеялся Иван Гермогенович. - "Просто непривычная для тебя пища — и только… Едим же мы омаров, креветок, крабов и даже раков, которые питаются падалью… Едим да ещё похваливаем… А вот арабы смотрят на тех, кто ест крабов и раков, с отвращением… Кроме саранчи, люди едят и других насекомых. В Мексике, например, туземцы собирают яйца полосатого плавунчика клопа, называют они их «готль» и считают самым лакомым блюдом… Неплоха, по мнению знатоков, и цикада. Та самая цикада, которую воспел в своей оде поэт Древней Греции Анакреон".

Иван Гермогенович откашлялся и, подняв руку над головой, прочитал нараспев: - "Сколь блаженна ты, цикада, Ты — почти богам подобна". Профессор задумчиво погладил бороду: - "А простые греки-прозаики жарили эту богоподобную цикаду в масле и с аппетитом ели… Даже таким насекомым, как муравьи, и тем случалось попадать в руки поваров. Когда-то во Франции из муравьёв делали соус к мясным и рыбным кушаньям… Индейцам, между прочим, очень нравятся зонтичные муравьи. Они жарят их, чуть подсолив, на сковородке, но, бывает, едят и сырыми. - "А жуков едят?" - спросила Валя. - "Они самые противные, по-моему". - "В Египте", - ответил Иван Гермогенович, - "из жука медляка бороздчатого приготовляли особое кушанье. Это кушанье ели женщины, желающие потолстеть". - "Вот это здорово", - сказал Карик. - "Теперь я вижу, что у нас дело пойдёт на лад… Мы закоптим окорока кузнечиков, наготовим колбасы из бабочек, засолим бочку стрекоз… Прямо целый амбар придётся строить. Под потолком повесим окорока и колбасы, а вдоль стен поставим бочки с маринованными тлями". - "А муравьи?" - спросила Валя. - "Они кисленькие?" - "Из муравьёв приготовим пикули… Нет, лучше сделаем из них разные приправы к блюдам". - "Замечательно!" - поглаживал бороду Иван Гермогенович. - "Просто замечательно!.. Как видите, друзья мои, наше будущее прекрасно. Если случится что-нибудь и мы не сумеем попасть домой, то проживём здесь лучше всех робинзонов мира". - "Все это хорошо", - сказала Валя, - "но ведь мы замёрзнем зимой, и все окорока и маринады пропадут зря". - "Ничего", - успокоил Валю Иван Гермогенович, - "мы найдём пещеры с газовым отоплением. Наконец, можно провести по камышовым и по тростниковым трубам этот газ куда угодно". - "Конечно", - сказал Карик. - "Торфяной газ даст нам тепло и свет и… Иван Гермогенович, мы ведь сможем построить тут целые фабрики и заводы…" - "О нет, мой друг", -  улыбнулся Иван Гермогенович. - "Но мы могли бы заняться приручением насекомых…" - "Ура!" - крикнул Карик. - "Мы будем на них летать, переплывать озера". - "Мы",- подхватила Валя, - "заставим их рыть тоннели, прокладывать каналы и… и вообще - пускай они работают". - "Правильно!" - сказал Карик. - "На гусеницах можно пахать, жуков поставим на заготовку леса, а на стрекозах будем летать". - "А чтобы нас не съели",-  вздохнув, сказала Валя, - "хорошо бы придумать такие дома, как у ручейника, чтобы их можно было таскать на себе". - "Тоже выдумала!" - махнул рукой Карик. - "Я же говорил, что ты улитка. Улитка и есть". - "Но как же нам защищаться?" - спросила Валя. - "Иван Гермогенович выдумает порох", -  ответил Карик и повернулся к профессору:- "Вы можете выдумать порох, Иван Гермогенович?" - "Ой, нет… Пороха я, пожалуй, не выдумаю", - засмеялся Иван Гермогенович, - "но я надеюсь, что мы и так не пропадём. Без пороху. Я ведь, друзья мои, биолог. Неплохо знаю жизнь окружающего нас мира, а эти знания сильнее всех взрывчатых веществ… А теперь, Карик, подбрось в костёр хворосту. Приятно сидеть, когда в огне потрескивают сучья". Карик принёс охапку хворосту, бросил его в зелёный огонь и растянулся на земле, задумчиво поглядывая на костёр. Все замолчали. Весело трещали сучья и ветки. Дым столбом поднимался в небо. Путешественники сидели у огня и думали каждый о своём. Торопиться было некуда. Пока туман не рассеется, двигаться вперёд невозможно. Да и куда, в какую сторону идти? Где теперь маяк? Впереди? Сзади? - "Ну", - сказал профессор, - "пока нам нечего делать, предлагаю спеть песню". Ребята испуганно переглянулись. «Что угодно, только не это», - можно было прочитать на лицах Карика и Вали. Слушать спокойно, как поёт Иван Гермогенович, могли бы только мёртвые. На всех живых голос профессора действовал, как удар дубиной по голове. Жмурясь от дыма и закрывая лицо руками, Карик повернулся боком к дымящемуся костру и поспешно спросил профессора, который готов уже был запеть: - "А скажите, Иван Гермогенович, как вы догадались, что с нами случилось, и как вы нас разыскали?" - "Очень просто", - ответил профессор. - "Вы же выпили у меня почти полстакана жидкости… И это я, конечно, заметил". - "Но…" - "И у меня было «но»", - засмеялся Иван Гермогенович. - "Выпить-то вы выпили, а вот куда после этого исчезли?… Я целый час ползал по полу с лупой в руках, но… ничего… Понимаете? Никаких следов. - "Значит, мы улетели!" - сказала Валя. - "Это слишком поспешный вывод", - остановил её Иван Гермогенович. - " Но мы же в самом деле улетели", - сказала Валя. - "Тем не менее я не имел основания предполагать этого, пока собака уважаемого фотографа Шмидта не разыскала ваши трусики и не бросилась на подоконник… Вот тут-то я и вспомнил, что, когда вошёл в кабинет, на подоконнике сидела стрекоза. И я готов был ручаться, что слышал комариные голоса, которые кричали: «Сюда!»" - "Да, да… Это мы кричали".

- "Сначала я подумал, что ослышался, но потом, сопоставляя одно с другим, я понял: шалунов утащила стрекоза, и, если я хочу спасти их, я должен бежать в Дубки, к пруду, который зовут «Гнилое болото»". - "Но почему вы пошли сюда?" - спросил Карик. - "Ведь стрекоза могла утащить нас в лес, в поле…" - "Нет, этого не могло быть", - снисходительно улыбнулся Иван Гермогенович. - "Стрекозы живут около воды. В воду они кладут яйца, в воде родятся, в воде живут и растут стрекозьи личинки. У воды стрекозы обычно и охотятся. Но иногда в погоне за добычей стрекоза улетает от места постоянной охоты". - "И так далеко, — сказала Валя. — Ведь от нас до Дубков больше 15-ти километров. - "Для стрекозы это не такое уж большое расстояние. Стрекозы за час покрывают расстояние в 90 км". - "Ого! Быстрее поезда, значит? Это, наверное, самые быстрые насекомые?" - "Кое-кто из насекомых летает ещё быстрее. Так, например, овод летит со скоростью 122 километра в час — Так вот, зная, что стрекоза живёт около воды и что в пятнадцати километрах от города находится пруд «Гнилое болото», где можно встретить тысячи стрекоз, я и решил искать вас в окрестностях этого пруда. Есть, правда, в нашей местности ещё один пруд, но он расположен в трехстах километрах от города. А уж оттуда вряд ли могла прилететь стрекоза. Всё-таки стрекозы охотятся в том районе, где родятся, где живут постоянно. И как видите, я не ошибся".

- "А вы не хотите послушать, что с нами случилось?" - спросила Валя. - "Ах да… Конечно… Я рад буду услышать ваши рассказы", - забормотал Иван Гермогенович. - "Ну, ну, рассказывайте. Это должно быть очень интересно". Он обнял ребят за плечи и протянул пятки к огню. Карик и Валя стали наперебой рассказывать, что с ними было после того, как они выпили чудесную жидкость. Слушая ребят, профессор понимающе кивал головой и без устали приговаривал: - "Совершенно верно… Все понятно…" - "И мне все понятно", - сказал наконец Карик. - "Но всё-таки я не все понимаю". - "Да? Чего же ты не понял?" - "Почему в гнезде у подводного паука сначала можно было дышать легко, а потом мы чуть было не задохнулись?" - "Очень просто", -  ответил Иван Гермогенович. - "Судя по твоему рассказу, я думаю, вы попали в лапы к подводному пауку аргиронету… Аргиронет — это значит серебряная пряжа. Зовут его также паук-серебрянка… Он строит под водой гнездо, похожее на водолазный колокол. В таких колоколах водолазы опускались когда-то под воду. Но этот колокол не больше грецкого ореха. А держится он, не всплывая, только потому, что с боков его удерживает паутина, прикреплённая к подводным растениям…

- "Ого! " - сказал Карик. - "Мы еле пробрались сквозь эту паутину". - "Воздух паук приносит в свой колокол с поверхности пруда. Он поднимается наверх, выставляет наружу брюшко, покрытое очень тонкими волосками. Эти волоски и хватают воздух. Когда пространство между волосками наполнится воздухом, паук натягивает на брюшко паутину и несёт воздушный баллон к себе в домик. Кстати, со своим воздухом в чемоданах путешествуют под водой и многие водяные жуки". - "И надолго ему хватает воздуха?" - "Увы", - сказал профессор, - много воздуха он захватить не может, а поэтому ему приходится то и дело подниматься на поверхность за свежими порциями. Ну, а когда воздухом паука пришлось дышать и вам, то совсем неудивительно, что вы стали задыхаться. Всё-таки на троих одной порции маловато. Вот почему подводный хищник аргиронет и сам действовал вяло… Между прочим, когда вы вернётесь домой, сходите на пруд и посмотрите, как паук серебряная пряжа трудолюбиво поднимается то и дело на поверхность за воздухом. Если наберётесь терпения, вы увидите, как трудится паук, наполняя своё подводное гнездо воздухом". - "А как мы узнаем паука аргиронета?" - спросила Валя. - "Ведь он же не таким страшным будет, когда мы снова станем большими". - "Пауки-серебрянки, — ответил Иван Гермогенович, — похожи на шарики ртути с чёрными точками… Всплывают аргиронеты чаще всего около водяных зарослей… Они поднимаются брюшком вверх, головой вниз. Несколько секунд остаются на поверхности, а затем медленно опускаются под воду… С первого взгляда кажется, что эти паучки — самые безобидные существа. А на самом деле аргиронет — свирепый хищник… Он никому не даёт спуску ни на дне, ни на поверхности воды". - "Почему же он не сожрал нас, а подвесил к потолку?" - спросила Валя. - "Да, да, это и меня интересует", - сказал Карик. - "На ваше счастье, аргиронет был сыт", - ответил Иван Гермогенович. - "Поэтому он подвесил вас про чёрный день… Так же, впрочем, поступают лисы, белки, человек, многие птицы, и в этом нет ничего удивительного… Он сожрал бы вас в тот день, когда холод или сильная жара разогнали бы всю его добычу". - "Ага! Понимаю", - сказала Валя. - "Наш паук был сыт, а который рядом с ним жил, у того было плохо с продовольствием, поэтому он залез, чтобы сожрать нас". - "О нет!" - сказал Иван Гермогенович. - "К нашему пауку явился… Знаете кто?" - "Знаю!" - закричал Карик. - "Его враг". - "Нет!" - улыбнулся Иван Гермогенович. - "Пришёл к нему… жених". - "Жених? Откуда вы знаете?" - удивились ребята. - "Эти пауки", - сказал профессор, - "всегда строят свои подводные домики рядом: к дому паучихи прикрепляет свой дом паук. Потом этот паук прогрызает стенку и является с визитом…" - "Который", - подхватил Карик, - "называется дракой". - " Да, иногда рассерженная чем-нибудь невеста бросается на жениха и пожирает его, а иногда, осилив невесту, пожирает её жених, но чаще всего невеста встречает своего жениха благосклонно, и они начинают жить очень дружно. Однако, — сказал профессор, поднимаясь и отряхиваясь, — нам уже пора в путь-дорогу. Собирайте посуду, продукты питания, укладывайте все в рюкзак и — марш в поход!" - "В рюкзак?" - удивилась Валя. - "В какой рюкзак?" - "Не в руках же нам нести посуду и продукты". Иван Гермогенович пошарил руками в груде камней и вытащил оттуда отличный кожаный мешок. - "Ой!" - Валя широко открыла глаза. - "Как настоящий! Это где же вы достали?"

Профессор улыбнулся: - "Это подарок тихоходки. Пока вы спали, я кое-что отрезал от этого мешка, и, как видите, получился великолепный рюкзак". - "Что за тихоходка?" - "Одна из моих старых знакомых!" - "Понимаю", - кивнул головой Карик, - "на вас напала какая-то тихоходка. Вы убили ее и сняли шкуру". - "Ничего подобного", - сказал Иван Гермогенович. - "Тихоходка никак не могла напасть на меня. Это же очень крошечное существо, не более миллиметра. Не нападал и я на тихоходку". - "А мешок из шкуры?" - "А мешок… Видите ли, друзья мои, тихоходка размножается яйцами, а для того чтобы яйца эти не сожрал кто-нибудь, она снимает с себя шкуру и складывает в неё яйца, как в чемодан". - "А сама помирает?" - спросила Валя. - "Нет". - "Как змеи!" - сказал Карик. - "Они тоже меняют шкуру". - "Да", - кивнул Иван Гермогенович. - "Но только змеи бросают старую шкуру, а вот тихоходка приспособила шкуру для защиты потомства от холода, жары и дождя". - "Яйца вы, конечно, выбросили?" - "Ну конечно, они, к сожалению, не съедобны". Профессор открыл тихоходкин мешок, положил в него посуду из яичной скорлупы и остатки яичницы, бережно завёрнутые в лепесток. Подул свежий ветер. Туман стал редеть. Ветер нёс его, точно дым, над полями, сметая в лога и овраги. Профессор завалил костёр землёй. - "Ну", - сказал он, - "кажется, можно идти. Собирайтесь, друзья мои". - "А мы уже готовы", - вскочила Валя. Иван Гермогенович внимательно осмотрел Карика и Валю и неодобрительно покачал головой. - "М-да!" - сказал он, о чём-то думая. - "Но в чём же вы пойдёте? В этих лохмотьях? Вам придётся переодеться, друзья мои". - "Во что же мы переоденемся?" - спросила Валя, оглядывая своё незабудковое платье. В дороге оно порвалось и теперь висело на ней голубыми клочьями. - "Надо будет посерьёзнее одеться", - сказал Иван Гермогенович. - "Как видите, незабудковая одежда непрактична в этих джунглях. За один день она уже превратилась в лохмотья. А вот этот материал уже покрепче. Он и через месяц будет таким же прочным, как в первый день". Иван Гермогенович сбросил с плеч незабудковый плащ-палатку и остался в серебристом свитере из паутины. - "Ой, я боюсь". - Валя сложила руки на груди. - "И все равно нам не отобрать у него паутину. Он такой огромный и страшный, а мы теперь такие крошечные. Уж лучше не связываться с ним". Карик спросил хмуро: - "А как мы победим его? Оружие бы надо достать!" - "Ну нет", - засмеялся Иван Гермогенович. - "Отбирать паутину у паука я, пожалуй, не стану, да и вам не советую… Ваши костюмы мы найдём в другом магазине… Идите за мной". И профессор зашагал к дому ручейника. Слабый утренний свет еле освещал домик ручейника, но теперь можно было разглядеть, что и стены, и пол, и потолок были покрыты густой и плотной паутиной. - "Вот они, ваши костюмы", - сказал Иван Гермогенович. Он подошёл к одной стене и вцепился в неё руками. - "Эй, ухнем!" - крикнул профессор и рванул паутину к себе. Стена затрещала. - "Эх, взяли!" - ещё громче крикнул Иван Гермогенович.

Паутина отставала кусками, точно отсыревшие обои. Профессор бросил несколько кусков Карику и Вале: - "Разматывайте, друзья мои, паутинные пакеты, очищайте их от клея". Ребята принялись мять паутину руками. Высохший клей крошился и падал комками. Карик нашёл конец и начал разматывать. Шёлковые шнуры паутины ложились ровными витками, и скоро у ног Карика и Вали выросла серебристая груда распутанной паутины. - "Ну и длинная!" - сказал Карик, разматывая бесконечную нить. - "Бывают и подлиннее", - усмехнулся Иван Гермогенович. - "Паутину шелковичного червя, например, можно вытянуть на целых 3 километра". Профессор нагнулся, взял конец серебристого шнура и протянул его Вале: - "Одевайся!" - "В нитку… Как же я в неё оденусь?" - "А вот как…" Иван Гермогенович сделал из шнура петлю, накинул её на Валю, точно аркан, а потом, схватив девочку за плечи, принялся вертеть в одну сторону. Нить в куче дрогнула и побежала быстро, наматываясь на Валю, как на катушку. - "Замечательно!.. Прекрасно!" - сказал Иван Гермогенович, оглядев Валю. - "Прочно, тепло и удобно. Ну, а теперь ты, Карик". Но Карик уже сам обвязал конец паутины вокруг пояса и быстро-быстро завертелся волчком. Не прошло и 5-ти минут, как ребята были уже одеты в длинные серебристые фуфайки. - "Ну, вот и все", - сказал Иван Гермогенович. - "Теперь прогуляйтесь вокруг домика, а я тем временем тоже переоденусь".

Ребята вышли. Туман совсем рассеялся. Вокруг стоял мокрый лес. Огромные капли воды лежали на травяных деревьях, точно хрустальные шары. Лишь только Валя и Карик переступили порог дома, по вершинам скользнули первые лучи утреннего солнца. И вдруг все вспыхнуло, засверкало, загорелось тысячами разноцветных огней. Это было так неожиданно, что ребята зажмурили глаза и невольно отступили назад. Несколько минут они стояли молча, разглядывая странный лес, обвешанный сверкающими шарами. - "Вот бы маме показать!" - сказала наконец Валя. Карик вздохнул: - "Мама кофе варит сейчас!" - "И молочница, наверное, уже пришла", - грустно сказала Валя. - "Нет", - покачал головой Карик. - "Рано ещё. Молочница в 7 приходит". - "А сейчас сколько?" - "Не знаю". - "Ну, всё равно… Знаешь, Карик, давай полезем на это дерево, посмотрим, нет ли тут зелёных коров". - "Полезем". Ребята подбежали к дереву, похожему на баобаб, и начали было карабкаться вверх, но в это время Иван Гермогенович высунул из пещеры голову и крикнул: - "Напрасный труд, друзья мои!" - "Почему?" - "Сегодня вы днём с огнём на найдёте зелёных коров". - "А где же они?" - удивился Карик. - "Ведь вы говорили вчера, что тли пасутся на каждом дереве". - "Так это было вчера", - ответил Иван Гермогенович. - "Вчера днём, а вечером пошёл дождь, и, конечно, он смыл всех тлей дочиста… Вот я и готов. Идёмте!" Ребята повернулись к профессору и вдруг, взглянув на него, захохотали. - "В чём дело?" - смущённо осмотрел себя Иван Гермогенович. - "Ой!.. Как вы…" - "Как вы оделись…" - хохотали ребята. Иван Гермогенович стоял, обмотанный шелковистым шнурком от горла до пяток. Всю паутину, которая была в домике ручейника, он намотал себе на живот, на плечи, на шею. - "Вы похожи на кокон!" - сказала Валя, давясь от смеха. Профессор улыбнулся: - "А ты сама, думаешь, на бабочку похожа? И ты, и Карик похожи сейчас на маленьких гусениц… Идёмте, друзья мои!" - "А куда идти?" - спросил Карик, оглядываясь. За ночь вода залила все кругом. Идти можно было только в одну сторону. От домика ручейника тянулась узкая полоса земли, покрытая густым зелёным кустарником. Профессор вскинул мешок на плечо и сказал:

- "Очевидно, придётся сначала выйти из этого болота, а там уже мы увидим, что делать. Вперёд! И, махнув рукой, профессор затянул: - "Марш вперёд — труба зовёт, Бравые ребята! Выше голову держать, Славные орлята!" Густые заросли травяного леса были безмолвны. Тяжёлые водяные шары висели низко над головами путешественников, приходилось идти очень осторожно, чтобы падающие капли не сбили с ног. В пустом и гулком лесу падение водяных шаров производило такой шум, как взрывы бомб. Одна капля упала прямо на путешественников. - "Ай!" - взвизгнула Валя, падая. - "У-ух!" - крикнул Карик, отброшенный в сторону. - "Ничего, ничего! Утренний душ полезен!" - смеялся Иван Гермогенович.

Но вот солнце поднялось высоко над лесом. Горячие лучи словно подожгли землю. Она задымилась. Пар окутал травяные джунгли. Стало душно, как в бане. К полудню путешественники вышли на опушку леса. Впереди сквозь редкие просветы деревьев мелькнули жёлтые холмы. Один холм поднимался над землёй острой вершиной, точно щедро позолоченная пирамида. Взглянув на солнечную вершину, Иван Гермогенович сказал: - "Вот с этой вершины мы непременно увидим наш маяк". - "Золотой Везувий!" - всплеснула руками Валя. - "Бежим!" Карик бежал, обгоняя Валю, Иван Гермогенович ковылял сзади и скоро стал отставать от быстроногих ребят. До Золотого Везувия расстояние было неблизким, и когда Карик и Валя подбежали к нему, оба так запыхались, что еле переводили дыхание. Вытирая на лбу проступивший пот, Карик сказал: - "Тоже мне Везувий!" Это была обыкновенная гора из жёлтых камней. А странные камни, которые блестели, как золотые, были простым песком. Тяжело отдуваясь, ребята стояли, поджидая Ивана Гермогеновича, а когда он подошёл, стали подниматься на вершину раскалённой песчаной горы. Профессор шёл впереди. - "Мне", - сказал он, — что-то не нравится этот Везувий. Уж очень он похож на одну коварную ловушку. Я, возможно, ошибаюсь, но не мешает быть и осторожными. Прошу идти за мной, вперёд не забегать. Гора под ногами ползла, камни срывались с места и с грохотом мчались вниз. И с каждым шагом подниматься становилось всё труднее и труднее. Солнце стояло уже высоко, когда отважные альпинисты поднялись на самую вершину. Иван Гермогенович выпрямился, приложил к глазам ладонь и, поворачивая голову то вправо, то влево, начал осматриваться. Ребята поднимались на цыпочки, чтобы получше рассмотреть горизонт. Но ни профессор, ни Карик и Валя не могли обнаружить приметный шест с красным флагом. - "Странно", - кашлянул Иван Гермогенович. - "Неужели маяк повалило ветром?" - "А дождём не могло его смыть?" - спросил с тревогой Карик. - "Нет, нет. Я укрепил шест надёжно. Разве что…"

Профессор не договорил. Земля под его ногами неожиданно расступилась, и он провалился по пояс. Ребята бросились на помощь. Но в то же мгновение вершина горы дрогнула и вдруг разверзлась, как чудовищная пасть. Путешественники полетели вниз по узкой, наклонной земляной трубе. Следом за ними посыпались с грохотом камни и тяжёлые комья земли. С визгом и криком, вцепившись друг в друга руками, путешественники мчались вниз и через минуту врезались в мокрое вязкое дно. Первым опомнился профессор. Кряхтя и охая, он выбрался из густой, липкой грязи и, потирая поясницу, грустно сострил: - "Затяжной прыжок без парашюта. Разрешите поздравить с благополучным приземлением. Поднимайтесь, друзья мои". Он вытер руки о костюм, заботливо поглядел на ребят, которые барахтались в грязи, и спросил: - "Все в порядке, надеюсь? Как Валя? Не ушиблась?" - "Ничего", - ответила, поднимаясь, Валя, - "только локоть, кажется, ободрала". - "А ты, Карик?" - "А я колено ушиб". Потирая ушибленные места, ребята испуганно оглядывали тёмные стены узкого колодца. - "Ну, это пустяки!" - сказал Иван Гермогенович. - "А вот я потерял мешок с провизией и посудой. Это уже хуже". - "Где мы?" - спросила Валя. - "Сейчас узнаем", - пробормотал Иван Гермогенович, задирая бороду вверх.

Высоко над головами сияло далёкое небо. Бледный дневной свет падал на высокие отлогие стены, но на вязком дне этого глубокого, мрачного колодца было почти совсем темно. - "Кажется", - сказал Карик, - "мы попали в нору к пауку-землекопу. Это очень страшные пауки. Я читал про них". - "Как?" - вздрогнула Валя. - "Опять пауки? И в воздухе, и на земле, и под водой, и под землёй - пауки?" - "Успокойся", - сказал Иван Гермогенович, - "пауки-землекопы, о которых говорит Карик, живут в Италии и на юге Франции. У нас их нет". - "Но тогда чья же это нора?" Профессор ничего не ответил. Пощипывая бороду, он обошёл колодец вокруг, постучал кулаком в стены и задумчиво сказал: - "Да, да… Это она… Андрена!" - "Какая ещё Андреевна?" - захныкала Валя. - "Да, да… Я так и думал… Все в порядке, друзья мои. Ничего опасного. На этот раз мы провалились удачно. Мы попали прямо в кондитерскую". Глаза Вали стали круглыми от удивления. - "И здесь", - спросила она, - "можно найти торты и пирожные?" - "Да!" - улыбнулся профессор. - "Но где же все это? Я вижу только грязь". - "Минутку терпения!" Профессор стукнул кулаком по стене: - "Сезам, откройся!" Стена загудела, точно он ударил по днищу пустой бочки. - "Не открывается!" - сказала Валя, облизнув губы. - "Немудрено!" - улыбнулся профессор. - "Ведь это только в сказках все делается по щучьему веленью. Нам нужно будет поработать немного. Копайте землю. Вот в этом месте". Иван Гермогенович подошёл к стене и принялся рыть землю, как медведка, разбрасывая руками тяжёлые, липкие комья. Карик и Валя бросились помогать профессору. Особенно усердствовал Карик. Из-под рук его так и летели комья земли и камни. - "Тише, тише!" - закричал Иван Гермогенович. - "Так ты и нас засыплешь. Осторожнее! Не торопись, пожалуйста!" Карик хотел что-то ответить, но в эту минуту стена дрогнула, к ногам путешественников посыпались камни, и все увидели в стене глубокую нишу. В воздухе запахло свежими медовыми пряниками. - "Что это?" - облизнулась Валя. - "Пахнет, как на ёлке в Новый год". - "Это и есть кондитерская!" — ответил Иван Гермогенович, нагибаясь. — А теперь отойдите в сторону… Так! Прекрасно! Он запустил в нишу обе руки и, широко расставив ноги, принялся тянуть что-то к себе. — Есть! Есть! — засмеялся профессор. Поднатужившись, он вытащил из тёмной ниши что-то круглое, покрытое, словно жёлтой пудрой, мелким песком, и сказал весёлым голосом: - "Ну, вот и всё! А сейчас я угощу вас сладким блюдом".

Опустив осторожно свою находку на землю, Иван Гермогенович старательно смахнул с неё жёлтую пыль, потом ударом кулака отбил круглый, как гусиное яйцо, шарик, который лежал сверху. Карик схватил шарик и засмеялся. - "Ого!" - сказал он. - "Опять яичница будет?" Профессор улыбнулся. - "Ну нет! Сейчас мы попробуем кое-что получше яичницы. А яйцо брось. Из него яичницы не выйдет". - Он похлопал ладонью по своей находке, похожей на огромный колобок. - "Вот что мы будем есть". - "Что это?" - "Цветочный торт!" Иван Гермогенович отщипнул кусок колобка, положил его в рот. На лице его появилась улыбка сластёны. - "Чудесно!" - Он прищёлкнул языком. - "Великолепно! Лучше кондитерского торта. Угощайтесь, друзья мои". Вязкое, душистое тесто пахло мёдом и цветами. Оно так и таяло. - "Вот вкусно-то!" - сказала Валя. - "Вкуснее сливочного торта". - "Ты просто проголодалась", - ответил Иван Гермогенович, улыбаясь. - "И немудрено… Завтракали мы чуть ли не ночью, а сейчас уже скоро полдень". - "Нет, нет, правда, это очень вкусно!" - уверяла Валя. - "А что это такое?" - спросил Карик, уплетая за обе щеки душистое тесто. - "Цветочная пыльца с мёдом!" - ответил профессор. - "Почему же она оказалась в колодце?" Профессор поднял с земли белое яйцо, покрытое упругой кожицей, и подбросил его на ладони. - "А вот почему", - сказал Иван Гермогенович. - "Торт был приготовлен для личинки, которая выйдет из этого яйца, а положила сюда торт и яйца подземная пчела андрена". - "Если она подземная", - сказала Валя, - "тогда мы должны поскорее уходить отсюда". Профессор улыбнулся. - "Подземной пчелой", - сказал он, - "называют андрену только потому, что она устраивает свои гнезда под землёй, но сама андрена живёт там, наверху, где живут стрекозы, мухи, комары. Правда, иной раз гнездо её можно найти и на поверхности земли: в гнилых пнях, в стволах поваленных деревьев, но чаще всего в земле. Поэтому зовут андрену подземной пчелой". И профессор рассказал Карику и Вале, как из яйца выходят личинки, как питаются они приготовленным для них вкусным пирогом и как потом превращаются в крылатую пчелу андрену. - "Таких пирогов", - сказал Иван Гермогенович, - "лежит в каждом гнезде андрены несколько штук. Если вы хотите, я сейчас ещё достану". Ребята засмеялись. - "Что мы, слоны, что ли?" - сказал Карик. - "Нам и этого не съесть… Давайте лучше удерём отсюда, пока пчела Андреевна не вернулась домой". - "Во-первых, андрена, а не Андреевна", - поправил Карика Иван Гермогенович. - "А во-вторых, я уже сказал: после того как андрена выроет гнездо, положит в него яйца и приготовит для своего потомства корм, она больше сюда не заглядывает. Ей тут нечего делать… Да и нам, конечно, оставаться тут незачем. Подкрепились — и до свиданья". Профессор подошёл к наклонной стене и, цепляясь руками за корни растений, полез наверх. Ребята проворно, точно обезьяны, полезли следом. Медленно, шаг за шагом продвигались они по стене колодца к большому, круглому отверстию, над которым сияло голубое небо. Время от времени они останавливались, отдыхали, а потом снова карабкались вверх. Камни, вырываясь из-под ног, с гулом падали вниз, на самое дно гнезда андрены. Профессор первым добрался до края колодца. Здесь было светло и жарко. - "Уф!" - тяжело вздохнул он. - " Ну и подъем!.. Что же это вы отстаёте?… Я старик, а раньше вас управился". Он нагнулся над тёмным колодцем, протягивая руку вниз: - "Давайте помогу!" Но Карик не успел ухватиться за его руку, Иван Гермогенович вдруг подпрыгнул, словно резиновый мячик. Высоко над колодцем мелькнули его пятки, и он исчез. Карик в ужасе прижался к стене: - "Шшш!" - "Что такое?" - спросила Валя. - "Его склевала птица!" - шепнул Карик. - "Большая-большая. С крыльями". Валя вздрогнула: - "Ты видел?" - "Да, видел крылья… Огромные… Как паруса!" Ребята поглядели друг на друга. На глазах Вали показались слёзы. Карик сказал: - "Все равно вырвется!" Валя тихо заплакала. - "Ну, не плачь, пожалуйста! Он же вырвется!" - утешал сестру Карик и, осторожно выглянув из колодца, громко крикнул: - "Иван Гермогенович!" Ответа не было. Валя вытерла слезы кулаком и решительно сказала: - "Надо вылезать!" - "Надо!" - согласился Карик.

Помогая друг другу, ребята вылезли из колодца. Они стояли на вершине пика Золотой Везувий. Впереди расстилалась холмистая жёлтая пустыня. Сзади, точно зелёное море, шумели травяные джунгли, сквозь которые все утро пробивались путешественники. Справа и слева синели озера, поросшие по берегам высоким тростниковым лесом. Но профессора нигде не было. - "Иван Гермогенович, где вы?!" - закричала Валя. Она прислушалась. Ни звука. - "Иван Гермогенович! Но в ответ только ветер прошумел печально над вершиной горы да покатилось, замирая за холмами, разноголосое эхо. - "Давай крикнем вместе!" - предложил Карик. Ребята взялись за руки. -  "И-ван Гер-мо-ге-но-ви-ич!" - закричали они разом. «О-о-в-и-ич!» - отозвалось эхо и смолкло. У Вали из глаз ручьём полились слезы. Она закрыла лицо руками и заплакала навзрыд. В ту же минуту над ней промчался с воем вихрь. Её отбросило в сторону и покатило по огромным камням.  Когда она наконец поднялась на ноги и огляделась, Карика на вершине горы не было. А ведь он только что стоял здесь, вот у этого круглого камня… - "Карик! - испуганно закричала Валя. - "Карик, где ты? Зачем пугаешь?" Высоко-высоко, точно под самыми облаками, кто-то отозвался слабым голосом: - "Ва-аля!"