Итак, 31 октября текущего 2017 года Минфин США выступил с новыми грозными антироссийскими санкциями. Министерство финансов прямо и жестко запретило американцам оказывать содействие России в нефтяных проектах, связанных с геологоразведкой и добычей на глубоководных участках, на шельфе в Арктике или в сланцевых пластах. Что особенно любопытно: как отмечается в обнародованном во вторник уведомлении, эти карательные меры распространяются исключительно на проекты, которые предполагается осуществлять с 29 января 2018 года. С чем это связано, не поясняется, но, видимо, в подобной датировке есть какой-то глубокий сакральный смысл. Во всем остальном он, в общем-то, отсутствует. Впрочем, по порядку. Как сообщает официальная пресс-служба Министерства финансов США, американским юридическим и физическим лицам теперь прямо "запрещается предоставлять, экспортировать, реэкспортировать напрямую или опосредованно товары, или услуги (за исключением финансовых услуг), или технологии" для содействия тем, кто "включен в санкционные списки США". Напомним, что ведущие российские нефтяные игроки, такие как "Роснефть", "Лукойл", "Сургутнефтегаз", "Газпром" и "Газпром нефть", были включены в эти самые "санкционные списки" еще три года назад, в далеком теперь уже 2014 году. Минфин США, а сразу вслед за ним и Госдепартамент (напомним, возглавляемый профессиональным нефтяником Рексом Тиллерсоном) увязали данные санкции с кризисом на Украине. И призвали "Россию с уважением относиться к своим обязательствам по минским договоренностям, уйти с Крымского полуострова и прекратить злонамеренную деятельность в киберпространстве". То есть, по сути, объявили санкции вечными. И это, наверное, выглядело бы достаточно грозно и обидно, если б не было настолько смешно. Тут все просто. Штаты уже давно не являются в геологоразведке на шельфе и в глубоководном бурении монопольным держателем технологий, которые российским нефтяникам действительно более или менее нужны. "Более или менее" — потому как в идеале, конечно, нужно создавать свои. Ну а если пока не получается — рынок большой, и на нем играют не только США и/или их союзники, но еще и Китай, например. В бурении на сланцевых пластах, которое для Российской Федерации сейчас вообще не является каким-либо приоритетом, Америка также отнюдь не технологический монополист. Но самое забавное — вообще-то, сейчас, как известно, речь идет о сокращении нефтедобычи. О чем, например, недавно договаривался Владимир Путин с королем одного из главных союзников США — Саудовской Аравии. А в этой ситуации по трудноизвлекаемой нефти, геологоразведке и глубоководному бурению, не говоря уж о сланцевых пластах, Российская Федерация вообще может работать спокойно и неторопливо. Обстоятельно разрабатывая собственные технологические платформы. Или выстраивая кооперационные цепочки с другими, не зависимыми от Соединенных Штатов и их союзников игроками: тут сейчас торопиться особо некуда. А отнесение "санкционных мер" к проектам, запускаемым после января 2018 года, дает спокойную возможность и далее качать энергоносители по проектам уже существующим и разведанным, в том числе и совместно с американским бизнесом, на том же Сахалине и на шельфе Охотского моря: в чем проблемы-то, господа?

Ну хорошо. Русские пожали плечами да и пошли дальше обстоятельно исследовать богатейшие и перспективнейшие арктические кладовые — только уже без вас. Потому как это у нас, в нашей Арктике, сосредоточены колоссальные запасы энергоносителей. И сейчас вопрос исключительно о том, кто, кроме самих владельцев, будет допущен к освоению данного очень вкусного пирога. И здесь тревогу вызывает как раз не "очередной виток санкций", которые, конечно, не очень приятны, но не являются для российского энергетического сектора чем-то уж совсем нерешаемым и непреодолимым. Здесь тревогу вызывает скорее уровень вырабатываемых системных решений администрацией сильнейшей в мире державы, которая из-за довольно невнятных и слабо прописанных целей отсекает своих граждан и свой бизнес от весьма перспективных возможностей. Такая прицельная стрельба по своим собственным ногам, да к тому же еще и довольно регулярно повторяемая, говорит о каком-то глубинном нездоровье. И совершенно одно дело — иметь дело с вменяемой, пусть и недружественной, сверхдержавой. А совершенно другое — со сверхдержавой алогичной и абсолютно непредсказуемой. Сумасбродную блондинку за рулем дорогой иномарки еще можно терпеть на дороге, но если она пересаживается в стратегический бомбардировщик — то это совсем "не алё". В политике и глобальной экономике неслучайно выше всего ценится предсказуемость. Она предусматривает хотя бы какую-то потенциальную платформу для переговоров и хотя бы частичных договоренностей. Сумасшествие же в этих вещах разрушительно и опасно, даже если оно носит "ценностный" характер: слишком уж в хрупком мире мы все живем.