Звенит звонок.
Учительница стоит возле дверей в класс, спиной к камере, с журналом и указкой.
Кузякин вприпрыжку приближается к двери.
– Кузякин, спустись на первый этаж, в нашем классе будет новенькая ученица, приведи её в аудиторию. Фамилия её Петрова.
Кадр: Кузякин перепрыгивает один лестничный марш, затем второй, выбегает в фойе и подпрыгивая, выбрасывая правою руку вверх со сжатым кулаком и криком «Вау!», устремляется к охраннику, словно это автомобиль экстренных спецслужб мчится на спецзадание с ревущей сиреной.
Кадр из-за спины охранника. Рядом с ним стоит Петрова.
Охранник тихо: – Опять Кузякин.
Кузякин подбегает к охраннику.
– Мне тут Лариса Яковлевна сказала Петрову в класс проводить.
– Я в курсе. Идите.
– Петрова – это я. Здравствуй, Кузякин.
Озадаченный Кузякин: – А ты что, меня знаешь? И вообще ты откуда?
– Оттуда – весело говорит Петрова, показывая пальцем в небо.
– Ты что, с нами учиться будешь?
Петрова лукаво: – Это вы со мной учиться будете.
Склонив голову слегка набок и ласково: – Помоги лучше рюкзак донести, а то он такой тяжёлый…
Начинают идти по коридору. И добавляет: – Надеюсь, не перевелись на Руси богатыри, и они не пользуются девизом: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать?»
Явно польщённый таким предложением, Кузякин с достоинством берёт рюкзак Петровой и, входя в роль богатыря, произносит: – Наши богатыри защищают слабых.
– Что ж, достойно. Лучше погибнуть свободным, чем жить, оставаясь рабом…
– Это откуда?
– Это стихотворение Гулиа.
– Прочти. — Петрова, остановилась на лестничной ступеньке и с прищуром посмотрела на Кузякина.
– С чего это? — Кузякин хмыкнув, быстро перевёл вопрос Петровой, провоцируя её на ответ.
– Слабо? – Вовсе нет – спокойно произнесла Петрова и встав на ступеньку выше, слегка приподняв подбородок, с видом высокого достоинства начала читать:
Стоял он красивый и рослый,
На круче у горной реки...
Рога - как трехлетние сосны,
А ноги, как лозы тонки.
Такой не падет на колени,
Со всех окруженный сторон,
Стоял изваяньем оленя
С глазами горящими он.
Под кручей туманы клубятся,
И пропасть лежит, как в дыму...
Он сделал, что мог. И ему
Теперь - погибать или сдаться.
Казалось, он должен смириться -
Охотник живым заберет...
Но, ринувшись в пропасть, вперед,
Он стал на мгновение птицей.
И люди, у бездны на грани,
В молчанье следили за ним,
Пока он не скрылся в тумане,
По-прежнему непобедим.
А мне захотелось сегодня
Поведать вам песню о том,
Что лучше погибнуть свободным,
Чем жить, оставаясь рабом.
Не давая ничего сказать Кузякину, смеясь: —Ладно, веди, а то скажут, что ты меня через Красную площадь вёл.
Кузякин подхватывает смех. Уходят.
_________________________________________________________________
Прочитать предыдущую серию «Пролог»
Нет комментариев