«Бесконечная дистанция...»
Глава 40.
Егор поднялся с кровати, застеленной белоснежным атласным покрывалом, и, словно торопясь поймать ускользающее мгновение, спешно натянул джинсы. На подушках откинулась девушка, чья фигура была словно создана для мужских фантазий: стройная, гибкая, с длинной гривой тёмных волос, рассыпающихся по атласу, словно струи бездонного водопада. Зелёные глаза, искрящиеся любопытством, внимательно следили за каждым его движением.
— Ну так что насчёт машины? Договорились? — застегивая пуговицы на рубашке, спросил Егор.
— Ну конечно, какой разговор, — мило улыбнулась девушка, демонстрируя идеальную белизну зубов. — Этой машиной я почти не пользуюсь, можешь брать. Я слышала, ты увольняться собрался?
Егор усмехнулся, его взгляд скользнул по обнажённой фигуре девушки, соблазнительно усевшейся на кровати.
— Оля, вот мне всегда интересно было, — с лёгкой усмешкой заметил он, — откуда ты узнаёшь новости, о которых я и сам-то ещё не совсем в курсе?
Девушка поднялась с кровати, набросила халатик, словно облачаясь в кокетливый наряд, и, подойдя к мужчине вплотную, обвила руками его шею.
— Так всё же? Это правда? — её голос был тихим и мягким, словно шёпот, обещающий тайну.
Егор осторожно освободился из объятий, его руки скользнули по её талии.
— Говорю же, не знаю пока, — ответил он, поглаживая её. — Есть более подходящая вакансия. Если там повезёт, уйду.
Девушка обиженно надула губки, словно капризный ребёнок.
— Сначала пропадал где-то целый месяц, даже не звонил, теперь и на работе даже не увидимся...
Мужчина подмигнул ей, его глаза блестели.
— Ну-ну, — сказал он мягко. — Ты умница-красавица, неужто скучаешь?
— Скучаю, — наигранно вздохнула она, её голос был нежным и грустным, словно вздох умирающего лебедя.
— Всё, я пойду, — сказал Егор, подходя к зеркалу в прихожей, поправляя причёску и ворот чёрной рубашки. — Сегодня ещё за город ехать.
— Позвонишь? — спросила она, отдавая ключи от автомобиля и ласкаясь к нему напоследок.
— Угу, — отозвался он, чмокнул её в макушку и вышел из квартиры, оставляя за собой лёгкий шлейф парфюма и томного женского взгляда.
Выйдя из подъезда во двор, Егор полной грудью вдохнул сухой горячий воздух, словно пытался захватить побольше кислорода, которого катастрофически не хватало в эти душные августовские дни. Начало августа выдалось сухим и душным, и сегодняшний день не стал исключением. Жаркий ветер, словно раскалённый фен, поднимал вокруг облака пыли, играя ими, словно маэстро, и создавал ощущение, что весь город накрыла исполинская, невыносимая духовка.
Облака были редким явлением в эти дни, и казалось, что дождь напрочь забыл, что нужно хоть изредка посещать их небольшой, высушенный город. Найдя среди множества припаркованных автомобилей нужный — синий Volkswagen Passat, Егор щёлкнул брелком сигнализации, открыл дверь и устроился на водительском сиденье. Завёл двигатель, и машина мягко, словно корабль, вырулила со двора, осторожно обогнув детскую площадку, на которой сейчас не было ни одного ребёнка — слишком жарко даже для игр. Путь пролегал по узким улочкам, запылённым и выцветшим от палящего солнца, мимо тихих, почти безлюдных дворов, где тишина казалась гнетущей и словно впитывающей в себя каждый звук.
Первым делом Егор направился в сторону дома Виктории Дмитриевны. Дорога вела его мимо старых пятиэтажек, окрашенных в бледные цвета, мимо витрин, в которых товары выглядели тусклыми и безжизненными, словно декорации на сцене, и, наконец, вывела на тихую улицу, где располагался небольшой жилой комплекс. Машина замедлила движение, колеса зашуршали по асфальту, и Егор, наконец, оказался у подъезда Виктории.
Женщине он звонил ещё с утра и договаривался о встрече, потому, когда зашёл в квартиру, Виктория уже с порога была готова слушать, глядя на него с заинтересованным видом. Егор также с вопросом в глазах уставился на неё.
— Пройти-то можно, или в коридоре разговаривать будем? — задал он очевидный вопрос.
Виктория жестом руки предложила ему пройти в комнату. Расположившись на диване, мужчина не стал тянуть с выяснением насущных вопросов.
— Вы, конечно, уже в курсе, что Анна уехала из поселения? — спросил он, глядя ей прямо в глаза.
Виктория некоторое время молчала, будто обдумывая ситуацию.
— Естественно, — ответила она спокойно. — Марина позвонила, как только вы покинули коммуну. Ты понимаешь груз ответственности, который взвалил себе на плечи? Она же не на прогулку поехала. Она поверила тебе. Эту девочку предали самые родные и близкие люди.
Она сделала многозначительную паузу.
— Если ты рассчитываешь поживиться за её счёт, то вынуждена тебя разочаровать, у неё нет ровным счётом ничего. Последнее брату отписала, а эта сволочь даже носа в коммуну не показал. Наверное, считает её мёртвой уже...
— Вы, вероятно, понимаете, зачем я у вас? — задал он вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Невозможно оставить Анну без вашего препарата. Тем более так резко.
— Вне коммуны я людей не наблюдаю, — ухмыльнулась женщина.
— Значит, нужно сделать исключение, — в голосе мужчины звучало нечто такое, отчего было понятно, что он не покинет пределы этой квартиры, пока решение не будет найдено.
Виктория заметила это.
— Если я буду...
Договорить фразу Егор ей не дал.
— «Если» и не нужно, — сказал он твёрдо. — Я прошу вас всего за одного единственного человека. Не чужого вам человека. Я в курсе, что вы собственноручно выхаживали девушку, когда она была на грани. У меня есть дом за городом. Анна не хочет жить в городе. Будем жить там.
Виктория с усмешкой ответила:
— Или она будет жить там? А ты наведываться в гости в промежутках между похождениями по барышням с отменным вкусом?
Егор вопросительно уставился на неё.
— Chanel No. 5, — тихо произнесла она, уловив знакомый аромат духов. — Дорогостоящий парфюм, выбранный с особым вкусом. Сразу видно, девушка с претензиями.
— Это всего лишь коллега по работе, — отмахнулся мужчина. — Я машину у неё позаимствовал.
Виктория внимательно смотрела на Егора, словно пытаясь разглядеть за внешней уверенностью человека, который не отступит от своего решения.
— Понимаешь, Егор, — начала она осторожно, — времени всегда в обрез, и вне коммуны возможны ошибки. Могу что-то недосмотреть, перепутать дозировку, пропустить замеры, в конце концов...
Её голос звучал искренне, но в глазах читалось сопротивление.
— Лучше верни её в коммуну, пока не поздно, — добавила она, стараясь убедить его в правильности своего предложения.
Егор вздохнул.
— Поздно, — тихо сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Поздно стало в тот момент, когда я появился в вашем поселении.
Виктория на мгновение замолчала, словно переваривая его слова.
— Я ещё раз спрашиваю, ты понимаешь, что это не просто слова? — спросила она, глядя на него с беспокойством. — Это огромная ответственность.
Егор кивнул, понимая её сомнения. Виктория же смотрела на него так, словно пытаясь понять, насколько серьёзно он относится к своему выбору.
— Хорошо, — сказала она наконец, — я согласна наблюдать Анну и дозировать для неё масло. Но если что-то пойдет не так, винить будешь только себя.
— А вот для того, чтобы всё пошло именно так, как нужно, мы с вами прямо сейчас составим график всех необходимых манипуляций, — решительно сказал Егор. — Вы распечатайте его и отдадите мне. А я уже позабочусь о том, чтобы никто ничего и никогда не забыл.
Викторию даже слегка передёрнуло от его тона. Спорить и пререкаться с этим самоуверенным субъектом смысла уже не было. Раз уж сказала «да», назад поворачивать глупо.
— Пошли, — устало вздохнула женщина и, поднявшись с дивана, прошла в соседнюю комнату, которая оказалась её рабочим кабинетом.
Кабинет Виктории выглядел как хранилище научных знаний и личных историй. На полках стояли десятки папок с записями, датами, фамилиями, многочисленные дипломы и сертификаты украшали стены, а в углу возвышался компьютер, оснащённый дополнительными мониторами и устройствами ввода. На рабочем столе царил творческий беспорядок: файлы, таблицы, листы бумаги, карандаши, линейка, медицинский шприц и даже флакончики с препаратами, аккуратно расставленные в ряд.
Особое внимание привлекал массивный сейф, встроенный в стену, рядом с которым стоял маленький кофейный столик с чашечками и баночками, наполненными сухофруктами и орехами. Кабинет был уютным, несмотря на научный антураж, и источал ауру компетентности и профессионализма.
— Чтож, — сказала она, открывая программу на компьютере. — Начнём составление графика. Имей в виду, что перерывы в приёме недопустимы, точность соблюдения сроков — минимум рецидивов.
Наблюдая за Викторией, ловко щелкающей пальцами по клавиатуре, Егор размышлял о завтрашнем дне, мысленно намечая обязательные дела: утренний визит Анны в парикмахерскую и поход по магазинам. Женщины обожают такие вот шопинг-приключения... Ева могла часами по магазинам шататься на пару со своей подругой баламутной. Мысли о Еве привели к некоторому умозаключению.
— Виктория Дмитриевна, — тихо обратился он, стараясь не мешать её работе, — скажите, пожалуйста, не знаете ли вы, где сейчас ваша дочь находится?
Взгляд Виктории мгновенно метнулся в сторону мужчины.
— Зачем тебе понадобилась моя дочь? — суховато поинтересовалась женщина.
Егор постарался сформулировать мысли чётче:
— Понимаете, дело в том, что ею интересуется один человек… Который мне крайне нужен. Возможно, именно Ева знает, где он скрывается. Или даже, скорее всего, этот самый парень находится рядом с ней…
Выражение лица Виктории стало слегка раздражённым.
— Моей дочери сейчас вообще нет в городе, — твёрдо заявила она, аккуратно складывая распечатанный график и передавая папку Егору. — Её отец сказал лишь, что она отправилась куда-то отдыхать с очередным ухажёром…
Она поднялась из-за рабочего места, выключив монитор компьютера.
— И кто же этот таинственный мужчина, которого ты разыскиваешь? — спросила Виктория спустя минуту.
— Его зовут Денис Самойлов, — уточнил Егор, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы.
Та замерла ненадолго, нахмурившись.
— Что-то смутно знакомое… Но вспомнить не могу.
Попрощавшись с Викторией, Егор молча вышел из квартиры и неспешно спустился вниз. Во дворе царила тишина, нарушаемая лишь редкими звуками проезжающих машин. Он медленно подошёл к автомобилю, открыл дверцу и опустился на сиденье. Запустив двигатель, Егор какое-то время неподвижно смотрел перед собой сквозь лобовое стекло, погружённый в раздумья.
"Если ни того, ни другого в городе больше нет, значит, вполне вероятно, что они отправились вдвоём..." — словно внезапный порыв ветра пронеслось в голове. И хотя ситуация выглядела довольно странно, кто знает, какие именно отношения связывали этих двоих? Возможно, у них были свои какие-то тёрки.
Но теперь перед Егором стояла другая задача – определить следующий шаг. Он мог либо заехать на работу, попытаться разобраться с текущими делами, либо немедленно отправляться за город, проверить состояние своего дома. Долго взвешивая все «за» и «против», он наконец принял решение. Нет никакого смысла задерживаться здесь дольше необходимого. Лучше уж прямо сейчас выехать из города, пока ещё светло. Возвращаться назад вечером, когда начнёт темнеть, было бы неразумно и рискованно.
Сделав выбор, мужчина вздохнул поглубже, выехал со двора и уверенно направил автомобиль в сторону шоссе.
Дорога извивалась лениво и долго, постепенно растворяясь в неопределённости горизонта. Мир замер в душной и пыльной тишине — даже воздух казался густым и тяжёлым, будто вязкая патока, липнущая к коже. Солнце, раскаляющее небо, бросало косые лучи на нагретый асфальт, испаряющийся, словно дыхание больного. От невыносимого зноя пот градом катился по лицу, оставляя солёные следы на щеках и шее. Мужчина мысленно проклинал Ольгу, которая по женской своей безалаберности не может починить кондиционер в автомобиле. Он думал о том, что она всё же невероятно хороша, но слишком уж сама себе на уме. Никогда не знаешь, чего от неё ожидать.
Откинувшись назад, Егор открыл окна машины, вдыхая аромат разогретых трав и пахучей хвои, чувствуя, как поток ветра ласково касается кожи, слегка охлаждая тело. Плавно мысли мужчины перетекли на Анну. Эта женщина, хрупкая и утончённая, стала центром притяжения всех его желаний и целей. Просто вспоминая её улыбку, он ощутил, как внутри, где-то в самом центре груди, что-то сжалось и медленно разжималось обратно, даря при этом тепло и невероятное спокойствие.
Перед глазами проплыла картина его дома, спрятанного от глаз людских, окружённого роскошью зелени и цветов, полного тепла и покоя. Он думал о том, как они вместе с Анной будут обустраивать этот их загородный дом, о том, что нужно познакомить её с Романом Ивановичем, хозяином птицефермы... Эти мечтания окрыляли сознание. Машину охватывал легкий шёпот ветра, мягкий шелест деревьев и голоса птиц, что создавали магический хоровод звуков, погружающих разум в сонливую дрему. Впереди расстилались бескрайние просторы полей, покрытых золотой пшеницей, зеленые дубравы, прячущие прохладу и тайну, крохотные деревушки, утопающие в садах и огородах. Время замедляло ход, уступая место восторженному восприятию происходящего. Каждый новый поворот дороги открывал удивительные пейзажи, вселяя надежду и веру в прекрасное будущее. Глядя на этот чарующий ландшафт, Егор испытывал острое желание задержаться на каждом мгновении, впитывая его красоту и величие. Сердце билось чаще, наполняясь предчувствием грядущего счастья, которое непременно ожидало его впереди.
Егор свернул с основной трассы на узкую подъездную дорогу, ведущую к дому. Машина уверенно миновала границу между ухоженным шоссе и новым участком пути, внезапно оказавшимся абсолютно иным миром. Сразу стало заметно, что дорога подверглась недавней расчистке: повсюду виднелись свежие срезы стволов деревьев, растопырившиеся ветки лежали беспорядочной грудой вдоль кромки асфальта. Казалось, здесь произошла какая-то грандиозная катастрофа, вызвавшая массовую гибель лесных исполинов.
Остановив машину посреди развалин лесного массива, Егор потрясённо огляделся вокруг. Странное чувство тревоги и недоумения овладело им целиком. Голова кружилась от осознания произошедших изменений, лицо покрылось испариной, несмотря на слабый прохладный ветерок, колышущий верхушки оставшихся берёз. Сердце забилось быстрее, дыхание сбилось, пальцы крепко сжимали руль, пытаясь удержать контроль над собой и ситуацией.
Его глаза жадно метались по окрестностям, тщетно ища признаки привычных ориентиров. Вместо знакомых тенистых аллей и спокойных зарослей кустарника перед ним предстал хаос опустошённых пространств. Земля была истоптана множеством следов тяжёлой техники, почва вспахана колесами грузовиков, кое-где валялись сломанные доски и огрызки проволоки. Ничто больше не говорило о прежнем облике местности, ставшей жертвой разрушительных действий.
Но самым тревожащим обстоятельством казались сами причины произошедшего. Зачем кому-то понадобилось уничтожать лес таким варварским способом? Какие силы могли нанести подобный ущерб природе, какой ужас мог привести к подобным последствиям?
Мысли бешено крутились в голове. Возможно, действительно произошёл взрыв или пожар, поглотивший некогда прекрасный уголок земли? Или это дело рук местных фермеров, решивших расширить границы своих владений? Представив масштабы катастрофы, Егор испытал острый приступ паники и беспокойства. Что стало с домом, с садом? Ведь его маленькая усадьба находилась всего в нескольких километрах отсюда!
Затаив дыхание, он переключил передачу и двинулся дальше по дороге, ведущей прямо к источнику тревог и сомнений. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее становилось напряжение, в прямом смысле сковывающее мышцы и парализующее волю. Внутри нарастал страх потерять нечто важное, сокровенное, ради чего стоило жить и бороться...
Егор выехал на главную дорогу, ведущую к дому, и сердце его замерло от ужаса, когда он увидел, что дома больше нет. Огромная чёрная воронка зияла на этом месте, будто земля разверзлась, проглотив всё живое и оставив лишь следы разрушения. Взгляд скользил по выжженному ландшафту: поваленные деревья, похожие на обожжённые скелеты, почерневшие обломки кирпича и досок, слой серого пепла, покрывающий землю, словно саван.
Выбравшись из автомобиля, Егор пошатнулся, почувствовав слабость в коленях. Грудь сдавило немым ужасом, дыхание перехватывало. Одна мысль пульсировала в мозгу, прокручиваясь снова и снова: «Что же тут случилось?» Перед глазами будто кадры фильма возникли картины взрыва — чудовищная сила, превратившая уютный уголок в зону катастрофы.
Осторожно ступая среди обломков, Егор приближался к огромной дыре. Тяжёлый запах горелого дерева, золы и сырой земли бил в ноздри, вызывая приступ тошноты. Пошёл дождь, застучал каплями, превращая пепел в вязкую грязь. По краям воронки ползли трещины, по ним просачивались тёмные струйки воды, превращаясь в мутные лужицы, отражавшие небо над головой.
Остановившись на самом краю ямы, Егор посмотрел вниз. Остатки фундамента выглядели жалко, почти символично: полустёртые очертания некогда жилого пространства. Глаза Егора наполнились слезами. Слезы текли, размывая пейзаж перед ним. Теперь, казалось, вместе с домом исчезла целая эпоха его жизни. Всё было потеряно. Место утратило своё значение, превратившись в холодную пустошь.
Тишину нарушало лишь тихое шуршание дождя да редкие крики птиц. Время остановилось, мгновение тянулось бесконечно долго. Голосом, полным отчаяния, Егор спросил сам себя:
— Что здесь произошло?
Эхо разнесло этот шепот, усиливая ощущение одиночества и потерянности. Боль сжимала грудь, словно тиски, грозя разорвать сердце на мелкие кусочки. Рядом раздавался скрип расколотого надвое обугленного ствола. Егор невольно вздрогнул и обернулся...
Мужчина стоял на краю воронки, смотрел вдаль, полный вопросов и безысходности, пытаясь вдолбить в собственное воспалённое сознание одну простую истину: жизнь продолжается, пусть и меняется до неузнаваемости.
Анна сидела в широком кожаном кресле, обхватив колени руками, словно пытаясь уберечь себя от чего-то необратимого. В комнате давно царил полумрак, лишь звуки улицы, проникающие через открытое окно, напоминали о жизни за пределами этой молчаливой территории. Тикали часы на кухне, отсчитывая секунды её одиночества, словно приговор, но Анне казалось, что эта тишина постепенно наполняется чем-то иным...
...Где-то вдалеке, из глубины переулков гомонящего города, доносилась тихая мелодия. Анна прислушалась, и сердце её, словно раненая птица, вздрогнуло от этого звука. «Вальс дождя» Шопена — тихий, словно шепот капель, падающих на мокрый асфальт.
Музыка звучала мягко, отражая всё то важное и незыблемое, что накопилось в душе за последнее время. Анна закрыла глаза, и в её сознании возникли размытые образы, словно кадры диафильма. Она видела прозрачные капли, медленно скользящие по стеклу, словно слёзы, застывшие на мгновение, прежде чем упасть на высушенную солнцем землю. Она слышала, как дождь шепчет ей о жизни, о любви, о боли, о счастье...
Анна была одна. Одна в этом огромном пугающем мире и одна в квартире человека, которого выбрала в качестве последней своей гавани. Егора она совсем не знала, и в прошлой своей жизни никогда бы даже и не помыслила о подобном. Но сейчас всё по-другому. Сейчас время течёт иначе, и каждый миг его бесценен. Она осознавала, что Егор вовсе не ангел и ждать от него чего-то невероятного не стоит. Между тем ей было совершенно непонятно, что именно она по отношению к нему испытывает. Нечто, чего раньше никогда не было. И она совсем не хочет препятствовать этому чувству. Она хочет прочувствовать каждую каплю этой жизни, каждое её мгновение...
Вальс продолжает звучать, и девушка ощутила, как музыка проникает в неё, в каждую её клеточку. Она слышала в этой музыке своё прошлое, своё настоящее и, возможно, своё будущее. Анна, безусловно, понимала, что жизнь — это не прямая линия, а спираль, которая ведёт её через боль и радость, через страх и надежду...
В конце концов, музыка постепенно стихла, оставляя после себя лишь тишину и пустоту. Анна открыла глаза, чувствуя, как холодные слезинки катятся по щекам, освобождая место в давно охладевшем сознании для чего то важного... Нужного именно ей...
—————————
Над горизонтом едва занималась заря, небо приобретало осторожный сиреневый оттенок, постепенно размываясь розовато-золотистым маревом. Васильченко, сидя на берегу небольшой речушки, забросил удочку и удобно устроился на деревянном стульчике, прихваченном с собой. Щука, предположительно крупная, нередко посещала эти места в ранние часы, и он был уверен, что сегодня удача непременно улыбнется.
Рядом, на поваленном дереве, сидел Серёжа, почти не моргая, устремив взгляд на спокойную гладь воды. Его глаза отражали игру света и тени, а губы были слегка приоткрыты в немом восхищении. Он словно погрузился в мир природы, ставший для него новым источником познания неизведанного.
Вокруг царила торжественная тишина, прерываемая лишь редкими звуками пробуждающейся природы: щебетаньем птиц, плеском рыбы в воде и едва слышным шелестом прибрежных камышей. Солнечные лучи только начинали играть на поверхности озера, создавая замысловатые узоры.
Миновало около часа, когда леска слегка дрогнула. Васильченко мгновенно отреагировал, подтягивая удочку и начиная вываживать рыбу. Мощные удары хвоста создавали круги на воде, но Кирилл Васильевич уверенно руководил процессом, осторожно подводя добычу к берегу.
Щука оказалась крупной, около килограмма, и выглядела весьма презентабельно. Положив её в эмалированное ведро, он удовлетворенно улыбнулся, возвращаясь мыслями к делам дня грядущего.
Серёжа, внимательно наблюдавший за процессом, вдруг спросил:
— Дядя Кирилл, а ещё одну поймаем?
Васильченко добродушно улыбнулся, глядя на мальчика:
— Ага. Поймаем, конечно. Ольга Ивановна уху пусть сегодня варит.
Мальчик находился у Ольги Ивановны уже четвертый день, и состояние ребенка незначительно, но изменилось. Спать он по-прежнему ложился лишь под утро, но, проснувшись, уже не впадал в ступор и по большей части узнавал находящихся рядом людей. К слову сказать вчера, к удивлению всех присутствующих, уснул на кресле перед телевизором в восемь вечера. Но и проснулся в три ночи, разбудив спящего рядом на раскладушке Васильченко тихими всхлипами. Капитан смог выяснить только то, что пацану приснилось нечто ужасное. Что именно выяснить не удалось. Да и не надо. Наскоро собравшись и напившись перед дорогой козьего молока, двинули на речку ловить щуку.
Динка всю неделю находилась рядом с мальчиком, стараясь не упустить ни единой детали его поведения. Однако через пару дней ей нужно было уезжать. График работы у девушки был жесткий — неделя через неделю, и деваться было некуда. Ольга Ивановна заверяла её, что всё будет хорошо, но Динка всё равно подумывала о том, чтобы нанять для мальчика няню. Ольга на эти её слова лишь злилась.
— Ишь чего удумала! Мальчонка болезный, а она его не весь кому сбагрить решила! Право, шалопутная!
Васильченко приехал в деревню накануне утром. Выдалась редкая возможность взять выходные — целых два дня, и он решил провести их на природе, заодно проверить, как обстоят дела у этой бедовой парочки.
Утро было тихим и спокойным. Солнце только начинало прогревать воздух, и речка игриво мерцала перламутровой гладью.
Васильченко задумчиво смотрел на воду, стараясь вытеснить из головы все тревожащие его мысли. А было этих мыслей отнюдь не мало.
Васильченко задумчиво смотрел на мальчика, играющего на берегу, и вспоминал, как накануне вечером Динка подошла к нему во дворе и сообщила о своём намерении оформить опекунство над Серёжей. Был тихий летний вечер, воздух напоён ароматами цветов и свежестью влажной земли.
— Я хочу оформить опекунство над Серёжей, — тихо сказала Динка, стараясь скрыть нервное напряжение в голосе. — Нельзя же оставить его одного… Нужно что-то сделать…
Она остановилась рядом с капитаном, робко взглянув ему в глаза. Лицо её выражало смесь решимости и растерянности, губы слегка подрагивали, выдавая беспокойство по поводу задуманного.
Васильченко присел на крыльцо, терпеливо ожидая продолжения. Чувствовалось, что ей непросто даются эти слова, будто каждый слог давит тяжёлым грузом ответственности.
— Понимаешь, мальчик остался совсем один, — продолжала девушка уже уверенней, расправляя плечи. — Родители погибли, бабушка исчезла, никто о нём не позаботится. И вообще я чувствую ответственность за него. Будто я просто обязана помочь.
Голос Динки дрогнул, лицо озарилось тёплым румянцем, показывая глубину чувств и готовность пожертвовать многим ради благополучия маленького человека.
Капитан внимательно слушал девушку, всматриваясь в её взволнованное лицо. Он прекрасно осознавал сложность ситуации и понимал, какую жертву готов принести человек, взявший на себя такую ответственность.
— Опека — дело серьёзное, — начал осторожно капитан, пытаясь подготовить Динку к предстоящим трудностям. — Оформление документов потребует немало сил и времени. Будем честными друг с другом: я не могу гарантировать успех этой затеи. Бабушка Сергея официально числится пропавшей без вести, а значит, её придётся искать и только потом решать вопрос опеки.
Голос его звучал ровно и убедительно, подчёркивая важность каждого сказанного слова. Капитан старался держать себя строго, давая девушке возможность реально оценить масштабы задачи.
Динка молчала несколько минут, переваривая услышанное. Наконец она подняла взгляд, полный надежды и сомнения одновременно.
— Сколько времени потребуется на оформление всех бумаг? — задала она главный вопрос, теребя край вязаной кофты.
Васильченко тяжело вздохнул, прежде чем ответить.
— Процесс длительный и сложный, — честно предупредил он. — Сначала надо разобраться с бабушкой мальчика, подтвердить её отсутствие документально через официальные инстанции. После этого подавать заявление в органы опеки и попечительства. Всё это занимает месяцы, а порой и годы.
От его слов по телу девушки прошла волна лёгкого озноба. Глаза потускнели, улыбка увяла, оставив место глубокому разочарованию и тревоге.
— Что же мне делать? — прошептала она, едва сдерживая слёзы. — Ведь ребёнок останется совершенно один!
Чувства захлестнули её, сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Мысль о том, что Серёжа окажется брошенным и никому не нужным, пульсировала в голове.
Васильченко поднялся с крыльца, подошёл к ней ближе и положил руку ей на плечо, успокаивающе поглаживая.
— Это долгий и непростой процесс, — проговорил он мягко, почти ласково. — Если Наталья не найдётся в течение трёх месяцев, подашь иск в суд о признании её безвестно отсутствующей. Только тогда сможешь начать официальную процедуру усыновления или установления опеки.
Девушка кивнула, соглашаясь с предложенным планом действий. Внутри неё боролись два противоположных чувства: облегчение от понимания чёткого плана и ужас перед всей этой бюрократической тягомотиной.
— Спасибо, — едва слышно поблагодарила она, устало глядя на капитана. — Теперь хоть знаю, с чего начать...
Вечерняя прохлада окружила их, позволяя несколько успокоиться и задуматься о будущем. Лениво шелестела трава, напоминая о жизни вне городской суеты. Постепенно сгущались тени, растворяя последние отблески света в ночном мраке. А сердце девушки всё равно билось учащенно, переполняемое тревогой и надеждой одновременно.
Васильченко неспешно закинул удочку, ощущая приятное тепло солнца на лице и свежий ветерок, игриво шевелящий волосы. Вскоре последовал долгожданный рывок лески, и сердце капитана радостно подпрыгнуло в груди. Вторая крупная щука отчаянно сопротивлялась, дергая крючок изо всех сил, но опытный рыбак уверенно тянул добычу к берегу.
Серёжа наблюдал за происходящим с восхищением, широко раскрытыми глазами, наполненными детским любопытством и восторгом. Когда рыба оказалась на берегу, мальчишка бросился ближе, стремясь коснуться холодной чешуи. Захваченный азартом, он пытался погладить скользкое рыбье тело, протягивая ладошку.
— Эй-эй, осторожнее, — хрипло предупредил капитан, хлопнув ладонью по детской ручонке. — Щука — хищница, зубы острые, запросто палец отхватит!
Мальчик послушно отступил, весело посмеиваясь и покусывая нижнюю губу. Мужчина аккуратно переложил улов в ведро, наслаждаясь мгновениями спокойного отдыха среди природы.
— Ну что, пошли до дома? — задорно спросил он, оборачиваясь к Сергею.
Мальчик радостно кивнул, но спустя миг неожиданно остановился, уселся на траву и застыл как статуя, чуть повернув голову набок и устремив взгляд в пустоту. Лицо его слегка побледнело и приобрело каменное выражение, руки безвольно повисли вдоль туловища.
Васильченко резко выпрямился, испытав знакомый холодок беспокойства.
— Вот чёрт, опять начинается, — раздражённо буркнул он. — Как обычно, всё вовремя...
Тяжело вздохнув, капитан одним движением поднял мальчика на плечо, второй рукой ухватил ведро с рыбой, а рыболовные принадлежности закрепил подмышкой. Взгляд мужчины стал суровым и сосредоточенным.
Пройдя поляну быстрым шагом, он мысленно ругал судьбу, бросающую такие испытания ребёнку. Каждый приступ становился новым ударом по хрупкому организму мальчика, истощая силы физически и морально.
Он крепко держал малыша, прислушиваясь к его прерывистому дыханию. Спустя пятнадцать минут переступил порог дома. Ольга бойко шуршала на кухне, Динки видно не было.
— Доброе утро, Ольга Ивановна, — произнёс мужчина, ставя ведро с рыбой на лавку недалеко от плиты. — А Дина где? Спит ещё?
Ольга глянула на капитана, следом на мальчика у него на руках.
— На диван его положи, — тяжело вздохнула она. — Всё же к доктору его нужно. Не дело это... А Динка в огороде, я её за зеленью послала...
Продолжение следует...