ЖИЗНЬ СИБИРСКИХ СТАРОЖИЛОВ.

ЧАСТЬ XII.
ДУХОВНОСТЬ И ТРАДИЦИИ СИБИРЯКОВ
ПРАВОСЛАВИЕ В ПРИЕНИСЕЙСКОМ КРАЕ
Русские люди принесли с собою в Сибирь традиционные занятия, уклад жизни, семейно-родственные отношения, общинную организацию жизни и, конечно, пра¬вославную веру. Наряду с личным мужеством, стойкостью, трудолюбием, в сибиряке во многом именно православием закладывались такие черты, как духовность, сострадание, нравственные заповеди. Вера была олицетворением нравственного идеала старожила.
Несмотря на то, что старожильческая Сибирь была менее религиозна, особенно в выполнении повседневной обрядности, менее усердна в посещении церкви, всё же каждый человек был в душе верующим. Практичность, реалистичность и опора на свои силы придавали человеку уверенность в жизни, но непредсказуемость природных явлений, болезни и несчастные случаи говорили ему, что «все мы ходим под Богом». Вера помогла воспитанию мудрого отношения к вопросам жизни и смерти. Жизнь человека была связана с православным календарем праздников, обрядов и постов.
Сельский приход включал в себя определённую территорию, на которой располагалось 10-15, а иногда и более деревень. Центром прихода было село с церковью. Приход часто совпадал в границах с волостью.
Открытие многих приходов и строительство храмов в сельской местности относится к XVII—XVIII вв. Так, в 1760 г. был открыт Ирбейский Спасский приход, в 1778 г. основан Назаровский Троицкий приход. Основание Амонашевского Николаевского прихода относится к 1790 г.
Храм посвящался имени Святого или определённому событию, поведанному Священным Писанием. Главным праздником прихода был Храмовый праздник.
Храмы долгое время были центрами грамотности: при церкви открывались библиотеки, церковно-приходские школы. Здание храма строилось в основном на мирские средства и всем миром. Но, были отмечены случаи, когда церковь строилась в дар приходу на средства зажиточных крестьян, купцов. При этом, «общество» давало разрешение на «сие богоугодное дело» только честному и высоконравственному человеку.
Вначале крестьяне составляли прошение в адрес духовной консистории и Синода, утверждая его на общем сходе. В прошении обязательно указывалось стремление общины «заботиться о религиозности и нравственности членов общества».
Лишь получив разрешение, строили здание храма. Происходило это так, как вспоминал, по рассказам стариков, Л. Ф. Журавлев бывший учитель и старейший житель с. Имисского, Минусинского уезда:
На общинном сходе крестьяне приняли решение обязать каждого домохозяина спилить, вывезти и приготовить к рубке по одному бревну. Предварительно, по будущей лесосеке прошла группа стариков и с помощью веревочек-мерок выбрала лучшие деревья одного диаметра. Эти сосны метились зарубками в виде креста. Из ошкуренных от коры и отёсанных бревен всего за одно лето была срублена нанятой «миром» плотничьей артелью приходская церковь. В 1867 г. церковь была освящена, и, выделенный из Курагинского прихода, образован Имисский Казанский приход.
Персонал храма состоял обычно из священника и псаломщика, а в некоторых церквях были ещё и дьяконы. От казны священнику полагалось жалованье 300-400 руб. в год, псаломщику - 150-200 руб.
Притч обеспечивался жильём, землей, покосами. По решению схода мир выделял из общественного «магазина» священнослужителям «хлебную ругу». В приходе оставалась и часть собранных в церкви кружечных доходов.
Во многих приходах сан священника переходил от отца к сыну и далее к внуку. Например, в Юксеевской Покровской церкви род священнослужителей Тыжновых служил с 1744 по 1892 год!
Как и во всей России, церковь в сибирском селе сочетала законным браком молодоженов, крестила младенцев, поддерживала духовно слабых и немощных, помогала поддерживать мир и согласие в общине, семье, отпевала усопших. Приход помогал единению крестьян многих деревень.
Верующие посещали церковь в основном в воскресные дни, чаще зимой, чем летом. Отмечалось, что в летнюю пору крестьяне в церковь почти не ходили, особенно из отдаленных деревень.
Для посещения церкви сибиряки надевали лучшие одежды, в храме вели себя «чинно, благопристойно, степенно». Женщины относились к вере ревностнее, чем мужчины.
Естественными для верующего, были молитвы утром и перед сном, перед едой и после принятия пищи, перед началом любой работы и по завершению ее. В наиболее торжественных случаях молились всей семьей перед иконой при зажженной лампадке.
Духовным центром крестьянского дома была икона в переднем углу. Приобретая икону, крестьяне называли это не покупкой, а «меной», хотя и выменивали икону на деньги. Понятие о купле-продаже и иконе не совмещалось в уме людей. Икону сибиряки называли «Богом», а полку под неё в переднем, святом, углу - «божницею»
Здесь же, на божнице, находились «Священная верба», пучки «Троицкой березки», небольшой сосуд со «святой водой», а также книги. Купленную на базаре икону сначала несли в церковь для освящения её священником. Новую икону преподносили в дар новобрачным. Переходя из старого дома в новый, прежде всего, переносили икону.
В сибирских домах чаще всего можно было встретить изображения Христа Спасителя, Богоматери, Святого Георгия, Святого Иннокентия Иркутского, Святого Власия, Святых Зосимы и Савватея, Иоанна Крестителя, и, особенно часто, Николая Чудотворца.
Устаревшую и пришедшую в негодность икону никогда не выбрасывали: ее пускали в реке на воду или закапывали в землю.
Сохранились и народные приметы, связанные с иконами. Даст трещину икона или упадет на пол — в доме будет беда: покойник или несчастье с кем-нибудь из домашних.
Во время пожара икону выносили из огня первой. Но, одновременно, сибиряки верили, что икона Пресвятой Богородицы Неопалимой Купины охраняет дом от пожара, особенно от молнии. Верили здесь и в Чудотворные образа: вдруг ни с того ни с сего потемневшая икона становится как новая, с чистым ликом, или начинает «плакать». Считалось, что такой водой, смывшей икону, можно вылечить больного.
В «святом углу» стоял стол. На самом почетном месте под иконой усаживали гостя, здесь садился глава семьи. Головой в «передний» угол клали покойника. Даже постели спящих на пристенных лавках были обязательно обращены изголовьем в этот угол; «грешно» было ложиться ногами к иконе.
Во многих сибирских селениях было принято во время развлечений, праздников-пиршеств, игрищ молодежи в доме - обязательно завешивать икону занавеской.
Как и икона, почитался крест. Это считалось действенным оружием против «нечистой силы». В день Крещенского сочельника было принято выжигать свечой крест на дверях строений и хлевов или рисовать крест углем. Женщины покрывали кринки с молоком и сметаной крестообразно лучинками - «Крест-на-крест, чтоб черт не влез!» Без нательного креста невозможно представить православного сибиряка, без креста нельзя было ни работать, ни спать, ни купаться, ни, тем более, посещать церковь. У сибиряков также было принято вывешивать небольшой образок над воротами усадьбы для благополучия на подворье.
«ВЕРА ПРЕДКОВ»
Будет совершенно неверным, говоря о сибиряках, считать их сугубо православными людьми. Как и на всей Руси, сибирское мировоззрение было основано на двоеверии. Оно сформировалось в первые века русской истории в результате взаимодействия народного язычества и христианства, их слияния и дальнейшего совместного развития. Языческие обряды и представления, сохраняются в сознании людей по сей день. Народный календарь в сочетании с церковным, определял круг праздников, обрядов, примет и поверий. Например, «двойными», церковным и языческими, были праздники Ильина дня, Ивана Купалы, или дня Власа - «скотьего праздника».
Совмещение дней недели яснее видно на примере четверга. Традиционно это день Перуна. Но в день Великого четверга накануне Пасхи, при совмещении его с «четвергом Перуна» творились, по воззрениям сибиряков, чудеса. Ружье, положенное на ночь на стол перед иконой, «било зверя против сердца», игральные карты начинали выигрывать. В эту же ночь готовили и «четвергову соль» Для этого горсть соли клали в мешочек и оставляли на загнетке печи. Утром топили печь и к обеду вынимали полуспекшийся комок соли. Затем по мере надобности от него отщипывали кусочку соли и использовали для лечения животных, «от порчи», «от сглазу» и пр.
Двоеверие проявлялось во всем, в том числе, в вере в «нечистую силу» и «шишкунов», «в домового». Но все действия в условиях веры в Бога и языческих верований совершались комплексно. Читалась молитва и, тут же, следовал «обряд предков». Перед пахотой в первый день страстно молились всей семьей перед иконой, но, прибыв на пашню, в первую борозду запахивали по «древней вере» кусочек хлеба. Практически вся народная медицина совмещала лечение болезни православной молитвой с древними заговорами. При этом текст «заговора» привязывался с молитвой к «нательному» кресту. «Заговоры» при этом, чтобы не теряли силу, держались в секрете от посторонних.
В дни перед Крещеньем сибиряки любили «машкароваться» - надевать различные маски, рядиться «медведем», «шаманом», «чёртом», «смертью», и при этом предаваться розыгрышам. Но в день Крещенья (Богоявления) для очищения от «нечистой силы», «чертовщины» умывались «святой водой» из освященной священником проруби или даже купались в ней.
Двоеверие наблюдалось в каждом обряде, во всех праздничных действиях и обычаях.
В свадебной обрядности сваха становилась у дома жениха на первую ступеньку крыльца только правой ногой с «заговором» и садилась в доме на скамью «вдоль матицы»; совместная молитва отцов «молодых» завершалась рукобитием под «матицей»; необходимым считался древний обряд перекрещивания углов платка; на свадьбе провозглашался тост за домового - «хозяина». И даже в церкви во время венчания невеста сжимала в ладони кусочек хлеба «на счастье и довольствие».
Свистеть в доме - грех вдвойне: грех перед Богом и можно высвистеть домового. Молитвой «заговаривали» золу и рассыпали на грядке, защищая от вредителей.
В похоронном обряде буквально каждый элемент насыщен двоеверием. Даже в наши дни многие старожилы верят, что умершему ранее можно «передать» что-нибудь с «новоумершим» человеком, положив эту вещь ему в «домовину» (гроб).
Во многих случаях налицо было у сибиряков превалирование языческого начала. Так, по отношению к Иисусу Христу в Енисейской губернии допускалось поверье, характерное для умерших людей. Говорили: «На Пасху Христову нельзя ничего за окно выбрасывать и воду лить, ибо в этот день Христос под окном ходит».
Сибиряки могли даже работать в праздничные дни, особенно при устройстве «помочей». Не каждый выдерживал строгий пост, обычно это делали только пожилые люди, а большинство постились в первую и последнюю недели постов. Священники жаловались, что сибиряки крайне редко исповедуются в церкви. Важно отметить, что и сами сибирские священники по образу жизни мало отличались от крестьян.
Особое место в обрядности крестьян Минусинского уезда занимал обряд «нового огня». Этнографы свидетельствуют, что его истоки уходят в первобытные времена. Дня за два перед днем Ивана Купалы (Ивановым днем) в деревнях гасили все огни и не зажигали их. Затем в Иванову ночь «древними средствами» добывали «новый огонь» и вносили в дом.
С началом ледохода на Ангаре и других реках Енисейской губернии женщины бросали в реку раскрошенные без ножа куски хлеба, «чтобы ее, матушку-Ангару, легко пронесло», т. е. лёд быстрее прошёл.
Особое место в системе верований занимал домовой - «Хозяин», «Суседко». В каждом доме рассказывались былички о том, что видели его, общались с ним. Говорили, что домового можно увидеть «из-под бороны в ночь на Великий четверг».
Домовой - «Хозяин» следил за благополучием и здоровьем членов семьи, он был хранителем дома и хозяйства, поил и обихаживал скот, кормил его. Считалось, что тем или иным способом «Хозяин» старается предупредить «домочадцев» о грозящих несчастьях. С вопросом: «К худу ли, к добру ли?» - обращались к домовому. Считалось, что домовому нравится определенная масть кошки, коня или коровы: тогда «Хозяин» будет ухаживать за ними и лелеять их.
Сибиряки не только верили в существование «Хозяина», но и выполняли ряд действий, чтобы «уважать» его. «Хлебный» подарок с солью клали для «хозяина» и «хозяйки» в укромном месте во дворе. Два «хлебца» клали в подполье, под балку, в специально предназначенную для этого выемку. Обращались со словами: «Матушка, Суседушка, батюшка Домовой, примите мои хлеб-соль! Я вас люблю, и вы меня любите и деток моих любите». Далее следовали поклоны во все углы.
С домовым постоянно «делились» прикусками, «хворостом», крашеными яйцами на Пасху, блинами - раскладывали всё по две штуки во дворе и в подполье. Но, памятуя о православных обычаях, говоря о домовом, добавляли: «Только креститься при обращении к Хозяину, ни Боже мой, не надо». При переходе в новый купленный дом обязательно обращались к домовому: «Дед-Сусед, пусти нас не ночь ночевать, а век вековать». При этом своего домового из старого дома нельзя было «приглашать» с собой - «драться оне будут промеж собой».
Из рассказа сибирячки (1912 г.): «Вот что я сама видела. Старик мой приехал и вроде бы пошел кони выпрягать; а он и вовсе в кабак пошёл. Слушаю, ходит по снегу около саней. Открою дверь, посмотрю, - убирает из саней рогожи, свертывает… Жду, всё нет. Опять дверь открыла, смотрю, - рукавички снял, кряхтить. Опять жду. Уже петухи поют. Взглянула – взял охапку сена, пошел ко дворишку… А это он, Хозяин-то и был. Как есть – старик, и рукавички, и шубенка, и так же покашливает. А мой старик-то ужо перед утром пришёл…».
Даже беглое рассмотрение двоеверия у старожилов Енисейской губернии позволяет говорить о чёткой тяге сибиряков к «старине», к «заветам отцов и дедов». Но всё же, многие исследователи отмечали, что сибиряков отличало более рациональное начало, чем иррациональное: рассудок преобладал над чувствами. Сибиряк более практичен, рассудочен, расчётлив, и более «уповает на свои силы, чем на Бога, на судьбу».
СИБИРЯК: ЦЕННОСТИ И ТРАДИЦИИ
На первом месте в системе ценностей старожилов стоял труд человека. Крестьянская семья и мир в целом с раннего детства воспитывали трудолюбие. Высшей оценкой человека была такая - «он зарывной, усердный робить». Это означало одновременно - высоконравственный, порядочный, честный человек. Оценка трудолюбия подкреплялось оценкой состояния подворья, дома, пашни, запасливости и бережливости. Мотовство и расточительность осуждалось. Детям постоянно внушали: «Пить до дна, — не видать добра», «Не вздумай вино пить и табачище курить».
Бесчестьем считалось покушение на чужую собственность. «Вор ворует не для прибыли, а для своей погибели», говорили в Сибири. Честность и уважение к собственности - вот черты, присущие, по мнению старожила, сибиряку. А вот к переселенцам, ссыльным относились с недоверием, говорили при этом: «Поселенец, что младенец - на что взглянет, то и стянет».
Особо в Сибири ценили гостеприимство и радушие, щедрость и почитание гостя. Нормами «гостевания» было следующее. Во-первых, о гостьбе договаривались заранее, иногда круг гостей определялся на всю зиму, что свидетельствует о просчитанности и упорядоченности жизни во времени. Во-вторых, существовал определённый церемониал приёма гостей. Особо почетных гостей встречали на улице, перед воротами или у крыльца. Гость, подойдя к дому, обязан был кольцом жуковины на воротах дать знак хозяину. Все кланялись друг другу. Мужчины снимали шапки, пожимали руки, раскланивались с женщинами, приглашали: «Милости просим, побеседуйте...» Гостю полагалось быть умеренным в еде и питье, не быть спесивым, благодарить за угощенье. Было принято, чтобы гости приходили с «гостинцами» детям, так и гостей нужно было обязательно одаривать ответными подарками. Дареную вещь не обсуждали.
Деньги в долг всегда давали под честное слово. В наиболее ответственных случаях даже именитые сибирские купцы договаривались «рукобитием», без письменных расписок. Отмечали, что сибиряки «расчёт делают всегда в срок, честно и добросовестно» В случае обмана - веры человеку больше не было.
Человека оценивали, прежде всего, по личным и трудовым качествам. В течение многих лет сохранялись в сибирском обществе неизменные критерии «добропорядочного» человека. Проведем выборку «мирских» приговоров различных селений в последовательности текста источников за 100 лет:
1. Усольской вотчины, Троицкого Туруханского монастыря (1767 г.). «Избрали поверенного… ис крестьян… дом и землю имеющий, женатый и детей имеющий, в наказаниях, подозрениях, ябедах и пороках не бывалого, но доброго и незазорного поведения, старше 30 лет…»;
2. д. Устинова Заледеевской волости (1819 г.). «Волостной старшина Е. Поспелов: поведения доброго и серьезного, имеет домохозяйство, скотоводство и хлебопашество»;
3. д. Рыбная Богучанской волости (1839 г.). «Староста М.Скурихин: отец 3 детей, поведение хорошее, состояние добропорядочное, под судом и штрафах не был, примерное хозяйство»;
4. д.Воробино Сухобузимской волости (1862 г.). «Десятник А.Григорьев: Поведение хорошее, под судом не был, имеет домообзаводство, веры православной;
5. с. Курбатское Балахтинской волости (1868 г.). «Рассыльный О. Третьяков: Поведения хорошего, имеет семейство, домохозяйство, скотоводство и хлебопашество. В штрафах, под следствием и судом не был».
Любое явление сельской жизни в условиях патриархальной замкнутости сопровождалось соответствующими «меткими» выражениями, часто нравоучительного характера.
С первого мая и самая ленивая соха в ход идет.
Красна пава перьем, красна жена мужем.
Выбирай лошадь от природы, а человека от дому.
Добрая слава лежит, а худая летит.
Скуп, да в сале пуп.
Общество не осиновый кол, его скоро не сломишь.
Жизнь вести - не вожжой трясти.
Страшна Сибирь слухом, а люди лучше всех живут.
Родная деревня краше Москвы.
На чужой стороне и весна не красна.
Драчливый петух жирен не бывает.
Мужик робит не покладая рук, пока Бог не пошлет по душу.
Хитер: первый тащит мясо из горшка.
Чудно дядино гумно: семь лет урожая нет, а мыши водятся.
Съел не худа, всего полпуда, осталось фунтов семь - завтра съем.
Митяй сидя спит и лежа работает.
То, что грязно изнутри, не сделаешь чистым снаружи.
Пустая дума - лишняя тяжесть.