В Челябинске в годы русско-японской войны были созданы сразу несколько «импровизированных» военных госпиталей. Один из них расположился в личном доме польского аристократа Сапеги-Ольшанского. Причем не только сестры милосердия, но и сам хозяин дома ухаживал за пострадавшими бойцами. Правда, с одним из них, русским офицером, (имя его, к сожалению, не сохранилось), он проводил больше времени. Офицер был тяжело ранен и Ольшанский целыми часами увлеченно разговаривал с ним: о войне, о судьбе России. Когда офицер понял, что жить ему осталось совсем немного, он передал Ольшанскому тридцать семян даурской лиственницы. Раненный мужчина объяснил, что вез их к себе домой, чтобы посадить в память об этой войне и павших на ней русских войнах. Польский аристократ поклялся, что обязательно выполнит его просьбу. Уже на следующее утро денщик Ольшанского посадил все до единого семени в саду. А через несколько дней после этого русский офицер умер. Даурские лиственницы взошли на следующий год. Ухаживали за ними и сам Сапега-Ольшанский, и идущие на поправку русские солдаты. С тех пор эти живые исполины стали, пожалуй, самым главным на Южном Урале «памятником» погибшим на русско-японской войне бойцам. Кстати, сад Ольшанского был очень большим, он тянулся через весь современный проспект Ленина. Поэтому, когда город начал разрастаться, а улицы нуждались в расширение, большинство «японских» деревьев, к большому сожалению, пришлось срубить. Сегодня тех самых даурских лиственниц осталось всего пять.