РАДУЖНОЕ НАСТРОЕНИЕ

Красота — это Божье сияние внутри человека. Оно или есть, или его нет. Для меня человек красив, только если он светит и греет. Инна Чурикова

Свобода — это не то, что вам дали. Это — то, что у вас нельзя отнять. Вольтер

ЛЮБОВЬ ПОБЕДИЛА... Все соседи и друзья Генки радовались, когда привёз он из города свою симпатичную зеленоглазую невесту. Девушка была милой, интеллигентной, и некоторые односельчане недоумевали: - И что она в нём нашла-то? Сразу видно – городская, тоненькая, с тихим голосом. А он – мужлан, в покойного батьку своего, алкаша и буяна… Но свадьба состоялась, гуляли весело. Жених изрядно перебрал в первый же день торжества, а на второй день сидел за столом унылый и бледный: невеста, а теперь уж жена, не давала вовсе к рюмке прикоснуться. - Была ли у них брачная ночь-то? – хохотали негромко соседи, поглядывая, как мучается без похмелья наказанный Генка. Стали молодые жить сразу в отдельном приготовленном для них колхозом доме, но порядки свои Лиза, молодая жена, так и не смогла установить. Работавший трактористом Геннадий выпивал к концу недели изрядно, а то и на буднях возвращался домой пошатываясь. Терпела его выпивки Лиза поначалу, уговаривала мужа бросить зелье, а он не понимал, за что она его ругает. - Все так живут! – спорил он с ней, - да я и немного ещё выпиваю. Вон Пашка, мой приятель, так тот каждый день такой. А я тоже должен расслабиться после рабочего дня. Лиза не уступала ему в споре, и супруги всё чаще ложились спать в отдельных комнатах. Детей, однако, она ему родила: двух мальчиков, которые подрастали в такой нервозной обстановке, и спасались от ругани родителей разве что у бабушки – матери отца – Марьи Сергеевны. - Умоляю тебя, Лизонька, не бросай Гену, - просила Лизу свекровь, - пропадёт он без семьи, совсем сопьётся, как его отец. Не переживу я этого… - А мне мальчишек жалко. И себя тоже, - отвечала Лиза, - не должны дети расти с таким отцом. Если он не перестанет пить, уедем мы от него обратно в город. Слава Богу, я не сирота, и мои родители мне помогут. Дошли такие откровения Лизы до Геннадия. Рассказала ему мать о разговоре. Пришёл он домой и к жене: - Ты что, разводиться со мной надумала? Правда, что ли? - Да, потому что уговоров ты не понимаешь. Значит, уедем мы от тебя. Живи один тут как знаешь. Ты стал для меня непосильной ношей, Гена. Устала я, поверь. Не думала, что ты пьющий, когда в невестах твоих ходила. Умело ты скрывал от меня свой недуг. Помолчал Генка, стукнул кулаком по столу и сказал: - Не уезжай, и разводиться не надо. Дай мне время…Сыновей я люблю. И тебя тоже… Сам уеду, чтобы не мучить тебя. Вскоре уволился он из колхоза и уехал на стройку в другой район. А там устроился водителем, чтобы нельзя было выпивать, чтобы держаться. Нелегко было Геннадию превозмогать своё желание. Тем более, что разные люди на строительстве работали. Были и такие, что употребляли вечерами, а утром снова шли работать. Но Геннадий решительно ни с кем из таких не дружил, и только приезжал как можно чаще на выходной, и привозил заработанное. В селе удивлялись на него. Некоторые даже спорили на сколько Генки хватит, чуть ли не пари на него держали. Дошли и такие разговоры до Гены. Сердился он на бывших дружков и показывал в окошко фигу: - Не дождётесь, гады… Что б вас блохи съели… Лиза встречала мужа ласково, но боялась и поверить, что это у Гены надолго. Мальчики льнули к отцу, а он, смахивая слезинки, угощал их конфетами и всегда подарки привозил. - Как тут, не ходит ли к моей кто, а? – спрашивал он мать, когда приходил к ней ненадолго. - Да что ты, сынок. Я всегда рядом, и она ко мне почти каждый день. Никого. Вот ей-Богу… - божилась мать. - Ты смотри тут внимательно… - вздыхал Генка, а мать обнимала его крепко и шептала: - Каждое утро, день и вечер только и молюсь за тебя… Только бы ты исцелился, укрепился, избавился от змия. Помни, ведь отец твой от этой заразы так рано и ушёл. Не водка, так жил бы ещё и жил с нами… Сам знаешь. Гена любил и жалел мать, и в такие минуты, чтобы не видеть её слёз, сразу уходил. И в этот раз он прошептал: - Ну, пора мне. А там заработок хороший. Не то, что у нас. И Лиза довольна. Хоть пацанам велосипеды купит, и к школе старшего не хуже других соберёт. Старшему Олегу было уже семь лет, а младшему – Антошке всего пять. Провожая отца, они крепко обнимали его за шею. - Ты когда снова приедешь к нам насовсем, папа? - Не знаю. Но пока надо поработать. Велосипеды хотите? Вот и ждите тогда. Да матери помогайте и слушайтесь. Он смотрел на окно, где стояла, закрыв губы ладонью, Лиза. Она кивала ему и отходила. Не любила провожать. Лучше встречать, когда радостно, и сердце готово выпрыгнуть из груди… Год проработал Гена в другом районе, а потом, почувствовав, что всё-таки может держаться, перебрался в город, поближе к своему селу. Теперь он стал трудиться на вагонном заводе тоже водителем. И уже каждый вечер возвращался домой к семье. Лиза улыбалась, видя трезвого мужа, обнимала, целовала. А он, смущаясь говорил: - Дай хоть переоденусь да помоюсь. Жарко сегодня было. И день тяжёлый… Олег и Антошка разбирали сумки с продуктами, которые каждый вечер привозил отец. Жили Лиза и Геннадий теперь по-другому. В гости не стремились, и к себе не звали никого, кроме матери, и подруги Лизы заходили почаёвничать. Увидела однажды Лиза в окошко подъехавшего мужа, и только он вылез из кабинки грузовика, как подошли к нему старые товарищи. По жестам их было заметно, что они навеселе, и что-то говорят Гене, куда-то показывают идти. У Лизы сердце замерло. Она, счастливая, считала месяцы, как муж не выпивает и боялась, что сорвётся он по какому-нибудь поводу. А тут товарищи, и пошли вместе с ним куда-то… Лиза затряслась, предчувствуя плохое, побежала скорее одеваться. На босу ногу обула резиновые сапоги, наказала сыновьям сидеть дома, а сама выскочила на улицу, а мужиков уже нет, как и не было. Она побежала в магазин, но продавщица ответила, что не приходили они. Лиза не постеснялась постучать в окошко дома одного из дружков, но никто не ответил. Плача, вытирая лицо ладонями, побежала она к свекрови, спросить, что делать. И только перешагнула порог, как увидела мужа. Гена сидел у матери за столом, и они о чём-то тихо беседовали. - Что ты, Лизонька? – увидела свекровь её первой, - на тебе лица нет. - Так я… - выдохнула Лиза, - думала Генка с ними пошёл… А он тут. Слава тебе, Господи… Она заревела в голос, Геннадий подскочил к ней, подхватил на руки и начал успокаивать. - Да вот подошли, и, как ты и подумала, стали предлагать на троих, да я отказался, а чтобы они не маячили у нас под окнами, сказал, что к матери срочно надо, некогда, мол, мне…Вот и пошёл сюда на пять минут. Что ты, Лиза, что ты родная… Я же говорил, что всё. Ну, не плачь… Но Лиза еле успокоилась. А потом поклонилась слегка свекрови и прошептала: - Пошли домой. У меня сегодня ужин твой любимый. Котлеты с пюрешкой и с огурцами…. Свекровь перекрестила их вслед и стала смотреть в окно. А Лиза накормила семью и глядя устало на своих дорогих маленьких и большого мужчину, сказала: - Я ведь чего так заволновалась-то… Дочку вам рожать собралась. Или братика. Уж кто получится… - Что? – вскочил Геннадий с места, - и ты молчала? Когда же узнала-то? У врача была? Он обхватил жену и поцеловал, а мальчики стали просить брата, потому что их как в сказке должно быть три сына… - Геночка, давай уедем в город, - просила Лиза, там мне спокойнее будет. Не отстанут от тебя твои дружки. Поверь мне, так будет лучше, и детям – школа большая и секции, и мне спокойнее, а то сегодня думала, что всё – конец. А я брюхатая… Уговорила Лиза мужа переехать в город. Свекровь её поддержала. - Ничего, я буду вас в гости ждать. Недалеко, приедете. - А я уже привык к городу, - согласился Гена, - и вы привыкнете… Он выхлопотал две комнаты в общежитии завода, и семья стала жить ближе к родителям Лизы, которые помогали им ещё больше, чем раньше. Бабушка и дед водили мальчиков в секции, на концерты, а Лиза устроилась работать по специальности: бухгалтером на тот же завод. После того, как в семье появилась девочка, Геннадию предоставили квартиру от завода. Олег и Антон полюбили свою маленькую сестрёнку, и с нежностью играли с ней, а потом учили читать. Долго ещё обсуждали Геннадия и смену его образа жизни в родном селе. - Редчайший, случай, - говорил председатель колхоза матери Геннадия, - на моей памяти троих только таких мужиков я знал лично. Ещё о двух слышал. И всё, пожалуй… - Значит, моему сыну с женой повезло. Правда, нелегко ей это далось, оттащить его от бутылки. Столько слёз и волнений…Что я не смогла, она сделала. И моё ей уважение за это, - отвечала мать Гены. А Геннадий и Лиза скрывали от матери его диагноз. Когда Гена устроился работать водителем на стройке и проходил медицинскую комиссию, то врачи диагностировали слабое сердце, поэтому Геннадию сказали, что пить категорически нельзя. Он наблюдался у врача, пил поддерживающие лекарства, и старался вести правильный образ жизни, высыпаться. - Теперь я понимаю, почему батя умер, - сказал он жене, - ведь пил как все другие. Не больше. Значит, тоже был сердцем слаб. Вот такие дела. Помнил он, когда был совсем маленьким мальчишкой, учился во втором классе, и не мог понять, отчего же так быстро умер отец. И очень плакал. Жили Лиза и Геннадий теперь дружно, спокойно, размеренно. Дети учились, подрастали, и глядя на приятную пару – стройного с ранней сединой мужа и симпатичную зеленоглазую жену, никому из их новых знакомых и в голову не приходило, что несколько лет вся семья страдала от пристрастия Геннадия к алкоголю. Вот как может измениться жизнь из-за самоотверженной женщины, любви и желания счастья. Жаль только, что не во всех случаях у людей это получается… Автор Елена Шаламонова

Незваный гость Анна сидела на крыльце, глядя на догорающий закат. Вчера исполнился ровно год, как не стало Сергея. Он ушел внезапно, сердечный приступ забрал его в одну из августовских ночей, оставив её наедине с болью утраты и старым деревенским домом, доставшимся им от его бабушки. Прохладный вечерний ветер шевелил листву яблонь в саду. Скоро стемнеет, пора возвращаться в дом. Анна поднялась и, бросив последний взгляд на пылающее небо, вошла внутрь. В доме стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем старых настенных часов. Она зажгла свечи — электричество после вечерней грозы так и не включили. Пламя отбрасывало причудливые тени на бревенчатые стены, заставляя вздрагивать от каждого шороха. Вдова налила себе чаю и села за старый дубовый стол. На столешнице стояла фотография Сергея, он улыбался, словно знал какую-то тайну. — Год прошел, а боль всё та же, — прошептала Анна, проводя пальцем по стеклу рамки. Внезапно раздался стук в дверь. Анна вздрогнула. Кто мог прийти в такую пору? Ближайшие соседи жили в километре отсюда, да и навещали её нечасто. Стук повторился, настойчивый, требовательный. — Кто там? — спросила она, подходя к двери, но не открывая её. — Почта, — раздался хриплый голос. — Заказное письмо для Коршуновой Анны Павловны. — В такое время? — удивилась Анна. — Оставьте в ящике, я заберу утром. — Не могу. Нужна подпись получателя, — настаивал голос. Что-то в этом голосе заставило её насторожиться. Почтальон Михаич, обслуживавший их деревню, говорил совсем иначе, мягко, с легким заиканием. — Покажите удостоверение, — потребовала Анна, подходя к окну, чтобы рассмотреть посетителя. Но на крыльце никого не было. Анна протёрла запотевшее стекло и выглянула внимательнее — ни души. Странно, ведь она не слышала шагов. Вернувшись к столу, женщина заметила белый конверт, лежащий на полу у двери, будто кто-то просунул его под дверь. Она осторожно подняла его. На конверте знакомым почерком было написано её имя. Почерком Сергея. Руки задрожали. Это невозможно. Она села на стул, не решаясь вскрыть конверт. Что это — чья-то жестокая шутка? Наконец, глубоко вздохнув, она осторожно открыла письмо. "Моя любимая Аня! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом с тобой. Прости, что оставил тебя так внезапно. Есть вещи, неподвластные нашей воле. Это письмо я пишу в ночь на 15 августа, чувствуя, что моё время истекает. Сердце шалит всё сильнее, и я знаю — долго не протяну. Но не о болезни я хочу рассказать тебе. Помнишь, как бабушка предупреждала нас о старом шкафе в дальней комнате? Том самом, с зеркалом, что мы никогда не открывали? Она говорила, что в нём спрятано что-то опасное. Я всегда считал это старческими причудами, но вчера, перебирая её вещи на чердаке, я нашёл дневник. То, что я прочитал, заставило меня поверить в невозможное. Дом этот стоит на месте силы. Бабушка рассказывала, что в старые времена здесь была граница между мирами живых и мёртвых. Местные знахарки проводили обряды, защищающие деревню от нечисти, приходящей из-за этой границы. Последней такой знахаркой была прабабушка Степанида. Однажды во время ритуала что-то пошло не так. Существо из мира мёртвых прорвалось в наш мир, но Степаниде удалось запереть его. В шкафу, Аня. В том самом шкафу с зеркалом. Я не знаю, правда это или выдумка, но в дневнике написано, что существо может освободиться раз в год, в день, когда грань между мирами особенно тонка. И этот день — годовщина смерти того, кто его запер. Степанида умерла 16 августа. Послезавтра. Если я уйду раньше, чем прочитаю до конца, как обновить защиту, существо может выбраться и пойти за тобой. В дневнике есть заговор и описание ритуала. Найди дневник на чердаке, в сундуке под старыми одеялами. Проведи обряд, пока не стало слишком поздно. Я люблю тебя больше жизни. Прости, что не успел сказать тебе всё это лично. Твой Сергей" Анна перечитала письмо трижды, не веря своим глазам. Сергей умер 15 августа, а сегодня... 16 августа. Годовщина смерти прабабушки Степаниды. Холодок пробежал по спине. Неужели стук в дверь... Нет, это невозможно. Мистика, сказки для напуганных детей. И всё же... Она поднялась и направилась к лестнице на чердак. Свеча в руке отбрасывала дрожащие тени, словно вторя биению её сердца. Чердак встретил её скрипом половиц и затхлым запахом старины. Луч света выхватил из темноты большой сундук, накрытый выцветшим покрывалом. Сняв покрывало, Анна открыла крышку. Под стопкой одеял обнаружилась небольшая шкатулка, а в ней — старая тетрадь в кожаном переплёте. Дневник Степаниды. Торопливо перелистывая страницы, она нашла запись о ритуале запечатывания шкафа. Для проведения обряда требовались свечи, соль, веревка, сплетённая из трёх нитей разного цвета, и заговор, который нужно произнести, стоя перед шкафом ровно в полночь. Анна взглянула на часы — 23:15. У неё оставалось меньше часа. Спустившись вниз, она собрала всё необходимое. Свечи у неё были, соль нашлась на кухне. Нитей разного цвета в доме не оказалось, но в шкатулке с рукоделием отыскались красная, белая и черная нити, из которых она быстро сплела веревку, повторяя про себя слова заговора из дневника. Дальняя комната, где стоял шкаф, всегда вызывала у Анны смутное беспокойство. Они с Сергеем редко заходили туда, используя её как кладовку. Старинный шкаф с потускневшим зеркалом занимал почти всю стену. Вглядываясь в зеркальную поверхность, Анна заметила, что отражение словно подёрнуто дымкой. Расставив свечи перед шкафом, она насыпала соль по периметру комнаты, создавая защитный круг. Затем обвязала зеркало сплетенной веревкой, завязав три узла — как было указано в дневнике. Часы на стене показывали 23:55. Пора начинать. Анна встала перед шкафом, держа в руках дневник. В свете свечей она видела, как зеркало постепенно темнеет, словно наполняясь чернильной мглой. Внутри этой мглы что-то двигалось — тень, более плотная, чем окружающая её тьма. Начав читать заговор, Анна ощутила, как по телу пробежала волна холода. Слова древнего заклинания звучали странно, но уверенно срывались с её губ: "Замыкаю я врата потаенные, Семью замками, Семью печатями. Стой, нечисть, там, где стоишь, Не выходи из-за черты заповедной. Словом крепким, Солью чистой, Узлом тройным запираю. Кровью Степаниды заклинаю: сиди тихо, не рыпайся, К живым не являйся." С последним словом зеркало вспыхнуло изнутри, будто молния ударила в самую его суть. Анна отшатнулась, прикрывая глаза рукой. Когда она снова взглянула на шкаф, зеркало было чистым, обычное старое стекло, отражающее испуганную женщину с дневником в руках. В тот же миг часы пробили полночь, и электричество внезапно включилось, заливая комнату ярким светом. Телефон Анны, лежавший в кармане, завибрировал. Сообщение от электросети: "Подача электроэнергии восстановлена". Дрожащими руками она закрыла дневник. Действительно ли что-то произошло, или это всё игра её воображения, распалённого письмом покойного мужа? Выйдя из комнаты, Анна заперла дверь на ключ. Вернувшись на кухню, она снова перечитала письмо Сергея, всё ещё не веря в реальность происходящего. Подняв глаза, она заметила движение за окном — высокая тёмная фигура медленно удалялась от дома, растворяясь в ночной мгле. В эту ночь Анна не сомкнула глаз, прислушиваясь к каждому звуку. Но больше никто не стучал в её дверь. Утром она нашла на крыльце странный след — словно кто-то с очень длинными пальцами оставил отпечаток на пыльных досках. Рядом лежал засохший цветок — василёк, любимый цветок Степаниды, по рассказам бабушки. Анна подняла цветок и улыбнулась. Что бы ни случилось прошлой ночью, она чувствовала: опасность миновала. А письмо от Сергея она сохранит как последний дар любимого человека, который даже из-за грани смерти нашёл способ защитить её. Поднявшись на чердак, она бережно положила дневник обратно в шкатулку, но не стала возвращать её в сундук. Теперь эта книга принадлежала ей — как и знания, которые могли пригодиться через год, когда снова наступит день, когда грань между мирами становится тонкой. Анна Медь

КАК У ЛЮДЕЙ... -Юль, а давай поженимся? – Саша, затаив дыхание, посмотрел на Юлю. Ее курносый, в мелких веснушках нос, прядка волос, заправленная за ухо, губы, вдруг растянувшиеся в счастливой, по-детски широкой улыбке – все сегодня было особенно очаровательным. Молодой человек уткнулся в Юлькину шею и повторил вопрос: -Ну, так что? Что ты скажешь? Девушка тихо вздохнула, потом быстро развернулась и, обхватив парня за шею, прошептала свое «да». Они были знакомы уже лет пять, сначала просто дружили, потом, после того, как однажды Сашка вызвался научить девушку кататься на коньках, что-то изменилось между ними, друг без друга теперь было скучно, хотелось снова и снова увидеться и говорить о ерунде всю ночь напролет. -Юля! Заканчивай, спать пора! – кричал девушке отец. -Да, папка! Я еще пять минут, и все! Отец вздыхал и, пожелав домочадцам спокойной ночи, шел ложиться. Мама тихо прислушивалась, узнавая в дочери себя, ту, что когда-то тоже вот так сидела в парке с возлюбленным, и ей казалось, что отпусти она его хоть на миг, все вдруг исчезнет, рассыплется в песок, так и не превратившись во что-то счастливое… …Юля чувствовала, как в животе трепещут, бьются нежными крылышками бабочки счастья. Наконец-то! И она скоро станет не просто «девушкой», а женой, супругой, как старшая сестра, Алинка. -Не спеши! – в который раз говорила Юле Алина. – Успеешь еще и замужем побыть. Живи, пока живется! Гуляй, наслаждайся свободой! Потом жалеть будешь, что поспешила! Алина была уже три года как замужем, первая эйфория прошла, душа успокоилась и начала смутно вздрагивать от мысли, что чего-то в своей жизни Алина уже не попробует, не узнает… Ну, или просто все оказалось не так, как пишут в романах и показывают в кино. -Развестись я всегда успею! - легкомысленно пожала плечами Юля. – А замуж сейчас уже надо! -Зачем? Вот зачем тебе замуж? – мать, сидя за столом, все пыталась попасть ниткой в иголку. Вышивка, красивый олень на фоне озера и высоких деревьев, была туго натянута на пяльцы. – Алина права, не торопись. -Да ну вас! – Юля нахмурилась. – Я Сашку люблю, мне без него плохо. -Ну, раз без него плохо, тогда выходи, - пожала плечами мама и, отложив рукоделие, внимательно посмотрела на младшую дочь. –Саша хороший, мне он нравится, отцу тоже. Но решение принимать тебе… Настало время готовиться к свадьбе. -Это не так просто, как ты думаешь! – Алина аккуратно высыпала на тарелку печенье и налила в красивые, белые с синими полосочками, фарфоровые чашечки медово-карамельный, с нежным ароматом, чай и устало опустилась на стул. -Все эти фотографы, меню, список гостей… Я помню, как нервничала, чуть с Андрюшкой не поругались тогда. -Нет, мы не поссоримся! – уверенно ответила Юля… …-Молодой человек! Александр Михайлович! – женщина в ЗАГСе устало листала журнал регистрации. – На десятое число все занято! Выберете другую дату. Ну, или другой ЗАГС. -Нет! – Саша упрямо гнул своё. – Я, то есть, мы, - тут он посмотрел на Юлю, которая как-то смущенно пожала плечами. – Мы хотим, чтобы дата нашего бракосочетания была красивая, 10.07.10. -Я все понимаю, но вы опоздали, - работнице ЗАГСа уже надоело препираться с этими молодыми людьми. – Ничем не могу помочь. И захлопнула журнал. -Саш, пойдем! – Юля потянула жениха за рукав. – Можно в других местах попробовать. Молодой человек забрал со стола паспорта и, не прощаясь, вышел из кабинета. Юля, виновато пожав плечами и кивнув сотруднице ЗАГСа, поспешила за ним. -Странные они, вот вобьют себе в голову ерунду, уж не знают, как изощриться! Женщина посмотрела на часы. До конца рабочего дня оставалось еще долго, надо бы сходить на обед… -Дались тебе эти даты! – зашипела она на жениха. – Чего ты уперся? Ну, вязли бы другой день, подумаешь? А теперь опять все повисло… -Нет, не подумаешь! Запомни, Юля, если я уж что-то собрался делать, то только на самом лучшем уровне! Это для тебя день – просто число, пройдет, ты и не заметишь. А для меня- все важно, а уж дата моей свадьбы особенно! -Нашей свадьбы, - обиженно поправила девушка. - Это наша, а не твоя свадьба. Можно было бы и меня спросить! Юля с таким трудом отпросилась с работы, чтобы съездить, подать заявление, ей было абсолютно все равно, какое число, лишь бы день был удобным для всех гостей… А Саша все испортил! -Ничего, я найду ЗАГС, где нас распишут тогда, когда это нужно, - уверенно сказал Александр и погладил Юлю по спине, как-то уж очень по-отечески, словно утешая, мол, этом магазине игрушки не было, но они обязательно поедут в другой… …-Ну? Что? – подруги, налив по чашке кофе, выжидательно смотрели на Юлю, которая только что пришла на работу и, сев за стол, вынимала из ящика нужные документы. -Ничего. Саша хочет определенную дату, но записи на нее уже нет. -Печально, - протянула Света, развернув «Батончик» и с удовольствием отправив его в рот. – А вы закажите выездную регистрацию. Это сейчас модно. Например, во дворце каком-нибудь, усадьбе, парке. Я тут по телевизору видела, как красиво все это можно обставить, и гостям приятно. -Дорого, наверное? – с сомнением пожала плечами Юля. – Аренда и все такое… -Тогда женитесь в подворотне! – Света скривилась. – Ты что, Юлька! Свадьба – это важное и торжественное событие! Надо, чтоб все было, как у людей, чтоб все потом ахали, вспоминая твой праздник! Ты должна почувствовать себя королевой, и экономить на себе глупо! -Как у людей… - повторила Юля и застучала ноготками по клавиатуре. – Как у людей… А как там у людей? Ну, у тех, кого она знала, было все, действительно, достаточно пафосно – красивый зал, подружки невесты в одинаковых платьях, был обязательно цвет, в котором оформлялись и зал, и машины, и платья. Был танец молодых, всякие клятвы и конкурсы. Все занимались подготовкой свадьбы по несколькомесяцев, нервничали и переживали, долго кому-то звонили, договаривались, ругались и чиркали что-то в блокнотах, погрызывая кончик карандаша… …-Саш, я тут подумала, - Юля стояла в столовой, держа поднос с комплексным обедом, и прижав к уху телефон. – Я тут нашла нам вариант, выездная регистрация, в усадьбе Трубецких. Там так красиво, пруды, мостики, арки из цветов… Саша что-то ответил, Юля нахмурилась. -И что, что дорого! Значит, на колеса для твоей развалюхи кредит взять можно, а на свадьбу нет? Тогда и не женись! Поэнономь! Александр недавно затеял ремонт своей машины, доставшейся от отца, старался, как следует, отремонтировать ее. -Юля, не нервничай! Все как-нибудь устроим, расслабься! – Саша сидел за своим столом и лихорадочно закрашивал клеточки в тетрадке, что лежала перед ним. Он всегда так делал, когда нервничал. Черные клетки превращались в фигурки мультяшных персонажей, в домики и машинки… -Я не хочу как-нибудь! – оборвала его невеста. – Хочу как у людей. Чтоб потом было, что вспомнить! Саша вздохнул. -Ладно, давай вечером все обсудим! – сказал он. – Я сейчас не могу сосредоточиться, работы много! Целую!... …Люди валили из метро, спеша по своим делам. Кто-то останавливался, чтобы послушать уличных музыкантов, кто-то прибивался к очереди в кафе, кто-то, вдруг улыбаясь и замахав рукой, спешил вперед, к знакомому, ожидающему у киоска с газетами. -Вот, Саша! Посмотри, как тут красиво! – Юля тащила молодого человека за руку. - Вот тут есть беседка, можно поставить стулья, а здесь арку с розами… -Юль, но это дорого! Я посмотрел расценки, я не потяну! - Саша, поджав губы, осмотрелся. – Зачем все это? А вдруг дождь? -Ничего, можно шатер сделать. Знаешь, такие бывают, я читала… -Подожди, - мужчина обернулся и обнял Юлю за плечи. – А попроще никак нельзя? Нам еще квартиру снимать! -Попроще? Ну, найди себе тогда невесту тоже попроще, чтоб в подъезде согласилась выйти за тебя! – Юля обиженно отступила назад. – Надо сделать так, чтоб все было красиво, торжественно, как у всех! Чтобы фотографии красивые были, чтобы… -Ну, ладно, ладно! – Саша испугался, что Юля вот прямо здесь, сейчас бросит его, отказавшись стать его женой, испугался укоризненных взглядов прохожих, которые, казалось, так и обвиняли его в скупости. – Ладно, я попробую договориться. -Спасибо, Сашка! – Юля радостно улыбнулась. Теперь Светка с работы не будет думать, что Юля экономит на своей свадьбе! Через два дня Александр сообщил, что договорился о выездной регистрации, что занял денег у друзей, и теперь организаторы просят обсудить весь день свадьбы. --Отлично! Я подумаю, что хочу, а ты тоже подумай! Вечером набросаем список! – Юля довольно улыбнулась и шепнула подругам: -Он договорился, будем жениться в парке! -Вот и молодцы! Как у людей! – Света одобрительно кивнула. -Ерунда! – вдруг спокойно сказала Галина Петровна, строгая женщина лет сорока. – Комары, жара, все на тебя глазеют. Зачем?! В ЗАГСе намного удобнее. -Ничего вы не понимаете, Галина Петровна! – Света поджала губы. – Сейчас так не делают, может быть, в ваше, - тут она нарочно выделила это слово «ваше», как будто Галина была старухой из позапрошлого века. – В ваше время это было нормально, но сейчас все поменялось! -Не знаю, что там поменялось, но вот сын у меня женился в ЗАГСе, потом поехали погулять, потом в ресторан. Все довольны. -Вот и хорошо, - Света встала. – А у Юли будет по-другому! Правда, Юленька? Та растерянно кивнула. Вроде бы и Галина Петровна дело говорила, и Света старалась посоветовать лучшее… Кого слушать? -Я скажу тебе так, - перебивая скрип принтера, закончила Светлана. – Хочешь, чтоб как у наших бабушек, женитесь хоть в хлеву. А если хочешь, чтобы потом было, что рассказать детям, постарайся сделать все на высшем уровне! -Да, только не за счет жениха! – огрызнулась Галина. -А что такого?! Если он плохо зарабатывает, пусть не женится! – Света схватила выплюнутые принтером бумаги и направилась к выходу. – Найдем другого! Правда, Юлька? Юля опять пожала плечами. Нет! Другого она не хочет. Сашу она любит, он самый лучший!... -Слушай, - Алина застала сестру уже дома, когда та разогревала ужин. – А вам же еще танец нужно репетировать! -Танец? Я не хочу танец! Все будут глазеть, я не люблю танцевать! И времени на репетиции у нас нет! -Ну, смотри… - разочарованно ответила сестра. – Как-то не по-людски! У нас с Андрюшей был танец! Я до сих пор, когда смотрю видео, плачу. И детям потом буду показывать! Первый танец – это такой трогательный момент… Ну, если ты хочешь все попроще, то не нужно… -Нет! Я хочу с танцем! – вдруг перебила ее Юля. Она хотела сказать, что хочет все так же, как было у сестры, как у Светы и как у всех тех, кто давал советы! Все, как у людей! Но не стала, только записала адрес и телефон учителя танцев. -Вот, запомни, зовут Ирина Викторовна. Она вам поставит красивый танец! -Хорошо, спасибо, Алинка! А вы долго репетировали? -Долго. Но мы за полгода планировали все. А у вас всего три месяца! В-общем, звони, договаривайся о репетициях, не теряй время! Юля замерла у окна, представляя себе, как кружится в вальсе с женихом, как все восхищенно вздыхают, снимая молодоженов на видео, как красиво и грациозно она выполняет все движения, а Саша, в красивом, черном смокинге, ведет ее в танце… …-Сашка! Привет, милый! Ты завтра свободен? – Юля быстро поцеловала жениха, взяла его под руку, и они зашагали по тротуару. -А что? -Я записала нас на урок танцев. Пора репетировать! – девушка довольно улыбнулась. Как удачно у Ирины Викторовны подвернулось свободное время для нее и Саши! -Куда ты нас записала? – мужчина остановился и нахмурился. -Нам нужен первый танец. У всех он есть! - как можно спокойнее разъясняла Юлия. – Так принято! -Я не люблю танцевать, ты это знаешь! – сердито перебил ее жених. – Принято?! Кем?! А без этого не женят? Юля вырвала свою руку из его ладони и нахмурилась. -Я знаю, что ты не любишь танцевать, но ради меня ты можешь это сделать? Просто ради меня?! А еще ради Светки с работы, которая непременно попросит видео, ради Алины, которая уже выходила замуж и знает, как надо… Ради того, чтобы все было, «как у людей»… -Я попробую, - буркнул Саша. – Мороженое хочешь? Они шли по заполненной людьми улице. Прохожие торопились, толкая молодых людей локтями и сумками. -Смотри, все идут к метро! А мы куда? – Юля на миг остановилась. -А мы гуляем, - пожал плечами Саша. -Что встали на дороге? – раздался за его спиной усталый, рассерженный голос. – Дайте пройти! -Извините! – Юля схватила жениха за руку и пошла в том же направлении, что и остальные пешеходы. -Куда? Нам надо в другую сторону! – пытался возражать Саша. -Да нас просто сметут! – уверенно отвечала Юля и шагала вперед. – Видимо, «Спортивная» перекрыта, вот все и идут сюда. -А мы тут при чем! Иди-ка в сторонку! – Саша потянул девушку прочь из толпы, но она вдруг испугалась, что эта самая толпа ополчится на них, идущих поперек. -Нет, пойдем за всеми! Пожалуйста! -Ладно… …-Так, молодые люди, - обратилась к новичкам тренер. – Вы раньше занимались где-то? Юля отрицательно покачала головой, Саша замешкался, но потом тоже сказал, что нет. Он решил не рассказывать, как мама заставляла его ходить на уроки танцев, как он стеснялся надевать туда колготы, а на них - нелепые шорты, как поскальзывался на паркете в своих чешках и сбивался с ритма, когда нужно было повторять движения за ведущим… В Юлиных глазах Александр был сильным и брутальным мужчиной, а не мальчишкой в вытянутых на коленках колготках! Пуст так оно и будет! Саша старательно повторял все, что показывала Ирина Викторовна. Спина уже начала побаливать, ноги устали, хотелось пить, но тренировка все не заканчивалась. -Юль, когда этот ад кончится? – прошептал молодой человек на ухо партнерше. -Не знаю. Пока нормально не получится, наверное! – Юля и сама уже устала, но никто же не говорил, что будет легко… - Надо потерпеть!... …Александр пришел домой около одиннадцати вечера. До этого он еще проводил до дома Юлю, потом долго шел пешком, потому что трамваи и троллейбусы остановились, тыкаясь голодными рогами в обесточенные провода, потом выстоял длинную очередь в метро, чтобы купить билет… -Сашенька! Кушать будешь? – мама стояла в прихожей, накинув халат. – Как ты поздно! Что-то случилось? Александр прислонился головой к дверному косяку и закрыл глаза. Ему все еще слышался в ушах бодрый голос Ирины Викторовны, отсчитывающий шаги, а тело качало в такт ее командам… -Нет, мам, просто устал. Я сразу спать пойду. -Да где ты был-то?- мама зевнула и потрепала сына по волосам. – Выглядишь так, как будто бежал марафон! -Почти. Я учился танцевать какой-то мудреный вальс. Мам, а у вас на свадьбе что было? - Саша сел на табуретку, облокотился спиной о стену и посмотрел на мать снизу вверх. Та усмехнулась. -А ничего не было! Расписались и поехали на работу. Мне еще к зубному нужно было, а отцу твоему в командировку сказали собираться. -А гости? Стол, танцы? – Саша вдруг понял, что совершенно забыл рассказы матери об их с отцом жизни до рождения ребенка. -Ну, вечером посидели на кухне. Приехали твои бабушка с дедом, соседка приходила, подарила нам тогда ту вазу стеклянную, ну, ту, что ты разбил. Синяя такая, помнишь? -Помню, - устало кивнул паренек. – Мам, а, может, мне и не жениться? – вдруг спросил он. -Почему? – мать даже вздрогнула от такого вопроса. Она почему-то очень боялась, что то-то произойдет, и сын станет несчастным, что они с Юлей расстанутся, поссорятся… -Не знаю. Все как-то не так. Как-то сложно! Юля все хочет по высшему разряду, хочет, «как у людей». А я… -А что ты? - мать задумчиво погладила Сашу по плечу. – Знаешь, свадьба – это, прежде всего, твой праздник. Твой и невесты. Не мой, не чужой тети с улицы, а твой! Ты никому ничего не должен! Все эти условности - обязательно одинаковые кольца, обязательно костюм, куча машин и шарики, - все, что нам навязывают, это ерунда. Вот если бы я сейчас выходила замуж, - Нина Романовна улыбнулась. – Я бы собрала друзей и поехала на шашлыки. -А как же родственники, традиции? - Саша медленно снял ботинки и размял уставшие ступни. – Голуби, букеты и подвязки? -А оно тебе надо? – вопросом на вопрос ответила мать, еще раз зевнула и, пожелав сыну спокойной ночи, ушла к себе. Обернувшись на ходу, она добавила: – Если что, я никогда не любила танцевать, и папа твой не стал бы меня заставлять это делать, да еще на глазах сотни гостей… …-Александр, вы как будто специально ошибаетесь! –Ирина Викторовна строго смотрела на своего ученика. – Сосредоточьтесь! -Правда, Саш! Давай-ка повнимательнее, ты мне все ноги отдавил! – прошипела Юля. Ей было очень стыдно за жениха, за то, что он такой неуклюжий и неловкий, что раздражает Ирину, которая любезно согласилась потренировать их. Саша вдруг встал как вкопанный и спокойно сказал: -Все. Я больше сюда не приду. Юль, пойдем домой! Юлия растерянно переводила взгляд с него на тренера и обратно. -Как уйдем? Как не придешь?! Ты же обещал! Я хочу танец! -Вот и танцуй! Мне эта шарманка надоела, я не буду делать того, что мне не нравится. Это и моя свадьба, в конце концов! – он схватил свитер и вышел из зала. Юля побежала за ним. -Стой! Вот, значит, как? А мне нравятся, думаешь, эти твои кольца из белого золота? Я хотела желтенькие, но промолчала, чтобы тебе угодить! -Вот и вранье! Просто твои девочки, - Саша скривился. – Твои девочки с работы сказали, что белое золото благороднее, чем желтое. Вот ты и прогнулась. -Нет, это ты сказал, что желтое мы мерить не будем! – Юля топнула ногой. – А я не хочу выбирать дату свадьбы по красивым числам! Я не хочу ехать на твоем микроавтобусе! Я хочу лимузин, хочу цветы и тамаду! Мне надоело каждый раз уговаривать тебя и чувствовать себя виноватой, как будто мне это одной все надо! Ты увалень, который не может запомнить десять простых движений, вот ты кто! И лентяй, тебе бы только сидеть за компьютером, а жена будет чай да бутерброды приносить! -Замолчи, Юля, пожалуйста! Я уже просто ничего не хочу, извини! И, да, видимо, это все, - тут он обвел рукой коридор танцевального клуба. – Это надо только тебе одной. Или вообще не тебе, а тем, кому ты хочешь пустить пыль в глаза… Саша вдруг почувствовал, что он, действительно, так устал, что готов прямо здесь и сейчас расстаться с этой девушкой, которую сначала хотел назвать своей женой. Неужели, разлюбил? А так бывает, чтоб за один миг человек стал вдруг тебе безразличен?... -Саша, куда ты? – Юля смотрела в спину уходящего по коридору жениха. – Саша, ты, что, бросаешь меня? Он ничего не ответил. Он просто хотел отдохнуть… …Юлия ехала в автобусе, хмуро глядя в окно. Она уже несколько раз пыталась дозвониться до жениха, но тот просто сбрасывал ее звонок. -Он ненавидит меня, просто не любит, и все! – думать так было страшно, и Юля все пыталась найти оправдания. – Нет! Он, наверное, занят. Ну, мало ли, что…Или потерял телефон, а кто-то чужой нашел… Девушка пришла домой позже обычного, тихо заглянула в гостиную, где родители смотрели телевизор. -Юля? Ты? - Мать окликнула ее. -Я, мама. -Тут Алина звонила, спрашивала, какой цвет платья ей выбирать. Ты что-то решила? Юля медленно села в кресло, взяв в охапку кота, что прятался под столом, и зарылась руками в его густую, длинную, теплую шерсть. -А мы не женимся, - спокойно сказала она. – Все отменяется. Мама испуганно охнула, отец присвистнул и выключил телевизор. -Это как так? – спросил он. -А вот так. Саша сказал, что он ничего не хочет. Я просто хотела, чтобы все красиво было, чтоб и танец был, и другие традиции… А он наорал на меня и ушел. -Доконала ты парня, - уверенно подытожил отец. – Ну, вы как дети, честное слово! -А что я-то?! – крикнула Юля. – Если он чего-то не хотел, зачем соглашался? Тоже мне, самопожертвование какое! И что в итоге? Я еще и виновата! -А то нет? – папа пожал плечами. – Крутите нами, как хотите, а потом удивляетесь, почему вас бросают. -Подожди, - одернула его мать. - Ты не торопись, Юленька. Он остынет, ты тоже в себя придешь… Вы же любите друг друга, я чувствую, отложите свадьбу, подумайте еще… -Мам, - Юля смотрела, как по оконному стеклу бегут капельки дождя, превращая мир за окном в акварельную, загадочную палитру. – Мам, а вот свадьба – она для кого? Если я вообще не хочу свадьбу? Ну, не хочу гостей, шума, платья, то, как мне быть? Родители переглянулись. -Тут только вы сами можете решить, - пожала мама плечами. – Мне было приятно посидеть с родственниками и знакомыми, пошуметь, так сказать. Потому что жили мы достаточно скучно, вот и искали себе разные праздники. А у вас все по-другому, да и ты другая. И ломать себя только ради одного дня, да еще такого важного именно для тебя, я считаю, не стоит. Кому надо, он и так отпразднует твою свадьбу. Нельзя, чтобы ты вспоминала ее, как что-то неприятное, чужое. И для Саши тоже должно быть хорошо. -И что мне теперь делать? – тихо спросила Юля. -Я не знаю. Ждать, наверное. Так или иначе, но все разрешится. Будешь чай с вареньем? – Отец потрепал дочку за щеку, потом поцеловал в макушку и пошел на кухню ставить чайник. -Да, я люблю чай с вареньем, - задумчиво ответила Юля, рисуя на оконном стекле узоры. – А длинные платья и тосты не люблю. А Сашу я люблю…Мама! Она заплакала, уткнувшись в родное плечо, как в детстве… …Александр стоял у Юлиной двери, переминаясь с ноги на ногу. -Может, подождать? Не спешить мириться? А, вдруг, действительно, нам стоит расстаться? Все так запуталось, стало таким сложным… - думал он, перекладывая из руки в руку букет пионов, тех самых, кремово-розовых, словно вылепленных из мастики, на крепких, тугих ножках и с разлапистыми, сочными листьями. – А зачем я тогда букет приволок? Нет, я хочу сейчас увидеть Юльку. Вот увижу, и все станет ясно! Он раза два нажал на кнопку дверного звонка. Никто не открывал. Он еще раз позвонил и готов был уже уйти, вызвав лифт, но тут дверь, наконец, отворилась. -Саша? - Юлин отец улыбнулся. – Ты чай с вареньем любишь? -Я? Люблю, – растерялся Александр. – Со смородиновым, - смущенно добавил парень. -Споемся! – радостно ответил будущий тесть и жестом приказал идти за ним... Долго, долго не гас свет на маленькой кухоньке Юлиного дома, там пили чай, ели из красивых, стеклянных розеточек густое, ароматное, рубиново-фиолетовое варенье, намазывая его толстым слоем на мягкий, ноздреватый хлеб, и вели неспешные разговоры. И все здесь было, как у людей, родных, близких людей, любящих тебя просто за то, что ты есть, такой, каким родился и вырос… -А что здесь вообще происходит? – Алина забежала к родителям, пока муж менял колесо на машине, и замерла. – Что вы тут сидите? -Чай будешь? – спросил ее в свою очередь отец. - Со смородиной не буду, - поморщилась Алина. – Сгущенка есть? -Есть. Садись. -Так, а что вы такие все серьезные-то? Случилось что? – не унималась Алина. – Юлька, какое платье-то мне покупать? Цвет какой? Юля отхлебнула из чашки горячего, с тонкой струйкой пара, чая, слизнула с ложки варенье, улыбнулась и ответила: -Любого. Мы после ЗАГСа решили уехать в Питер. И что? – Алина даже закашлялась от таких перемен. – Банкета не будет? -Как хотите. Нас не будет точно. -Да тьфу! - Алина поджала губы. – Все не как у людей! А потом подумала и добавила: -И правильно! Сэкономите! Мы вот с Андрюхой столько на банкет угрохали, на угощения, на голубей этих несчастных, лучше бы кухню новую купили… Ладно, Питер, так Питер. Но потом к нам на дачу! Юля и Саша послушно кивнули… Коллеги с работы долго рассматривали фотоснимки из Санкт-Петербурга. Света поджимала губы, Галина довольно улыбалась. Сколько людей, столько и мнений… Зюзинские историиПодписывайтесь, ставьте лайки и пишите комментарии!!! Благодарю всех кто не безразличен

*НАМ ЛИШНИЙ РОТ В СЕМЬЕ НЕ НУЖЕН*... — Лидка, а правду бабы говорят, что Настя Морозова от Лёшки твоего беременна? — ехидно спросила соседка Даша, когда Лида шла мимо её дома. — А я сплетни не собираю, и ничего такого не слышала, — спокойно ответила Лида и пошла дальше. Но разговор этот засел в голове. Семью Морозовых лично не знала, но фамилию эту слышала. Неблагополучные. Мужик женился на женщине с двумя детьми. Выпить любят. Живут на краю села. Больше ничего не знала. Кто такая Настя, понятия не имела. Вечером она долго сидела у окна, не включая свет. За окном темнело, а мысли крутились, как вороньё над полем. То, что у её сына была девушка, она не знала. Лёшка был малоразговорчивый, стеснительный, но добрый и работящий. Всегда помогал ей по хозяйству, воды налить курам, корма насыпать, в огороде прополоть, никогда не отказывал. Муж бросил Лиду, когда была беременна. Сказал, не готов тянуть такую ношу, пожить для себя хочет. Ох, и обозлилась тогда, но ничего, справилась сама. Хорошего сына вырастила... На следующее утро, накинув пальто и повязав платок, Лида отправилась к Морозовым. Ветер был колючий, осенний, она быстро шла, словно не замечала ничего вокруг. И знала, что если не разберётся, спать спокойно не сможет. Подошла ко двору. Забор покосился, калитка держалась на честном слове. Лида постучала, но ответа не было. Потом хлопнула дверь, раздались шаги. Из-за угла показалась девчонка, худенькая, волосы ярко-рыжие, толстая коса, в растянутом свитере и старых тапках. — Настя? — спросила Лида. — Да, — девушка насторожилась, — А вы кто? — Я Лидия Степановна. Мать Алексея Смирнова. Лёшки. Глаза у Насти округлились. Щёки порозовели. Она отвела взгляд, потупилась. Молчала. Лида не стала ходить вокруг да около. — Говорят, ты беременна. И что от моего сына. Правда? Настя вскинула на неё глаза. И в тот же миг лицо её исказилось, губы задрожали. — Правда, — выдохнула она. — Он… он уехал, а я… Мама говорит, чтобы аборт делала, а я не могу. Мы с ним любим друг друга. Мы переписывались. Я ему всё хотела сказать, но мать мои письма рвёт. Она пьёт. И отчим с ней. Кричат. Из дома гонят. Мне идти некуда… Я школу закончила, и в магазин сразу устроилась работать… Но из-за матери меня выгнали, никуда не хотят брать… И что делать, не знаю… Лида смотрела на девочку, и сердце её сжалось. Не капризная, не дерзкая, а растерянная, тоненькая, с глазами, в которых столько боли, сколько не у каждой взрослой женщины найдёшь. Она вздохнула глубоко. — Переезжай ко мне, — сказала тихо. — Ты не одна. И ребёнок твой не один. Лёшу дождёмся вместе… Настя не сразу поверила. Стояла, будто не слышит. — Что стоишь? — уже твёрже сказала Лида. — Собирай вещи и переезжай. У меня комната пустая есть, места хватит. Настя кивнула всхлипывая. Через пару дней Настя уже жила у Лиды. Спала на старенькой кровати в бывшей комнате Лёшки. Лида принесла из шкафа пелёнки, что хранились с тех времён, когда ещё своей сестре помогала с детьми. Надо перебрать их, проверить, в каком состоянии. Потом купили ей в городе новые вещи. Весь гардероб девушки состоял из стареньких джинсов и платья, да пара кофточек. Настя неловко примеряла одежду для беременных, краснела, смеялась. Живота пока не было видно, брали на будущее. Вечерами пили чай с малиновым вареньем, Лида рассказывала, как рожала. — Главное, не бойся. Все бабы через это проходят. Родишь, молодая, здоровая… — Спасибо вам… — шептала Настя. — Я и не верила, что так бывает... Вы так хорошо отнеслись ко мне... — Бывает, девочка. Когда не злобой живёшь, а сердцем… Да и внук это мой, или внучка, как же я в стороне останусь… В письме всё рассказали Лёше. Он благодарил мать и поддерживал Настю, уверял, что всё будет хорошо. Перед родами поехали покупать всё для ребёнка. Полки в магазине ломились от пелёнок, комбинезончиков, бутылочек и игрушек, всё яркое, красивое. Настя ходила между стеллажами с затаённым дыханием, словно боялась дотронуться. — Лидия Степановна, так всё дорого… — шептала она, пытаясь отговорить. — Зачем? У меня есть пелёнки, соседка отдала, да и вы что-то откладывали, обойдёмся… — Что ты глупости говоришь, купим новое, и старое пригодится, не переживай, — отмахнулась Лида. Она уверенно взяла бутылочку, комбинезон, мягкий плед и игрушку погремушку в форме зайца. Настя несла корзину с товарами, как хрупкий дар. А потом, в отделе с кроватками, кто-то окликнул Лиду: — А ты что тут делаешь, благодетельница? А я в окно вас увидела, и решила зайти, поздороваться, — хриплым голосом сказала женщина лет сорока, с всклокоченными волосами, в дешёвой куртке и в нетрезвом состоянии. Это была мама Насти, Вера. — Ну-ну, подобрала распутницу, да? — зло прошипела Вера, подходя ближе. — Сама сына не удержала, вот теперь героиню из неё лепишь? В подоле принесла... Пусть бы делала, как мать велела. Так нет же. Отказалась аборт делать. Жрать нечего, а ей, видите ли, рожать захотелось. Нам лишний рот в семье не нужен! Настя прижалась к стенду, будто хотела исчезнуть. — Не тебе, Вера, говорить об этом, — спокойно, но твёрдо сказала Лида. — Ты, может, не заметила, но у тебя дочь, она живой человек, не мусор. А внук твой будущий — тоже человек. И раз ты от них отказалась, не тебе теперь указывать, как им жить! — Ты на себя посмотри, — фыркнула Вера. — Умная нашлась. Думаешь, геройством занимаешься? Да ты сама потом сопли вытирать будешь за этой дурой. И её ребёнком. Знай, назад мы её не примем… — Я лучше буду вытирать сопли тому, кто нуждается, чем вариться в своей злобе, как ты, — с болью в голосе произнесла Лида. — Потому что тебе бутылка роднее. А я помогу. Потому что это по-человечески. Вера замерла. На миг в её глазах что-то мелькнуло, может, укол совести, может, стыд. Но потом снова хмыкнула, отвернулась. — Делайте, что хотите. Всё равно дуры. Она не спеша вышла из магазина. — Простите… — прошептала Настя. — Мне так стыдно за маму… — Не тебе извиняться, — обняла её Лида. — Всё будет хорошо, слышишь? Всё, забыли! Они выбрали кроватку, светлую, с резьбой и мягким бортиком. Взяли одеяло, комплект постельного белья с жирафиком. Настя улыбнулась, когда увидела маленькие носочки с мишками. — Вы правда не против? — спросила она. — Что я у вас… Что это всё… — Я не против. Я за. — Лида посмотрела на неё. — Потому что ты теперь часть моей семьи. А за семью мы держимся. Всегда… Роды начались ночью. Лида повезла её в больницу сама, за рулём своей старенькой «шестёрки». Дождь лил как из ведра, дворники не справлялись, но они успели. Мальчик родился крепким, с громким голосом. Настя назвала его Артёмом. Лида забирала их из роддома с цветами. — Ну вот, теперь я бабушка, аж не верится, вроде сама недавно рожала, а поди ж ты, годы летят как… Ну дай хоть гляну на внучка… *** Когда Лёша вернулся из армии, он постоял на пороге, а потом шагнул внутрь и увидел Настю с младенцем на руках. — Любимая, — начал он, но голос дрогнул. — Я приехал… А потом подошёл, обнял, поцеловал её и малыша, и тихо сказал: — Спасибо, что дождалась… И выносила и родила нашего сына… Потом повернулся к матери. — Мам… Спасибо. За всё… Лида обняла их обоих. — Теперь вы семья. А я вам помогу. Всё будет хорошо, детки… Расписаться вам надо, а то негоже пацану расти так... Наступила весна. Снег уже растаял, и в окно ярко светило солнце. В доме пахло молоком, пирогами и счастьем. Маленький Артём спал в кроватке, Настя вязала пинетки, а Лёша чинил забор. Лида смотрела на них, улыбаясь, и думала, что не зря всё это... Иногда, чтобы случилось чудо, нужно просто не пройти мимо. Протянуть руку. И дать шанс родиться новой жизни… «Заметки оптимистки»

Тамара наблюдала за движениями покупателя с нескрываемым раздражением. - Не задерживайте очередь. – Рявкнула она. Владимир обернулся, у кассы не было ни одного человека. Он усмехнулся и, уложив в пакет баночку сайры в масле, смерил Тамару взглядом победителя и вышел. На самом деле в душе Владимиру было стыдно перед этой грубоватой продавщицей. Ещё день в разгаре, а он с бутылкой. И так несколько раз в неделю. Ему казалось, что в глазах женщины ледяное презрение и осуждение. «А какая ей, собственно говоря, разница? Хочу – пью, хочу – не пью. На свои деньги покупаю, не ворую». Думал он, возвращаясь домой. Он и пить то не хотел, забыться хотел. Владимиру было шестьдесят два, не старый ещё мужчина, в прошлом военный, с железным характером, а совсем расклеился. Ещё год назад он был совсем другим. Да и жизнь его была другой. Жил он с любимой женой Алёной, подрабатывал в ЧОПе, это сейчас он больше не работает, одному ему и пенсии хватает. А тогда хотелось и на море жену свозить, и шубу купить, да много всего хотелось. А вот одному ничего не хочется уже. Умерла Алёна. Сын Роман старался поддержать отца, уговаривал переехать поближе. Роман по стопам отца пошёл, тоже военным стал, далековато служба закинула. Но Владимир переезд всё откладывал, надо ведь и памятник поставить, как земля осядет, да и за могилкой ухаживать. Вот и вышло, что видел сына последний раз на похоронах. Погиб Роман, выполняя боевую задачу. Теперь за двумя могилками Владимир ухаживает. Жениться Роман не успел, детей не завёл. Вот и получилось, что остался Владимир один, ни одной родной души. Всё в жизни померкло, потеряло смысл. Вот и пить начал. Сядет на кухне, телевизор фоном разговаривает, только Владимир его не слышит, о своём думает. Вспоминает, перебирает в памяти счастливые моменты прошлой жизни. Не понять этот продавщице, пусть осуждает. Такие всех осуждают, да обсуждают, сразу видно, баба она желчная, злая, завистливая. Владимир мог бы ходить и в другой магазин, чуть подальше от дома, но специально ходил в этот, пусть видит, что ему наплевать на её мнение. Тамара и сама знала, что именно так о ней говорят и коллеги, и соседи, а больше некому было, не было у Тамары подруг, а с роднёй она не общалась. Знала и ещё больше злилась. Была она когда-то другой, жизнерадостной, отзывчивой, только жизнь ей досталась непростая, потому и озлобилась. Была Тамара когда-то замужем, жили неплохо, с детьми только не получалось. А потом муж Валерка ушёл к Тамариной лучшей подруге Ольге. Приходила ведь, чай пила, на жизнь жаловалась, как с мужчинами не везёт, плакалась. А потом оказалось, что беременна от Валеры. Это ж как такое двойное предательство простить? С тех пор не доверяла Тамара ни мужчинам, ни подругам. Потому и не заводила больше ни романов, ни друзей. Вместо этого кота завела, Ваську. Любила его сильно. Придёт с работы уставшая, рассказывает ему, как день прошёл, а тот мурлычет в ответ. Хорошо было. Только как-то раз выскочил кот за дверь, а там и из подъезда, Тамара за ним, а его и след простыл. Домашний он был, к улице не приучен, испугался, видимо, да забился куда-то. Искала его Тамара несколько дней, все окрестные дворы обошла. Нашла около мусорных баков, с перевязанными лапами, истерзанного. Кто такое зверство мог сотворить? Разве ж это люди? Плакала Тамара, похоронив Ваську в лесу за городом, плакала и ненавидела того, кто это с Васькой сотворил. А ещё до этого, пока Васька живой был, слегла двоюродная Тамарина тётка. - Тамара, выручай. – Звонила из другого города дочь этой тётки Татьяна. – Сиделку дорого нанимать, не потянуть нам, забрать мать некуда, знаешь же, в однушке ютимся, приехать тоже нет никакой возможности, работу потеряю. Ты уж выручи, пригляди за ней, а я отблагодарю. Не переживай, свои люди, сочтёмся. Тамара не отказала. Сама она рано без матери осталась, свою бы она и в однушку забрала. Но родственницу осуждать не стала, доходила за тёткой. Каждый день к ней бегала, продукты, лекарства принести, приготовить, совсем тётка беспомощна была, а последние недели не вставала уже вовсе. Тамара тогда отпуск раньше времени выпросила, ухаживала. Татьяна всё обещала, что вот-вот приедет. Приехала. На похороны. Тамара на особую благодарность и не рассчитывала, не из корысти помогала, но когда ей даже спасибо не сказали… обиделась. Ещё больше обиделась, когда через два месяца Татьяна юбилей гуляла пышно, в ресторане, с кучей друзей и родственников, это Тамара потом на фото в соц.сети увидела, а её Тамару не пригласила. Тут уж она сильно огорчилась и даже написала Татьяне, как, мол, так, я за твоей матерью ухаживала, а ты. На что получила ответ: «Ухаживала. И что? Памятник тебе теперь из золота отлить?» С тех пор и с родственниками Тамара не общалась. Жила одна уже почти десять лет, замкнуто и всё вспоминала все эти плохие моменты, и, действительно, стала злой, токсичной. Работу свою Тамара не любила и покупателей не любила. Ходят вон довольные, счастливые, а она, чем она хуже, почему ей так не повезло? Вот и смотрела на всех волком, грубила, отгрызалась. А мужчина этот, который водку покупал, симпатичный был и какой-то печальный. Понравился он Тамаре, и казалось ей, что-то случилось у него, оттого он и пьёт. Но Тамара мысли эти от себя гнала и специально старалась думать о нём плохо, а когда он приходил, всем видом демонстрировала своё призрение. - Почему это вы 119 рублей пробиваете, на ценнике 89. – Это Владимир в очередной раз пришёл в магазин в Тамарину смену. По большому счёту ему было всё равно 119 или 89, просто хотелось поругаться. Почему-то так часто бывает, когда плохо у человека на душе, хочется, чтоб и другим плохо было. Вот и решил он испортить настроение продавщице. - Это цена по карте. Глаза разуйте. Есть у вас карта? – Огрызнулась Тамара. Она ведь знала, что у этого постоянного покупателя есть карта, могла бы и спокойно объяснить, но по привычке начала хамить. - Что ж вы такие ценники печатаете, что ничего не разобрать? – Владимир повысил голос. Карту он сегодня забыл. Слово за слово, прямо словесный поединок устроили. Даже администратор прибежала, заслышав, какой сыр бор творится. Еле успокоила. - Понаберут по объявлению! – Бросил надменно на прощание Владимир. - Сам дурак. – Буркнула себе под нос Тамара. Каждый из них остался доволен собой. И такие стычки между ними происходили с завидной регулярностью. Но какой бы грубой и озлобленной Тамара ни казалась снаружи, где-то внутри она всё же была чувствительной женщиной. Тот день у Тамары не задался с утра. Во-первых, это был день, когда десять лет назад она хоронила Ваську, вспомнила, всплакнула. А потом кран потёк, пока она на работу собиралась. А на работе ревизия была, недостачу опять обнаружили, сказали, из зарплаты вычтут. Зарплата итак маленькая, да ещё кран менять, слесаря вызывать. В общем, навалилось всё разом, и к концу смены Тамара совсем раскисла. Она, вообще-то, не пила и к алкоголю была равнодушна, а тут взяла, да и взяла с полки бутылку вина. Вечер был тёплым, не смотря на осень, и темнело уже рано. Тамара и сама не поняла, как так вышло, только села она на лавочку в соседнем дворе, огляделась, никого, открыла вино и хлебнула прямо из горлышка. Уже с нескольких глотков она захмелела, опять вспомнила Ваську, и кран, был бы муж, починил бы сам, но мужа не было, зато были воспоминания о его предательстве. Слёзы сами собой потекли. Владимир в это время вышел курить на балкон своего второго этажа. «О, а кто это тут у нас? Неужто мегера? - разглядел он в полутьме на лавочке у своего подъезда Тамару. – Плачет что ли? Да откуда бы, такие и плакать-то не умеют. А если умеют, значит заслужила». – Позлорадствовал он, услышав, как женщина шмыгает носом. Но потом что-то в нём шевельнулось. «Вдруг, и правда, случилось чего» - подумал он и спустился к подъезду. - Всё в порядке? – Спросил он, стараясь, чтоб голос прозвучал как можно безразличнее. - Не ваше дело. – Ответила Тамара, узнав покупателя. – И, вообще, что вы тут делаете? Никакого покоя от вас. – Разозлилась она. - Живу. А вот вы что тут делаете? Рыдаете, спать людям мешаете. – Огрызнулся в ответ Владимир. И тут Тамара поняла, что у неё нет больше сил ругаться, и снова расплакалась. – Эй, вы чего? – Заволновался вдруг Владимир. Ведь в той другой жизни он никогда бы не обидел женщину, а наоборот всегда помогал, заботился, защищал. Сейчас он увидел в этой женщине не грубую продавщицу, а вполне симпатичную, но уставшую женщину. Может, вино сыграло свою роль, но только Тамара отчего-то начала рассказывать и про Ваську, и про кран, и про бывшего мужа, и много ещё о чём. Владимир сидел рядом и слушал. И ему стало стыдно, за своё поведение. - Давайте я вам кран отремонтирую. – Предложил он, а Тамара взяла и согласилась. На следующий день Владимир трезвый, выбритый, в чистой рубашке с краном в руках стоял перед квартирой Тамары. Тамара, проснувшаяся утром с головной болью, вспомнила, как вчера плакала на плече того противного покупателя и начала себя ругать. Но потом вспомнила, что он обещал прийти к обеду, а ещё вспомнила, что давно не красилась, и не меняла причёску, а ей всего пятьдесят, и разволновалась, и начала приводить себя в порядок. И платье достала, хотя всё время твердила себе: «Да и не придёт он вовсе. Мужчинам вообще верить нельзя». А он пришёл. - Может быть, пообедаем вместе? Рассольник и котлеты есть. – Нервно теребя пояс платья, предложила Тамара, когда с краном было покончено. - Не откажусь. Давно не ел домашнего. Готовить не люблю, да и не умею. – Согласился Владимир. - Только выпить у меня нечего. – Разливая суп, сказала Тамара. - Да я, собственно говоря, не пью… не пил… - Смутился Владимир. И поймав недоверчивый взгляд Тамары, начал рассказывать свою историю. Нетронутый суп остывал, а они всё сидели и разговаривали. Владимир рассказывал, а Тамара сочувствующе кивала головой. Суп, конечно, потом она разогрела заново. - Очень вкусно. – Похвалил Владимир, а Тамара слегка покраснела. Потом он ушёл. А когда в следующий раз пришёл в магазин, в его корзинке не было бутылки. И он вежливо сказал: «Пакет, пожалуйста», а Тамара улыбнулась, и даже не дежурной улыбкой, а по-настоящему. Через несколько месяцев добираться на работу Тамаре стало гораздо ближе, а у Владимира каждый день была домашняя еда. А ещё они завели кота. Автор Светлана Гесс, #истории