Война в Карабахе заставляет многих и многих начинать войну в соцсетях, проклиная одну из сторон.

Я не хочу никого проклинать, я хочу просто объясниться в любви к тем армянам, с которыми я вырос. Увы, я не был близко знаком с азербайджанцами, поэтому я и не пишу о них, что, конечно, не означает, что они плохие люди, просто я их не знаю так, как знаю армян.
Арменак. Армен. Армеша. Я помню его столько же, сколько себя. Одно из ярких воспоминаний детства: я катаю колесико на проволоке (помните такую забаву?), Спотыкаюсь и падаю во дворе на железяку и рассекаю колено (шрам на память о том остался до сего дня). Подбежал Армен. Сколько мне было? Четыре года, кажется, значит ему было десять. Он взял меня на руки и отнес ко мне домой к побелевшей как стенка маме. Сам идти я не мог, а кровь залила все вокруг, так что он спас мне жизнь безо всякого преувеличения. Он коллекционировал книги армянский авторов и об Армении. От него я, советский школьник впервые услышал слова "национальное самосознание". Не вот это вот быдлячее дворовое "этот армяшка, тот узкоглазый, этот чурка, а ты жыд". А именно эти слова "национальное самосознание". Именно он научил меня гордиться моими предками, потому что гордился своими. "Мы две нации, которые пережили геноцид". Слово "геноцид" я тоже услышал впервые от него. В школе об этом как-то не говорили.
Ануш, Анушка, Анечка, Анька. Красивая девочка с нашего двора. Даже не подружка, нечто большее, так и бывает, когда кого-то знаешь с рождения. Вдруг оказывается, что вот эта девочка с бантиками оказывается самым стойким человеком, которого ты встречал в своей жизни. Что свалилось на нее, что она перенесла, а главное, как перенесла, знает только она и Б-г. И со всем этим остаться той же красивой девочкой с теми же хитрющими искорками в глазах.
Лена, Леночка, Ленуся. Я сидел с ней за одной партой до пятого, кажется, класса. Мои родители были вынуждены покупать два набора фломастеров, чтобы у Лены были такие же как у меня. Ее родители покупали два набора фломастеров, чтобы такие же фломастеры как у Лены были у меня. У нее были черные глаза, в которых можно было утонуть, как в омуте. Играть в гляделки с ней было невозможно, ты всегда проигрывал. Она умела предсказывать Когда я виделся с ней в последний раз, она предсказала мне, что у меня родится сын. Я пообещал ей бутылку армянского коньяка, если она окажется права. Леночка, я должен тебе эту бутылку.
Рубен, Рубешка, Рубчик. О пацанах не говорят "милый", но Рубешка был именно милым. Очень мягкий, очень добрый. Он был одним из тех пацанов, которых у нас называли "радистами". То есть, он умел паять и чинить магнитофоны. Причем каждый раз после починки магнитофона, он давал мне кучу запчастей, которые оказались в магнитофоне ненужными. Но магнитофон, не смотря на такое грубое хирургическое вмешательство продолжал работать. А еще примерно треть школьных фотографий были сделаны им. Он женился в 19 лет. Когда мы прикалывались по этому поводу, он отвечал: "Ничего, зато когда ты женишься, я скажу своему сыну, чтобы сбегал за пивом, чтобы отметить". Я женился через пару лет, у него уже был сын, но за пивом ему было бегать еще рановато.
И было еще много армян в моей жизни. И как-то так получилось, что практически о каждом из них я могу сказать только хорошее. Иногда с доброй иронией, иногда с почтительным уважением, часто с любовью.
Последнее время первые новости, которые я смотрю и читаю - это новости из Карабаха.
Сегодня я смотрел два репортажа с войны. В обоих мужчины потеряли свои семьи. Погибли родители, супруги, дети. Один из них армянин, другой азербайджанец.
Этот пост не для того, чтобы здесь спорили о том, кто прав, а кто виноват. Этот пост для того, чтобы молились о мире.
Г-споди, Б-же, Царь Вселенной, сделай так, чтобы люди перестали погибать.