Ну, вот и все, —
вздохнув, старушка,
сказала деду, — Видно
срок…
И он, растерянно в подушку,
ей прошептал, — Погодь,
чуток…
— Вот свадьбу правнуку
сыграем,
тогда уж вместе и уйдем…
Оборвалось собачьим лаем,
Мелькнуло что — то за
окном.
— Скажи, просила мол,
любя,
простить её, за все, что
было,
и пусть не сердятся зятья,
невесток всех, скажи,
любила…
И не стесняясь горьких слез,
Ему, вдруг вспомнилось
былое,
Как вечерами средь берез,
Бежал он к ней в село чужое.
Как после, горюшка хлебнув,
Их тенью молодость
мелькнула.
Как уходил он на войну,
И как война без ног вернула…
Он посмотрел в ее глаза,
В них ни слезинки, ни печали,
Лишь чуть поблекла синева
И губы тихо прошептали:
— А ты, живи… побе
Ну, вот и все, —
вздохнув, старушка,
сказала деду, — Видно
срок…
И он, растерянно в подушку,
ей прошептал, — Погодь,
чуток…
— Вот свадьбу правнуку
сыграем,
тогда уж вместе и уйдем…
Оборвалось собачьим лаем,
Мелькнуло что — то за
окном.
— Скажи, просила мол,
любя,
простить её, за все, что
было,
и пусть не сердятся зятья,
невесток всех, скажи,
любила…
И не стесняясь горьких слез,
Ему, вдруг вспомнилось
былое,
Как вечерами средь берез,
Бежал он к ней в село чужое.
Как после, горюшка хлебнув,
Их тенью молодость
мелькнула.
Как уходил он на войну,
И как война без ног вернула…
Он посмотрел в ее глаза,
В них ни слезинки, ни печали,
Лишь чуть поблекла синева
И губы тихо прошептали:
— А ты, живи… побе