При переводе пушкинского «Евгения Онегина» на английский язык писатель Владимир Набоков испытал ряд трудностей с русским словом «тоска». По крайней мере Набокову казалось, что имеющиеся для этого в английском языке синонимы не точны и не отражают всей глубины смысла этого русского понятия. И он принялся искать слова, которые передали бы оттенки типичной пушкинской тоски.

Пушкин это слово любил. В «Евгении Онегине» слова с корнем «тоск-» употребляются 16 раз. Это и «тосковать», и «тоскующий», и собственно «тоска». И каждый раз Набоков принимал вызов поэта и пытался подобрать такой английский эквивалент, который наиболее точно передавал бы нужный в данной ситуации оттенок чувства.

Скажем, для «тоскующей лени» и «тоски ночной» он выбрал слова «fret» и «fretting», которые ближе к страху и волнению.

Для «пишу, и сердце не тоскует» — «the heart does not pine» — отсутствие хотения.

В случае перевода реплики Татьяны «ах, няня, няня, я тоскую» Набокову наиболее уместным показался оборот «I feel dismal», в котором подчеркивается подавленность.

А для «тоской и рифмами томим» использует «yearnings» — страстное желание.

Для «в тоске любовных помышлений» и «в тоске безумных сожалений» — «throes» — архаичное слово, которое по смыслу ближе к гневу, чем к тоске.

Для «опять тоска, опять любовь», «тоска любви Татьяну гонит», «читаю с тайною тоскою» — нетипичное слово «ache» и даже «heartache», которое уместнее для зубной боли, чем для душевной.

Самым же популярным словом оказывается слово «anguish». «Сгорая негой и тоской», «ее ревнивая тоска», «тоска волнуемой души», «в тоске сердечных угрызений» — везде «anguish». Это не удивительно. Оно ближе всего к тоске как душевному страданию.

А как бы вы перевели пушкинскую тоску на английский?