Lisowchenko Qali na

В 1927 году в Москве умер ученый, который разгадал природу Бога. Владимир Михайлович Бехтерев — академик с мировым именем — вел тайные записи. Проводил эксперименты, о которых не принято было говорить. Его пациенты видели нечто такое, от чего мурашки по коже до сих пор. После смерти академика все бумаги забрали. Почему эти записи прятали почти век? И что там было написано? 1911 год. Бехтерев проводит опыты с внушением. Во время одного сеанса случилось странное. Испытуемый замер в кресле. Дышит часто, глаза распахнуты. В лаборатории полумрак. Тикают часы. Человек сидит не двигаясь, но тело мелко дрожит. Губы что-то шепчут. Руки вцепились в подлокотники. Владимир Михайлович склонился над блокнотом. Пишет, но глаз не отрывает от пациента. Полторы минуты тянутся как вечность. Потом испытуемый резко выдыхает. И говорит то, что всех ошеломило. Он только что видел Бога. Перед ним стоял белый посланник. Говорил с ним. Голос шел не снаружи — изнутри, из глубины сознания. Белая фигура мерцала

Есть люди, которые проживают жизнь так, будто у них в календаре нет завтра. Каждое утро — финальный дубль, каждый шаг — премьера. Лариса Шепитько жила именно так: на разогретой плёнке, под прожектором, с болью и верой, как будто она сама была кадром, который вот-вот оборвётся. Она родилась в маленьком украинском Артёмовске, где зимы пахли углём и холодным молоком, а весна приносила грязь и тревогу. Отец ушёл рано, и в доме осталась только мать — учительница с руками, в которых всегда были и книги, и кастрюли, и вечное терпение. Таких женщин потом называли «стержневыми». А Лариса, кажется, унаследовала от неё не только стойкость, но и ту особую женскую хрупкость, которая не мешает ломать стены. Когда ей было шестнадцать, она впервые попала на съёмочную площадку — в массовке фильма «Овод». И там, среди света, пыли и нервного шёпота режиссёра за камерой, она поняла: это — наркотик. Не зрелище, а управление зрелищем. С этого момента у Ларисы началась своя война — против обстоятельств, прот