12
Снежный Рыцарь
В старом кафе, где двенадцать столиков и алтарь, -
Барная стойка для причащенья заблудших душ.
Ждёт исповедник, когда отойдёт февраль
В вечное царство забытых приходом стуж.
Вздрогнувшим зверем, почуяв приход весны,
Выгнется город и сбросит и снег, и мех.
Я пригублю свой виски, сомну листы...
Старый мой бармен, писать на глазах у всех
Долгую исповедь - вечный сизифов труд:
Пишешь о духе - читают о том, с кем спишь.
К миру извне всё сильнее теряешь слух,
И эхолот всё охотней врастает в тишь
И в глубину заповедной такой страны,
Где смотрят Фауст и Гретхен в твоё окно.
Душу продашь - не почуешь своей вины...
Ждёт исповедник, когда ты допьёшь вино
/Виски, шампанское, яд или просто чай/,
Чтоб подписать на салфетке знакомый текст:
"Всё достоверно. Вчера отошёл февраль.
Я забираю всю паству из этих мест,
Всю седину, белоснежность, грехи, печаль,
Ноты, вериги, двенадцать заблудших душ...".
Бармен с улыбкой посмотрит куда-то вдаль,
Скажет негромко: "Дружище, приятных стуж".
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 1
Нет не вино...Причащает их пенистый эль.
Бармен подносит им сыр и искрящийся брют.
Те, улыбаясь, на стойку кладут асфодель*
Смертны мы все. Бесконечен судьбины алтарь.
Бармен по чину гофмейстер для раненых душ.
Тусклой лучиной желтеет холодный фонарь.
Муха пометила пару надкушенных груш.
Всё как везде. Город словно подстреленный зверь
выгнулся болью... уже никому не помочь.
Встали апостолы, хлопнула выстрелом дверь.
Выдохнул бармен - седьмая безумная ночь.
Мир онемевший теряет и речи... и слух...
Жесты становятся жёстче, чем плети рывок.
Чистые девочки вдруг превращаются в шлюх.
В ночь с асфодели сорвался седьмой лепесток.
Все по сценарию свыше. Сюжеты всё те ж.
Где-то апостолы месят привычную даль.
Бармен с усмешкой: "Мы с ними всего лишь промеж..."
и с облегчением грохнул о стену хрусталь.
Асфодель - цветок смерти