Предыдущая публикация
Шёл сильный дождь с грозой.
Сверкали молнии. Гремел гром. Галина Петровна стояла у окна и смотрела на грозу.
— Летний ливень, — с воодушевлением сказала Галина Петровна. — Настоящий. С грозой. Кому-то, может, и нравится гроза в начале мая, но только не мне. Июль. Вот когда самые красивые грозы. Как же я люблю смотреть на улицу во время такого дождя. Всё вокруг гремит, сверкает. Сказочная картина. Одновременно и волнительно, и приятно. Улица вдруг оказывается почти пустой. Солнце исчезает и день превращается в вечер. И людей, и машин становится меньше.
Галина Петровна облегчённо вздохнула.
— Ну, людей становится меньше — это понятно почему, — сказала она, — а вот почему машин становится меньше? Непонятно.
— Мама, ты сейчас не о том думаешь, — сказал Пётр, — вот, честное слово, не до грозы сейчас. Мы обсуждаем серьёзный вопрос. А ты?
— А что я? — весело удивилась Галина Петровна, по-прежнему глядя в окно.
— Несерьёзно настроена, вот что, — сказал Пётр. — Стоишь у окна, грозой любуешься. Что это ещё за романтический настрой такой, я не понимаю. Сама отвлекаешься, нас в сторону уводишь.
Галина Петровна улыбалась, продолжая смотреть в окно.
— А я сейчас вспомнила, Петя, как мы с твоим отцом познакомились, — продолжала размышлять вслух Галина Петровна. — Тогда тоже был дождь, и мы слушали музыку. Тогда ещё песня одна звучала. Кто же её пел? Не помню. О прекрасном летнем ливне, о множестве зонтов и о счастье. Ты не помнишь, сынок, кто поёт эту песню? Под неё так хорошо было думать, мечтать.
— Не помню, — сердито ответил Пётр. — Да и какая разница?
Галина Петровна посмотрела на дочь.
— Может, ты, Катя, помнишь?
— Пётр прав, ты слишком впечатлительная, мама, — нервно сказала Катя. — Папы уже давно нет. И зачем сейчас вспоминать какие-то песни, какие вы пели тысячу лет назад? Тем более, которые заставляют думать. Мы ведь пришли к тебе, чтобы поговорить на очень серьёзную тему. А ты о песнях каких-то говоришь. Ну, давай ещё вспомним, как вы с папой посуду пустую сдавали перед получкой и счастливы были.
Галина Петровна рассмеялась.
— Точно! — радостно сказала она. — Сдавали. Как сейчас помню, денег ни копейки, а до получки — ещё два дня. Так мы...
— Мама, соберись, — не выдержал и повысил голос Пётр. — Не до пустых бутылок сейчас, какие вы с папой сдавали в начале 80-х, поверь.
— Ливень, ливень, — вспоминала Галина Петровна песню, — какой-то там ливень.
Она усмехнулась.
— Ну да, — согласилась Галина Петровна. — Наверное, вы правы. Это ведь песня моей молодости, а не вашей. Конечно, вы её можете и не помнить, и даже не знать.
Галина Петровна тут же обратилась к брату.
— А ты, Семён? — спросила она.
— Что я? — пробурчал Семён Петрович. — Ты ведь знаешь, Галя, — сказал он, — что я всегда был равнодушен к музыке. Давай, ты после подумаешь насчёт песни, а сейчас поговорим о наших делах.
А дела были вот какие.
Выяснилось, что Галина Петровна — не родная дочь своего отца. И выяснилось это недавно и очень интересным образом. Галине Петровне сообщили, что она стала наследницей очень крупного состояния. И оставил ей это состояние её родной отец, которого она никогда не видела и про которого ничего не знала.
Вот тогда и началась эта история. А точнее, она началась, когда сын Галины Петровны, уже после того как узнал, что на маму свалилось огромное наследство, приехал в гости к своему дяде, Семёну Петровичу.
— Дядя Сеня, — сказал Пётр, — есть срочный разговор. Думаю, тебя, как серьёзного человека, это заинтересует. Мама получила огромное наследство от какого-то своего родственника.
— Какого ещё родственника? — не понял Семён Петрович. — Какое наследство? Я — её старший брат, и имею не меньше прав на любое наследство.
И здесь Пётр сообщает своему дяде, что, как выяснилось совсем недавно, Галина и Семён — брат и сестра только по матери, а отцы у них — разные. Это только по документам — у них один отец. Биологический отец Галины жил в другом городе. Недавно его не стало. А всё своё состояние он завещал своей дочери.
— Ты понимаешь, дядя Сеня, что я сейчас только что сказал? — спросил Пётр. — А то я смотрю на тебя, и мне кажется, что ты не до конца всё понял.
— Чего же здесь непонятного, — хмуро ответил Семён Петрович. — Всё ясно.
— Я бы к тебе не пришёл, дядя Сеня, — сказал Пётр, — если бы не одно обстоятельство.
— Обстоятельство? — рассеянно переспросил Семён Петрович. — Какое обстоятельство?
— Дело в том, что наследство это... огромное, — сказал Пётр. — Ты даже себе не представляешь насколько!
— Ну, допустим, что представить такое я могу, — сказал Семён Петрович. — Дальше-то что?
— А то, — ответил Пётр, — мама не хочет делиться наследством ни с кем.
А Семён Петрович вроде как и не слышит слов племянника.
«Наследство! — думал он в это время. — Огромное. Это ведь хорошо.»
Но до Семёна Петровича наконец-то доходят слова племянника и это его тревожит.
— Что значит, не хочет делиться? — спросил Семён Петрович. — Какое она имеет моральное право не делиться? Мы ведь ей — не чужие.
— Вот и я о чём, — воскликнул Пётр. — Конечно, не чужие. Мы — самые близкие ей люди. Ближе нас нет никого. Иначе бы я к тебе и не приехал.
— И правильно сделал, Петя, что приехал ко мне, — сказал Семён Петрович. — А ты уверен, что наследство действительно стоящее?
Пётр усмехнулся, покачал головой и тяжело вдохнул.
— Семён Петрович, Семён Петрович, — сказал Пётр, — скажи честно, я похож на ребёнка? Я произвожу впечатление наивного человека? По-твоему, я ничего не понимаю в жизни? Ну, наверное, я не стал бы носиться, как взмыленная лошадь, по всему городу в поисках справедливости, если бы оно того не стоило.
— Ну, ладно, ладно, — снисходительно сказал Семён Петрович. — Это ведь я так... размышления вслух. А как думаешь, если нам удастся уговорить твою маму — мою любимую сестру — поделиться с нами, то на сколько можно рассчитывать?
— Если брать в расчёт ещё и Катьку? — уточнил Пётр.
— А твоя сестра в курсе? — в голосе Семёна Петровича слышалась тревога.
— Ещё бы! — раздражённо ответил Пётр. — Ей, да не быть в курсе. Она такое не пропустит. Это ведь она первая всё и узнала. Поэтому и с ней придётся делиться.
— Пусть так, — рассудительно сказал Семён Петрович, — в курсе, значит, в курсе. Так на что нам всем можно рассчитывать, если учитывать ещё и твою сестру?
— Эх, дядя Сеня, дядя Сеня, — сказал Пётр, — даже если мама отдаст нам троим всего-навсего половину того, что получила, то можете смело считать себя одним из самых завидных и богатых женихов нашей страны.
— Даже так? — многозначительно произнёс Семён Петрович. — Это хорошо. Это очень даже хорошо. А то ведь, ты знаешь, жена от меня ушла, и я вот уже полгода тщетно пытаюсь её вернуть. А сейчас, учитывая сложившиеся обстоятельства, может, мне и не спешить возвращать-то её? А?
— Спешить не надо, дядя Сеня, — уверенно сказал Пётр. — Но только не забывайтесь.
— А что такое?
— Мама с нами ещё не поделилась.
— Ах, да, — опомнился Семён Петрович. — Денег ещё нет. Но! Я уверен, что вместе мы сможем её уговорить.
И вот Семён Петрович и его племянники приехали в гости к Галине Петровне, чтобы уговорить её поделиться наследством.
Прошло уже два часа, как они по очереди пытались достучаться до сознательности Галины Петровны, но у них ничего не получалось. И что они только не говорили, какие только аргументы не приводили, убеждая наследницу поделиться с ближайшими родственниками. Ничего не получалось
— Нет, ребята, — просто отвечала Галина Петровна, — ничего я вам не дам.
— Но, почему, мама? — возмущалась Катя. — Почему? Ведь мы — не чужие тебе люди. Неужели тебя после всего этого не будет совесть мучить?
— После чего этого? — не поняла Галина Петровна.
— Ну, что с нами не поделилась, — ответила дочь.
— А почему меня должна совесть мучить? — не понимала Галина Петровна. — Я никого не обманывала, ни у кого ничего не украла. Моя совесть чиста, а значит, спокойна. А кроме того, если честно, то я не понимаю, а зачем вам деньги? Чего вам не хватает? У вас же всё есть? Насколько мне известно, до недавнего времени вы считали себя счастливыми людьми, которые ни в чём не нуждаются. Что вдруг случилось?
— Ну, скажешь тоже, Галя, всё есть, — обиженно произнёс Семён Петрович. — Где всё-то? Какие счастливые? Вот меня взять, например. Дача — старенькая уже. По-хорошему, ведь надо уже капитальный ремонт в доме делать. А где денег взять?
— Ты про дачу, которая нам с тобой от родителей досталась? — спросила Галина Петровна.
— Она самая, — сказал Семён Петрович.
— Так я на этой даче уже сколько лет не была, — сказала Галина Петровна. — Ты ведь на себя её оформил, сказал, что так будет лучше. А я и не спорила. Не хотела с тобой ругаться. А когда ты женился, то… Твоя жена меня выгнала оттуда.
— Так я уже развёлся, Галя. Ты забыла? — начал оправдываться Семён Петрович. — Это всё она виновата. Я здесь ни при чём. А я как только узнал, что она за человек, так сразу и развёлся.
— Сеня, тебе только на ремонт дома надо и всё? — спросила Галина Петровна. — Так на ремонт я тебе дам. За это не переживай.
— Ну, вот что ты сразу так, Галя, — обиделся Семён Петрович, — ремонт, ремонт. При чём здесь ремонт. Разве в одном ремонте дело? Я машину хочу купить новую. В Москву перебраться.
— Машина у тебя, Сеня, почти новая, — сказала Галина Петровна. — Ей ещё и трёх лет нет. А насчёт Москвы... Чем тебе в Питере плохо?
— Здесь воздух сырой, — сказал Семён Петрович. — А в Москве климат лучше. И вот, я чувствую, только там и найду своё счастье.
— Ну, насчёт хорошего климата в Москве — это я сомневаюсь, — сказала Галина Петровна, — но даже если и так. Продавай свою трёшку, которая у тебя после развода осталась, и переезжай в Москву. Купишь там себе на эти деньги двушку. И будь счастлив. В чём проблема-то?
— А бизнес начать свой? — воскликнул Семён Петрович. — На какие шиши?
— А это ещё что за глупость? — удивилась Галина Петровна. — С какой стати ты себя вдруг бизнесменом почувствовал? Ты же всю жизнь — на заводе. Начинал мастером, сейчас вон начальник цеха. В Москве тоже есть заводы и начальники цехов требуются.
— Мне делать больше нечего, как только ради этого в Москву перебираться! — воскликнул Семён Петрович. — В Москву разве за этим едут? На заводах работать? Ты, Галина, смешная какая-то. Жизни не знаешь?
— Ну, хватит, — резко сказала Галина Петровна, — с тобой всё ясно. Никаких денег ты больше не получишь. На ремонт дома дам. В память родителей.
— Да как же... — только и успел произнести Семён Петрович.
— И всё! — сказала Галина Петровна, как отрезала, и посмотрела на дочь. — У тебя что? Тоже на счастливую жизнь не хватает? Или дачу не на что ремонтировать? По-моему, ты замужем, дочка, и твой муж зарабатывает очень хорошо. Во всяком случае, до недавнего времени ты ни в чём не нуждалась. Что сейчас случилось?
— Ничего не случилось, мама, — нагло ответила Катя. — У меня всё в порядке. Просто ты мне должна дать денег. Ты — моя мать, а значит, если на тебя с неба свалилось, то ты обязана со мной поделиться. Разве я не права? Это как инстинкт материнский.
— Понятно, — сказала Галина Петровна. — Считай, что у меня такого инстинкта нет. Следующий.
— Как это нет? — возмутилась Катя. — Ты — мать моя или кто?
— Мать.
— А раз так, значит, должен быть инстинкт.
— Нету, дочка, — сказала Галина Петровна. — И что тут сделаешь? Следующий.
Она посмотрела на сына.
— У тебя, сынок, какие проблемы? — спросила Галина Петровна.
— Никаких проблем, мама. И всё, что говорят эти люди, это всё пустой вздор, — сказал Пётр. — Не слушай их. Ты никому и ничем не обязана. У нас у всех всё просто замечательно. У меня, в том числе. У меня есть и машина, и дача, и квартира. Но! Не в этом дело. А я просто прошу тебя, дать мне денег на время. Я верну. У меня здесь одно интересное дельце наклёвывается. Когда всё получится, я тебе всё отдам.
— Обойдёшься, — сказала Галина Петровна.
— То есть? — не понял Пётр. — Как понимать твои слова? Ты мне не веришь? Не веришь, что я тебе всё отдам?
— Верю, — сказала Галина Петровна.
— Тогда в чём проблема? — спросил Пётр.
Галина Петровна смотрела на сына и думала.
— Мама, — серьёзно сказал Пётр. — Вот увидишь, я тебя не подведу. Я всё верну.
— И мне тоже дай, — сказала Катя, — я тоже верну. У меня тоже дельце наклёвывается. Я просто забыла тебе сказать.
— Собственно, — вмешался в разговор Семён Петрович, — я, наверное, в начале не так выразился, Галина, и от этого — все недоразумения. Это я от волнения наплёл тебе здесь, не пойми что. Ремонт какой-то выдумал, Москву и прочее. Всё это — вздор. Ты меня не так поняла. У меня, как и у всех, дельце. И я тоже всё верну, при первой возможности. Веришь?
— Верю, — сказала Галина Петровна. — Я всем вам верю. Но денег не дам.
— Но почему?
— Почему? — переспросила Галина Петровна. — Хороший вопрос. И я тоже очень хочу знать — почему? Почему я уже давно живу в коммуналке? Почему я очень давно не была ни на какой даче? А главное, почему я ни у кого из вас уже много лет не была в гостях? Может, потому что я вам не нужна?
— Нужна, конечно, — нестройным хором сказали просители.
— Тогда почему? — спросила Галина Петровна.
Все замолчали.
— Выходит, что мои вопросы остаются без ответа, — сказала Галина Петровна. — Следовательно, поступим так. Как только вы найдёте ответы на эти вопросы, мы продолжим разговор о том, чем мне с вами поделиться.
Автор: Михаил Лекс
Следующая публикация
Нет комментариев