Некоторые пастыри, не утруждая себя рассудительностью, повторяют привычные высказывания об угрозе прелести, об отсутствии старцев, о необходимости бесстрастия для желающих обратить внимание к сердцу. Такие духовники, не пытаясь вникнуть в этот непростой вопрос и разобраться, что есть умная молитва, а что — прелесть, когда и кому она реально угрожает, часто предпочитают попросту запретить саму постановку вопроса.
Среди приверженцев чрезвычайной осторожности, пугающихся самого словосочетания «умно-сердечная молитва», распространено мнение, что обращаться к такой молитве дозволено лишь высокодуховным подвижникам, уже очистившим свое сердце от страстей.
Встречаются, например, высказывания, подобные следующему: «До времени распознания и очищения своего сердца свободная сердечная молитва строго-настрого запрещается» Соколов В., свящ.«Младостарчество»М 2005.С.212. Непонятно, что здесь означает выражение «свободная» молитва, — но если имеется в виду деятельная то это запрет на молитву вообще. Если же подразумевается молитва благодатная, то запрещать благодатную молитву бессмысленно: кому адресован такой запрет? Если человеку, то сам он и не может молиться «благодатно». Если Святому Духу, то Он никогда и не дарует благодать нечистому сердцу, так что в наших запретах Он не нуждается.
Между тем упомянутые взгляды не согласуются с учением святых Иоанна Лествичника, Симеона Нового Богослова, Никифора Монаха, Григория Синаита, Григория Паламы, Василия Поляномерульского, Паисия Молдавского, Феофана Затворника, с опытом других отцов, учителей исихии, утверждающих, что сердце как раз и очищается от страстей посредством умно-сердечной молитвы. Страх же перед такими понятиями, как умное делание или сердечная молитва, часто присущ тем, кто не особенно утруждает себя вниманием к отеческим писаниям, их подводит недостаточная осведомленность. Иначе прояснились бы установленные отцами границы между запретным и допустимым и принципиальное различие между деятельной умно-сердечной молитвой, поощряемой отцами в новоначалии, и умно- сердечной благодатной молитвой, действительно требующей предварительного очищения от страстей.
Законы духовной жизни неумолимо диктуют свои условия: можно не сомневаться, что если человек сам счел себя готовым к подвигу уединенной жизни в пустыне, или решил, что уже пора бы ему получить некий дар благодати, или устремился к сугубым подвигам воздержания, или уверен, что дорос наконец до созерцательной молитвы, — то он, бесспорно, находится в заблуждении. Благочестно то, что усвоено законным порядком. А правила и порядки «духовного устава» утверждают, «что благодать приходит к нам в то время, когда мы ее не ждем», а главное — когда «почитаем себя недостойными ее и даже — самого спасения». Вот при каком настрое души человек удостаивается руководства свыше, и благодать сама, в подходящее для того время, возводит его на следующую степень.
ЛЕСТНИЦА НА НЕБО (По преп. Иоанну Лествичнику)
По толкованию преподобного Иоанна есть четыре ступени восходящей молитвы:
1. Умно-сердечная деятельная молитва;
2. Разумное молитвословие;
3. Глубокая сердечная молитва;
4. Созерцание.
ПЕРВАЯ СТУПЕНЬ. Ступившие на первую ступень «умаляют страсти»; это именно то, что необходимо новоначальным. Какие же к тому средства? Прежде всего, «умаление и укрощение страстей» достигается не иначе как через усилия «подвизаться умом», то есть блюсти умом свое сердце: «Бог одного от нас требует — того, чтоб сердце наше было очищаемо посредством внимания», ибо «страсти не другим каким способом умаляются в душе, а только хранением сердца и вниманием». Они и усмиряются, и изгоняются «посредством сопротивления им сердца». Речь идет об умно-сердечном делании — трезвении. Естественно, только сердечная молитва может очищать тот источник, из которого исходят помышления зла, но никак не словесная, не достигающая истоков и потому совершенно бессильная.
Тот, кто на начальной стадии подвига, объятый еще не укрощенными страстями, делает ставку на молитву словесную, утверждаясь в ней и опасаясь обучаться молитве умно-сердечной, тот вместо очистительного действия, производимого в сердце трезвением, достигает обратного эффекта. Питаемый страстностью энтузиазм начинает увлекать в сторону мечтательности, а в конечном итоге может вовсе отклонить от правильного пути. Поэтому словесная молитва полезна только как средство подготовки к новоначалию. «Если же кто с помощью молитвы словесной, «захочет отразить прилог вражий и противостать какой-либо страсти и лукавому помыслу, тот скоро одолен бывает много раз, ибо бесы... издеваются над ним»( преп. Василий Поляномируский).
Умная с сердечным вниманием молитва при старании «обычно привлекает благодать Святого Духа», чего не бывает при словесной молитве, совершаемой «без умного внимания, устами только и языком». По этой причине и следует прежде всего через умно-сердечную молитву Иисусову «очищать ум и сердце», а через это — «восходить на разумное пение», которое составит уже делание второй степени. Потому умное в сердце моление и помещается во главу угла, что «всякий новоначальный и страстный может творить эту молитву с рассуждением и трезвением сердечным. Словесная же бессильна прежде очищения сердечного»(преп. Василий Поляномируский).
Только умно-сердечное делание позволяет человеку перенаправить умственную энергию от рассудка к сердцу и постепенно обучает ум удерживаться в сердце. Без этой способности молитва навсегда останется либо мечтательной, либо головной, не приспособленной к реальному богообщению. Отеческая традиция началом подвига полагает делание ума и сердца. Симеон Богослов учит, что «первая степень преуспеяния новоначальных монахов состоит в умалении страстей трезвением ума и блюдением сердца, то есть умною молитвою, подобающей деятельным». Так же определяет первую степень и Лествица — как способность «прилежно умом блюсти свое сердце, то есть познавать себя и наблюдать за собою», что и есть умная, соединенная с сердечным сочувствием молитва.
ВТОРАЯ СТУПЕНЬ. Владея молитвой умно-сердечной, наряду с ней, теперь можно предаваться, без ущерба для себя, устному молитвословию — чтению или пению, не рискуя, как на словесной стадии, уклониться в мечтательную или головную псевдомолитву. Теперь, благодаря опыту умно-сердечного делания, осмысленное и прочувствованное молитвословие уже готово служить оружием: если на стадии словесной молитвы оно было делом бессильным, то теперь, на стадии молитвы «разумной» (т.е. умной), возымело силу для брани, которая способна «прогонять мятеж, воздвигаемый в нас злыми духами посредством внешних чувств». Именно опытность в умном делании приводит человека к полноценному восприятию любого читаемого вслух или про себя молитвенного слова: заостряет его внимание, дает способность углубленного проникновения умом и чувствами в содержание псалмов, молитв, богослужебных текстов, иначе говоря — позволяет «восходить на разумное пение». Без овладения умносердечной молитвой практически невозможно преодолеть такие препятствия на пути к молитве благодатной, как рассеянность, поверхностность, механистичность.
Молитвенник, «предочистившийся умною молитвою», через разумное пение получает духовное удовлетворение, так как его устная молитва, оживляемая внимательностью и сердечным соучастием, совершается теперь с легкостью, с реальным ощущением богоприсутствия, с вдохновением и умилением. Теперь «чтение молитвенное псалмов и прочих молитвословий» помогает молитве внутренней и способствует удержанию внимания при сведении ума в сердце.
Главное достояние молитвенника, обретенное им в опыте умно-сердечного делания еще на первой ступени, — это способность сведения ума в сердце. Прежде этого любое самое искреннее и эмоциональное молитвословие остается только чтением молитв — головным или мечтательным деланием. Но после того как ум приучен молиться в сердце, положение полностью меняется — обыкновенное словесное действие становится тайнодействием, молитва уже не просто исходит от ума, но переживается в духовном центре человека. Теперь внешнее молитвословие, соборное на службе или келейное, любое чтение молитв по книге приобретает свойство молитвы в духе. Оно, наравне с сердечной Иисусовой молитвой, получает силу и дерзновение живого, непосредственного обращения к Богу.
ТРЕТЬЯ СТУПЕНЬ. Здесь подвижник переживает погруженность в глубокую сердечную молитву, — это плод, дарованный Богом, вслед за благодатным соединением ума и сердца. Это вид умно-сердечной молитвы, существенно отличный от деятельной «внимательной молитвы новоначальных, совершаемой умом при сочувствии сердца». Это делание иное, нежели только «умом блюсти свое сердце», — здесь подвижник призван «быть епископом сердца посредством ума», дабы, «как архиерею, приносить Христу словесные жертвы», погрузившись в глубины сердечные, и поставлять на «жертвенник Божий чистый и непорочный ум». Само выражение Лествицы «пребывают в умной молитве» указывает на характер обретенного дара: постоянно пребывать в умной молитве могут те, КТО ИМЕЕТ БЛАГОДАТЬ МОЛИТВЫ САМОДВИЖНОЙ.
ЧЕТВЕРТАЯ СТУПЕНЬ. «Иные же простираются к видению» — говорится, наконец, о достоянии совершенных, которые «восходят в созерцание», обретая «совершенное отрешение от всего, чтоб всецело предаться Богу... непрестанно пребывая во внимании сердечном» то есть погружаясь в благодатную созерцательную молитву. Иначе говоря, после трех этапов восхождения достигается полная мера духовного возраста — «степень седого старца, то есть неуклонная пристальность созерцания, каковое свойственно совершенным. Вот и завершен путь, и лестница достигла конца». (прод следует)
Кремль. Благовещенский Собор Казань
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 2