"Ой, как у тебя в машине вкусно пахнет.

А что это?", спросила меня неделю назад пожилая дама, живущая недалеко, которую я вызвалась довезти от остановки до дома.
Остановка у нас далековато, поэтому принцип увидел соседа - подвези, работает так, как будто мы все друг другу клятву при покупке недвижимости давали.
Прямо вот в договоре купли-продажи отдельным пунктом: "и клянусь внимательно смотреть на заводскую остановку, дабы довезти безлошадного соседа, а иначе, чтоб мне провалиться на этом месте!".
И мы все внимательно смотрим, потому что провалиться в наши планы не входит.
Ну так вернемся к соседке, которой так понравился запах в моем авто.
"О, спасибо, это табак и ваниль. Ароматизатор такой для машины", на автомате сказала я.
"Запах счастья. Помню, муж мой придет, обкурившись весь с мужиками, а дома я булочки пеку, тесто сырое пробую, а там ваниль. Очень я его любила и много лОжила, перебарщивала порой. Тогда его и не было, но мне доставали, знали мою к нему зависимость. Муж придет, сзади подойдет, развернет меня к себе и целует. От него табаком пахнет, а от меня ванилькой. А потом ночью так и пахнет в доме, потому что молодые и любовь. Сейчас бы сказали сексом пахнет, а тогда ничего такого не говорили. Молча занимались всем, чем хотели, а болтать излишним считали", мечтательно и задумчиво сказала соседка и потрогала себя пальцами по губам, как будто вспоминая, как на них соединялся запах табака и ванили. Как будто, вспоминая вкус своей любви.
"На Радоницу ходила на кладбище к нему. Цветочки купила. Маленькие такие, анютины глазки. Я же Анюта. Сидела, разговаривала, ругала его. Митя, как можно было умереть и так долго меня не забирать к себе? Мне сейчас 89, а ты умер, мне семидесяти не было. Плакала так горько почему то. Тоскует сердце. Дети, внуки, правнук, всех люблю всеми обласкана, а никто его не заменит. Табачище этот его и губы. Пока молодой был, губы мягкие были, как тряпочки, а с годами осмелел и лиха хватанул, все за жизнь лиха хватают, судеб легких не бывает и губы стали твердые, требовательные. Настоящий хозяин стал, а не тот мальчонка, что был, как первый раз нас познакомили. Счастлива очень была, устала без него", сказала соседка и я высадила ее у ее дома.
А сегодня еду мимо, скорая, и врач молодая у палисадника руками девушке молодой плачущей разводит. И слышать не нужно было, и так понятно, что говорит: "сделали, что могли. Организм старый изношенный".
И почему то я тихо, почти не слышно говорю в никуда: "встречай Митя свою Анюту ванильную. Надеюсь, где то там наверху или внизу от тебя так же пахнет табаком и у тебя такие же требовательные губы."
Ксения Полежаева