«Бесконечная дистанция...

»
Глава 34.
Лунный свет серебристыми нитями струился сквозь кроны деревьев, касаясь земли осторожными штрихами. Ева и пилот сидели возле ручья на старом поваленном дереве. Оба молчали, погружённые в собственные мысли. Водная гладь ручья мерцала в лунном свете, словно дорожка из бриллиантов, ведущая в бесконечность.
Звуки леса наполняли пространство: тихий шелест листьев, едва слышный плеск воды, хруст ветвей под ногами. Аромат ночной свежести и влажной почвы создавал чарующее очарование момента, словно дыхание природы проникало в самую душу.
Серёжа, набегавшись за день по кораблю, давно уже сладко спал, свернувшись калачиком на огромной беломнежной кровати. Пилот, совершенно уставший от бесконечных проверок и регулировок, наконец-то смог уделить время отдыху. Он пристально смотрел на воду, словно в ней отражались ответы на все его вопросы.
— Завтра утром капитан Васильченко приедет... — произнесла Ева, словно размышляя вслух.
Тот словно не слышал её, погружённый в свои мысли, заворожённо глядя на воду. Ева тронула его за плечо, отчего мужчина резко повернулся в её сторону, словно и позабыв, что она тоже здесь.
— Ты что-то сказала? — переспросил он, слегка смущённо.
Девушка кивнула и положила голову ему на плечо, чувствуя, как его тепло проникает в её тело.
— О чём ты думаешь? Тебя что-то беспокоит? — спросила она, зябко прижимаясь ближе к нему.
— Да... — он слегка задумался, потом с некоторой тревогой в голосе произнёс. — Мы не можем проанализировать текущее состояние мальчика. Если ещё раз поместить ребёнка в регкапсулу, боюсь, компьютер снова свихнётся. Дело в том, что у него нет функций для работы с несформированным целостно объектом...
— Чего-чего? — не поняла последнюю фразу Ева.
— Понимаешь, в открытом космосе детей на исследовательских кораблях не бывает... По крайней мере, никто подобного ещё не видел. Компьютер в принципе не знает, что такое ребёнок, для него это вообще непостижимое явление. Поэтому он и регкапсулу под него настроить не может, и состояние его в данный момент тоже проанализировать не может.
— А зачем это вообще нужно? — удивлённо заглянула ему в глаза девушка. — Серёжа очень хорошо себя чувствует. Играет, смеётся, жизни радуется. На кой чёрт его снова в эту капсулу совать?
— Регенерация произведена частично. Не до конца. И непонятно его состояние вовсе. Ты не заметила сегодня за ужином? В некоторые моменты он замирает на несколько секунд, а потом удивлённо оглядывается по сторонам, словно видит это всё впервые.
— Да... Заметила... — слегка протяжно произнесла девушка. — Но я думала, это от переизбытка впечатлений. Он сегодня уснул очень быстро, даже голова до подушки долететь не успела, как он вырубился. Устал, бедолага...
Ева улыбнулась, вспоминая маленького Серёжу перед сном. Вот он носится по отсеку, раскинув руки в стороны.
— Ева, смотри, я пилот! У меня самый быстрый самолёт! — и он описывает очередной круг по отсеку.
— Серёжа, уже поздно, ложись спать. Завтра приедет дядя Кирилл Васильченко и отвезёт тебя к бабушке. А приедет он рано утром, поэтому тебе нужно как следует выспаться.
Мальчик в протестующем жесте вытягивает перед собой ручки и заливисто смеётся.
— Ты меня не догонишь!
— Конечно, не догоню, вон какой ты быстрый! — подмигивает ему девушка. — Мороженое любишь?
— Да! — тут же вскидывает на неё лукавый взгляд мальчуган. — А у тебя есть что ли?
— У меня нет. А вот у бабушки есть. Дядя Кирилл приедет, а ты сонный, он будить тебя не станет и один уедет. К бабушке твоей. Мороженое есть.
Ева старалась держать серьёзное выражение лица, но улыбка так и рвалась наружу. Мальчик нехотя подошёл к кровати и принялся стягивать штаны. Как только он улёгся на широкую кровать, тут же провалился в глубокий безмятежный сон.
Громкий крик ночной птицы выдернул девушку из раздумий. Ева встала с бревна, подошла к ручью и зачерпнула прозрачную воду ладонями. Она смотрела, как ледяные струйки стекают сквозь пальцы, оставляя после себя ощущение зябкой прохлады.
Сейчас она переживала странное чувство, которое трудно было выразить каким-либо одним словом. Если бы её спросили, что именно она сейчас переживает, девушка наверняка бы растерялась. Здесь было и умиротворение, словно всё сложилось именно так, как и должно быть. Она осознавала, что её жизнь навсегда изменится, и это было удивительно.
Но вместе с тем не давала покоя тревога, блуждая безмолвно где-то глубоко в сознании. Страх перед неизвестностью подкрадывался незаметно, словно тень, готовая в любой момент захватить её целиком.
Ещё был стыд. Яркий, мощный момент стыда перед теми, кого она оставляла позади. В первую очередь перед отцом, который вырастил её, который всегда и во всём был с ней рядом, был её единственной опорой. Перед Динкой, лучшей подругой, даже перед начальством на работе. Она бросала всех их до такой степени нагло, что ей самой становилось не по себе. Она осознавала, что поступает эгоистично, но иначе не могла.
Но всё это меркло перед ощущением безмерного счастья, понимания того, что Ант не бросает её здесь одну. Он хочет, чтобы она была рядом, значит она будет рядом. А всё остальное... Переживётся как нибудь.
Голос пилота прозвучал глухо, словно издалека.
— Можешь ответить мне на вопрос?
Ева ощущала его взгляд на своей спине. Пронзительный, уверенный и в то же время немного наивный.
— Конечно. Что именно тебя интересует? — поворачиваться к нему лицом девушка не спешила, словно опасаясь спугнуть момент.
— Если бы ты не испытывала ко мне весь спектр данных ощущений, был бы я интересен тебе? — он задал вопрос осторожно, анализируя каждое слово, и это было заметно.
— Я не понимаю... — Ева пожала плечами, всё так же не оборачиваясь. — Если бы я не испытывала... Спектр... Я бы вообще рядом с тобой не находилась.
— И всё же, — он настаивал. По какой-то странной причине ему был крайне важен её ответ.
— Наверное, нет, — вздохнула она. — Это же очевидно. Для того, чтобы человек стал интересен, нужно его хоть сколько-то узнать. Если честно, мы с тобой друг друга знаем... Мало. Всё, что между нами есть, это... — она запнулась на полуслове. — Спектр.
Он неслышно подошёл сзади и положил руки ей на плечи. Провёл пальцем по щеке, по шее.
— Очень размытый ответ, — тихо произнёс он.
— Какой есть, — вздохнула Ева. — И вообще, неужели это так важно? Если бы так, если бы эдак. Нам же хорошо вместе! Неужели ты смог бы улететь и забыть?
Она резко встала и, повернувшись к нему лицом, пристально посмотрела в глаза.
— Всё не так просто, Ева... Понимаешь, в галактике законы несколько иные, нежели...
Она не позволила ему договорить, шагнув навстречу, оказалась совсем рядом. Его дыхание опалило кожу, оставляя ощущение жара, распространяющегося по телу. Губы встретились мягко, нежно, словно две половинки целого. Его рука скользнула по её талии, притягивая ближе. В поцелуе было всё: страсть, желание, нежность и понимание. Ева закрыла глаза, ощущая, как мир вокруг исчезает, оставляя только их двоих. Она чувствовала его тепло, его дыхание, его сердце, бьющееся в такт с её собственным. В этот момент они были единым целым, связанным невидимой нитью, простирающейся через пространство и время.
Ева проснулась в отсеке корабля, ощущая лёгкую прохладу. Такая бывает тёплой осенью, когда солнышко ещё изо всех сил пытается прогреть воздух, напоминая всё вокруг ненавязчивой заботой. Помещение было погружено в приятную полутьму, придающую обстановке загадочный шарм и чувство защищённости. Потянувшись, она повернулась на другой бок, надеясь увидеть рядом пилота, однако встретила лишь пустоту и сбившуюся подушку.
Отсек, оборудованный в соответствии с инопланетными представлениями о комфорте и удобстве, являл собой образец функциональности и минимализма. Стены едва мерцали мягким изумрудным светом, словно имитируя зелень лесов Земли, полы оказались удивительно тёплыми и пружинистыми, даря невероятно приятные ощущения. Сама кровать вообще представляла собой уникальное творение технологий: изготовленная из не понять какого материала, реагирующего на давление тела, она идеально адаптировалась под контуры фигуры, обеспечивая максимальное удобство и расслабление.
Первое, что пришло в голову, — Ант, вероятно, снова засел в центральной рубке. Раздосадованная отсутствием мужчины, Ева недовольно фыркнула, обращаясь к компьютеру:
— Ты что, сам теперь совсем ничего делать не можешь? Или не хочешь! Где Ант?
Машинный голос бесстрастно отозвался:
— Пилот находится вне корабля и ведёт переговоры с гостем.
— С каким таким гостем? — воскликнула девушка, поспешно вставая с мягкой поверхности кровати. Её шаги гулко отразились от стен, подчёркивая тишину просторного отсека. Натянув свободную хлопковую рубашку и джинсы, процедила сквозь зубы:
— Кофе, конечно, ты приготовить не способен, душ тоже отсутствует. Дай хотя бы что-нибудь бодрящее и активируй экран.
Компьютер послушно сообщил:
— Прошу следовать навигационным стрелкам.
Следуя указанному маршруту, Ева оказалась в небольшом помещении отдыха, где её ожидал низкий стеклянный столик, на котором стоял высокий стакан с непонятным пойлом и небольшая мисочка с яркими оранжевыми шариками размером с горошину. Неподалёку размещалось удобное кресло, идеально подходящее для релаксации, а напротив расположился большой голографический экран, отображающий изображение снаружи корабля.
На экране разворачивалась увлекательная сцена: чуть вдали стояли двое мужчин, один из которых был Ант, второй — Васильченко. На лицах обоих читалось раздражение, очевидно, обсуждение проходило в довольно агрессивной форме.
Не тратя времени зря, Ева взяла стакан с жидкостью и сделала глоток. Напиток имел резкий, освежающий вкус, отдалённо напоминающий смесь цитруса и ментола, вполне бодрящий и стимулирующий восприятие. Завершив свой нехитрый завтрак несколькими оранжевыми горошинами, которые быстро растворялись во рту, оставляя приятный сладкий привкус, девушка совсем уже собралась присоединиться к интенсивно спорящим мужчинам, как её планы разрушил знакомый и такой родной голос.
В отсек вылетела сияющая, словно майское утро, Динка.
— Ева! Привет-привет! — Подруга явно находилась в приподнятом расположении духа, несмотря на столь ранний час. — Как ты? Выглядишь как-то не очень, случилось что?
Рассвет пробивался сквозь густую крону деревьев, практически окрасив всё вокруг в прозрачную золотую дымку. Ант и капитан Васильченко стояли недалеко от корабля, словно участники дуэли перед решающей схваткой. Ант, облачённый в защитный костюм, выглядел высоким и невероятно сильным, словно древний бог-воитель, спустившийся с небес. Костюм, облегавший его фигуру, словно вторая кожа, был выполнен в глубоком, мрачно-сером цвете, придающем облику мистическую торжественность. Лишь местами на рукавах и голенях выступали небольшие функциональные элементы — миниатюрные карманы, датчики и крепления для оборудования, не нарушающие общей гармонии дизайна. Взгляд его был спокоен и недвижим, словно поверхность глубокого холодного озера зимой. Он смотрел прямо и открыто, не отводя глаз, будто у него не было нужды доказывать свою точку зрения — она и так очевидна. Легкая, едва уловимая улыбка играла в уголках губ, намекая на понимание сути спора и всей нелепости сопротивления оппонента в целом.
Холодный, расчетливый взгляд капитана, напротив, удерживал соперника словно стальной хомут, не позволяя взглянуть иначе или изменить мнение. Этот взгляд действовал магнетически, подчиняя волю любого, кто попадал под его влияние. Создавалось впечатление, что собеседник смотрит не просто на вас, а непосредственно в вашу сущность, выискивая слабые точки и загоняя в тупик любой аргумент. Такой взгляд принадлежал лидеру, знающему цену власти и умеющему пользоваться ею.
Воздух между двумя мужчинами словно потрескивал от напряжения, заряженный невидимыми энергетическими потоками, словно электрические разряды пробегали между ними, порождая напряжение, готовое разразиться вспышкой.
— Почему ты не отказываешь ей, Ант? — сухо бросил Васильченко, нарочито медленным шагом приближаясь к пилоту. — Разве ты не понимаешь, какую ошибку совершаешь, позволяя ей лететь с тобой?
Ант не дрогнул, сохраняя полное спокойствие, словно надежно защищённый опытом долгих космических странствий. Он знал то, чего Васильченко знать попросту не мог. Земная любовь, яркая и пламенная, значительно меняется в далёких глубинах космоса, теряет свою прежнюю остроту и превращается в иное, более спокойное и мудрое чувство. Объяснить это Еве он, конечно, пытался, но позже пришёл к выводу, что она должна была узнать всё сама, почувствовав разницу между Землей и бездной галактик.
Потому Ант хранил невозмутимость, полагаясь на свободу выбора Евы. Он уважал её право самостоятельного выбора, осознания, что ждёт её впереди, не ограничивая решение девушки собственными советами. И сейчас его внешнее спокойствие отражало лишь внутреннюю веру в её самостоятельность и способность сделать правильный выбор, опираясь на собственные чувства и переживания.
— Потому что это её собственный выбор, — ровно ответил он, сохраняя четкость в каждом слове. Голос звучал глухо, слегка приглушенно, словно собирался сгладить остроту предстоящего конфликта.
Капитан нахмурился, брови сошлись в жёсткую прямую линию, глаза сузились до острых щелей, напряжённых и настороженных. В его взгляде появились металлические отблески, жесткие и колючие.
— Ты охренел вконец! — воскликнул он, повысив голос. — Это неправильно! Она полетит с тобой и потом пожалеет о своём решении. Влюблённость быстро пройдёт, а осознание того, что она навсегда покинула свой дом и родных, окажется убийственным.
— Если я оставлю её, это будет только хуже, — произнёс пилот, стараясь сохранить спокойствие. — Она зациклится на этом и будет вечно ждать. Она сама должна принять решение, сама осознать, что лучше для неё.
Ветер, словно сочувствующий свидетель, пробегал между ними, развевая волосы Анта. Солнце неуклонно поднималось выше, словно желая стать свидетелем важнейшего момента. Его лучи мягко касались их лиц, подчеркивая противоположность характеров и мировоззрений. На лице Анта лежали спокойные, мягкие тени, придавая ему облик человека, примирившегося с обстоятельствами и самим собой. Лицо капитана, напротив, было очерчено резкими линиями. Этот контраст усиливал значимость момента, словно сама природа хотела показать, насколько разными путями шли эти мужчины, какие разные ценности определяли их поступки и мышление. Они оба понимали сейчас, что вместе с восходом солнца наступал тот самый поворотный этап, после которого всё неизмеримо изменится.
Приглушённый свет, сочащийся сквозь призматическое покрытие потолка, мягко заполнял небольшое пространство отсека, создавая теплую, располагающую атмосферу. Центр комнаты занимал широкий диван с округлыми формами, словно созданный для отдыха и мечтаний. Посередине стола красовался букет полевых цветов, которые притащила с собой Динка, распространяя тонкий аромат свежести и чистоты. Всё вокруг казалось идеальным. Ева удобно устроилась на диване и внимательно всматривалась в экран, на котором отображался разговор пилота и капитана Васильченко.
Ева, чувствуя нарастающее напряжение, спросила, обратившись к компьютеру:
— О чём они говорят?
Машина, которая с некоторого времени отвечала строго запрограммированными фразами, откликнулась бесстрастным голосом:
— Ведут спор относительно вашей дальнейшей судьбы.
Ева почувствовала, как жаркая волна стремительно поднимается к голове, обжигая огнем нетерпения. Сердце бешено застучало в груди, словно огромный молот. Она не могла ждать ни секунды дольше, нервы были натянуты, как струны.
— Включай звук уже! — властно приказала она, голос слегка дрогнул от любопытства и тревоги, заставляя экран сменить ракурс от её команды, словно живой организм, воспринявший сигнал опасности. В следующую секунду терминал послушно ожил, и голоса мужчин обрушились на тишину отсека. Однако единственная фраза, достигшая слуха Евы, была из уст Васильченко, и создавала ощущение последней гранаты, выпущенной перед отходом войск:
— Безумные планы требуют стремительных действий, черти бы тебя драли вместе с твоей консервной банкой!
Капитан, резко развернувшись, со злостью плюнул себе под ноги, тем самым выпустив в пространство последний заряд гнева, и энергичными шагами направился вслед за пилотом, оставляя после себя тяжелый дух несогласия.
Позади раздался удивлённый голос подруги:
— Ты что, сейчас бортовой машиной командовала?
Ева внимательно посмотрела на подругу.
— Да, — выдохнула Ева. — Мне нужно поговорить с тобой откровенно, очень серьёзно.
Динка подошла ближе, села рядом.
— Что случилось? — осторожно поинтересовалась она, подозревая, что новость будет не из простых.
Ева смотрела в глаза подруги, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.
— Я лечу с Антом, — произнесла она тихо, но уверенно.
Реакция Динки была незамедлительной. Она встрепенулась, глаза распахнулись.
— Совсем с катушек съехала? — воскликнула она, голос слегка охрип от потрясения.
Ева приложила пальцы к вискам, стараясь удержать рвущиеся наружу эмоции.
— Я люблю его, Дин... — объяснила она тихо и искренне. — Не могу оставаться здесь, зная, что он отправляется в неизвестность... А я здесь...
Серёжа сидел за столом, уплетая пирожные, которые специально для него привезли Васильченко и Динка. Пирожные были нежными, словно пушистые облака, и мальчик наслаждался каждым кусочком, щурясь от удовольствия.
Пилот уже второй час занимался настройкой систем корабля перед предстоящим стартом, проверяя каждую деталь. Ева и Динка стояли возле огромного овального окна, наблюдая, как полуденное солнце заливает бескрайние лесные просторы золотыми лучами.
— Поговори с отцом, объясни ему, — попросила Ева, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.
Динка, услышав эти слова, замерла, словно статуя, на её лице появилось выражение шока.
— Объяснить ему что? — спросила она, чувствуя, как гнев поднимается изнутри. — Что его дочь оказалась сволочью? Что бросила его и даже не попрощалась? Или то, что он вырастил сумасбродную эгоистку?
Ева, чувствуя, как сердце сжимается от боли, попыталась оправдаться:
— Я не хотела делать ему больно, — прошептала она, стараясь удержать слёзы.
Динка, не желая слушать оправданий, резко отвернулась, словно пытаясь отстраниться от её слов.
— Ты должна была подумать в первую очередь о нём, — сказала она, чувствуя, как голос дрожит от напряжения. — Он далеко не молод, и ему нужна поддержка, а не пытка.
Ева, не выдержав давления, прислонилась спиной к стене, опустилась на корточки и, закрыв лицо ладонями, тихо всхлипнула. Слёзы катились по её щекам, оставляя солёные следы на коже.
Это слышали все, находящиеся в отсеке. Динка никак на это не отреагировала, словно отрезая себя от чужой боли. Васильченко, который сидел рядом с мальчиком за столом, обернулся, что-то пробурчал себе под нос, но вслух говорить ничего не стал.
Только маленький Серёжа, отложив ложку и отодвинув от себя тарелку с десертом, молча слез со стула и подошёл к Еве, крепко обнял её за шею.
— Ты плачешь, потому что слушаешь их, — прошептал он, гладя её по волосам своей маленькой ладошкой. — Ты большая, а таких простых вещей не понимаешь. Они же не знают ничего. А ты слушаешь сейчас тех, кто говорит и не знает.
Ева убрала руки от лица и посмотрела на мальчика. Она не поняла и половины того, что он хотел ей сказать, но на душе сразу стало легче.
— Спасибо, мой хороший, — прошептала она, погладив его по чумазой от шоколада щеке.
Васильченко, наблюдая за этой сценой, подошёл к мальчику и, взяв того на руки, сказал, стараясь как-то сменить тему и разрядить обстановку:
— А пойдём-ка мы с тобой дядьку пилота поищем? А то до вечера нам бы уже в городе быть, а он там возится долго. А Ева пусть с тётей Диной обсудит перспективы предстоящей вылазки.
Последнюю фразу мужчина произнёс с явной долей сарказма.
—————————
Ближе к вечеру Анна уже более-менее пришла в себя и изъявила желание выйти на улицу. Тело всё ещё ломило, словно каждая клеточка хранила боль недавних испытаний, но дух рвался наружу, жаждая глотка свежего воздуха. Она заявила с лёгкой ухмылкой, что не хочет больше валяться в этой душной избе, пропитанной запахом лекарств и тревоги. Голос её был чересчур тихим, выдавая слабость, но взгляд огромных серых глаз был твёрдым и решительным.
— Мне хочется выйти отсюда, Егор, — произнесла она, откидывая одеяло в сторону. — Здесь душно, стены давят...
Мужчина внимательно посмотрел на неё, отметив бледность лица и усталость в голосе, но понял, что удерживать её бессмысленно.
— Хорошо, пойдем, — согласился он.
Егор предложил свою помощь, протягивая девушке брюки и полувер, но натолкнулся на такой яростный отпор, что поспешно отступил назад, от греха подальше.
— Нет, пожалуйста, дай мне самой справиться, — прошептала Анна, отводя его руку. — Неужели штаны натянуть не смогу…
Женщина медленно поднялась с постели, держась ладонью за стену. Движения её были осторожными, почти робкими, словно каждый жест мог напомнить о боли, которую она предпочла бы забыть навсегда.
Около получаса прошло в тишине, наполненной лишь шелестом да тихими вздохами Анны, борющейся с собственными мыслями и чувствами. Наконец, выйдя из комнаты, она предстала перед Егором. Лицо девушки оставалось бледным, черты чуть резкими, но в глазах появился отблеск жизни, слабый, но настойчивый, как первый луч солнца после долгой ночи.
Бережно поддерживая её под локоть, Егор помог спуститься по ступенькам крыльца и подвёл к лавочке. Тихо сказал:
— Садись вот сюда, под рябиною. Тут прохладней и ветерок гуляет.
Анна послушно опустилась на старую скрипучую скамейку, прислонившись спиной к шероховатому стволу дерева. Рябина стояла величественная, раскидистая, ветви её едва касались плеч девушки, словно утешая, оберегая от всех невзгод и печальных раздумий. Воздух наполнялся ароматом вечернего сада: сладким запахом цветов, пряным дыханием мяты, терпкостью недавно скошенной травы. Где-то неподалёку заливисто чирикали птицы, а солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в мягкие розовато-золотистые оттенки.
Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь редким моментом покоя. Анна закрыла глаза, впитывая теплоту уходящего дня, вспоминая прошлое, которое казалось теперь таким далёким и нереальным. Сердце её билось ровно, спокойно, не испытывая ни страха, ни отчаяния. Лишь лёгкая грусть омывала душу, оставляя ощущение лёгкой невесомости, будто она парила над землёй, наблюдая за собственной жизнью со стороны.
Однако покой оказался недолгим. Калитка палисадника резко хлопнула, нарушив идиллию вечера резким металлическим звуком. Во дворе раздался торопливый топот, и вскоре кто-то отчаянно застучал кулаком в ворота.
Анна вздрогнула, открыла глаза и посмотрела на Егора с недоумением.
— Кто это? — спросила она тихо, напрягаясь от неожиданного шума.
Тот нахмурился, поднялся и решительно подошёл к воротам.
Дверь распахнулась, и во двор ворвалась взъерошенная Марина. Волосы её растрепались, лицо пылало румянцем, дыхание сбилось от быстрого бега. Остановившись напротив, Марина оперлась руками о колени, пытаясь восстановить дыхание, и наконец выдохнула:
— Почему я сразу не догадалась, что ты именно тут отираешься?
Говорила она быстро, нервно, словно боясь потерять нить разговора. Взгляд её метался между Анной и Егором.
— Ты представляешь, какой переполох устроили твои соседи? — продолжала она, постепенно успокаиваясь. — Говорят, из твоего дома кто-то кричит нечеловеческим голосом, на каком-то странном языке. Все решили, что ты окончательно спятил… Зайти бояться, а крик не прекращается!
Анна настороженно взглянула на Егора, заметив, как тот внезапно изменился в лице, похолодел, словно осознавая нечто ужасающее.
— Кто там у тебя? — спросила она с тревогой. — Что там творится вообще?
Мужчина провёл рукой по волосам, тяжело вздохнул и произнёс с досадливым смешком:
— Да уж, вот я болван! Совсем забыл про своего квартиранта…
Женщины удивлённо переглянулись, не понимая смысла сказанного. Тогда Егор пояснил, улыбнувшись немного виновато:
— Попугай там остался один. Накормил его утром и оставил. Видимо, птица решила совсем заскучала, вот и устроила концерт. А я ведь собирался забрать его днём, да забыл совсем…
Марина облегчённо выдохнула.
— Вот жуть-то! — воскликнула она, качая головой. — Весь посёлок в панике, а причина — всего лишь говорливый петух!
Анна тоже улыбнулась, хотя улыбка получилась слабой, неуверенной.
Егор попросил Марину остаться ненадолго с Анной, пообещав скоро вернуться.
— Побудь с ней минут двадцать, ладно? — попросил он серьёзно. — А я сбегаю разберусь с моим шумным товарищем.
Та кивнула, устраиваясь рядом с девушкой на лавочке.
Оставшись вдвоём, некоторое время рассуждали, на кой чёрт Егор притащил в поселение попугая, после чего просто сидели молча, прислушиваясь к звукам летнего вечера. Где-то далеко залаяла собака, протяжно пропела сова, предвещающая скорую ночь. Над головой уже мерцали первые звёзды, обещая ясную погоду.
Продолжение следует...