Элегия Nо 11

Выходя из подъезда на улицу, Юра Петров нашёл оброненную кем-то тысячерублëвую банкноту. Пропей...- шептал голос разума, - деньги нормальному человеку потребны преимущественно на бухло... Но Юра Петров гласу разума не внял, поскольку он закоренелый, закостенелый даже безумец, и спрятал купюру в бумажник.
Вот так вот.
Юра Петров сел в автомобиль свой и отъехал до дома.
Вот так вот.
Запарковав транспортное средство, Юра решил на найденные денежные средства приобрести куриный труп, гречневой крупы, и сливочного масла.
Заместо, заметьте, главного !
Вот так вот. Нормальный ли Юра человек ?! Маловероятно.
В магазине Юра совершенно спокойно, с неким безразличием и даже осуждением, проследовал чрез важнейший, главнейший отдел, и стал выбирать в холодильной витрине курочку.
Да, вот так бывает, однако...
В добавление к запланированному, Юра приобрёл ещё пачку соли.
А вот для души и сердца Юра приобрёл ничесоже токмо.
Голос разума угрюмо молчал, понимая, что увещевания тщетны. Покойника окончательного вернуть к жизни невозможно.
Вот так вот.
Юра пришёл домой и рассказал супруге об эпизоде с тысячей, чем её безусловно порадовал.
Вот так, да.
Но... Человек разумный понимает конечно, что тысяча не могла образоваться сама по себе: ниоткуда.
Её должен был кто-то потерять.
И наверняка, человек хороший и добрый, так как люди добрые преимущественно по жизни только и теряют.
Вот так, товарищи, а вы-то думали !
Здесь вам не тут. Здесь, извините, Сингапур чистейшей воды !
Ну так вот....
Наконец, и об утратившем...
Некий человек, мучимый похмельем, влачился в магазин, вожделея безумно целебного раствора... Руки страдальца были подвержены тремору.
Вот так вот.
Он желал убрать купюру в карман пальто, (во время спуска в лифте он держал её в кулаке) но порыв ветра распахнул пóлу, и купюру он обранил, не заметив даже.
Вот так, товарищи, такие ужасающие трагедии мы можем наблюдать в жизни этой.
Сказать, что человек этот, явившись в магазин, - расстроился, это не сказать ничего.
Он был убит, раздавлен горем, он был на дне скорби. Это даже было не унынием. Это были последние деньги, до пенсии - три дня.
Мрачный, он шёл обратной дорогой, и злая судьба, как бы в насмешку, в издëвку, бросала ему в лицо капли дождя и жёлтые листы.
Вот так вот, товарищи.
Разве не бывает в жизни человеческой моментов, когда раздавленный роком, думаешь: за что ж ты меня так-то люто, беспощадно, по-садистски ?
Страдалец знал, что дома искать бесполезно, да и нечего просто, и обратился за помощью к соседке, у который одалживал нередко.
- Да ты, Миша и до магазина-то не дойдëшь, - пожалела его добросердечная соседка, оценив его вид.
- Я тебе, вот что - Спирта дам, - после мужа остался...
И она вручила ему пластиковую полуторалитровую бутылку.
Он поясно поклонился спасительнице, и сказал: до крайнего дня жизни своей, вашего великодушия, Анна Николаевна, не забуду.
День настал впрочем очень скоро: Спирт оказался метиловым.
Во время погребения плакала только Анна Николаевна, коря́ себя, впрочем, никто иной обвинять её и не думал.
Всем было просто насрать на этого глубоконесчастного человека, но прекрасного и благородного.
Никому-то такие люди не нужны.
23-09-25