"ЛЮБОВЬЮ СЫНА ЖЕРТВУЯ"

– Жив, здоров! Жив, здоров! Видишь, Поль. Знать, приедет. Как не приехать-то? Дом тут родной.
Только сейчас Вера взглянула на лицо Полины. Сначала, увидев письмо в руках Веры, Поля несказанно обрадовалась. Начала читать, и по ее лицу пробежала неуловимая тень.
Она взглянула на обратную сторону листка, вернула письмо и продолжила развешивать белье.
– Хорошо, что жив, здоров! Вот и ладно, – сказала как-то растерянно.
Вера моментально поняла в чем дело, и удивилась сама себе – она так обрадовалась долгожданной весточке от сына, что даже не подумала о том, почему ж Иван ни единым словом не обмолвился в письме о Полине.
Вера посмотрела на девушку, и начала оправдывать сына.
– Ну, так смотри, дочка. Он же на скору руку писал...просто, чтоб весточку кинуть. Может и тебе напишет вскорце.
– Может, теть Вер. Спасибо, что прибегли. Сейчас довешаю, пойдёмте отобедаете. Бабуля такую кашу в печи сварила, пальчики оближешь. Меня ждала.
Но то ли от нахлынувшей с письмом новости, то ли от неловкости за сына, есть не хотелось. Вера обедать не пошла, направилась домой.
Весь вечер она перебирала строчки сыновнего письма, вчитывалась, подносила к лицу, хотела почуять его запах. Делала это и через неделю, и через месяц.
Сын у Веры был единственный. Рано умер муж – придавило на лесопилке ещё по молодости, в больницу ехать отказался, а когда увезли – уж поздно было.
Иван рос на радость матери. Откровенный и ласковый. Любил музыку, песни. И в хозяйстве был спор. Случалось, вернётся она поздно, а он уж и свиней покормил, и дров нарубить, и кашу сварил. А на столе – цветы.
Любил он цветы. Ещё маленьким перепало ему однажды за то, что ветки яблоневые наломал и в вазу поставил.
С Полей они дружили ещё со школы. Уже в школе оба подрабатывали в колхозе, бегали вместе в клуб. Поля как дочка уже была. В школе ль проблемы, или драка какая у Ваньки – мать все от Полины узнавала.
Жила Полинка с бабушкой Дусей. Мать ее уехала когда-то на заработки, да там и осталась, другую семью завела. Дочь забрать хотела, но бабка Дуся – суровая, не отдала, сказала, что сама вырастит. Так Полина тут в поселке и осталась.
А четыре года назад проводили Ивана в армию. Как положено провожали – полон дом гостей. Ох, и устала Вера в тот день. Но рядом была Полинка, летала, как синичка, и нет-нет, да и появлялись на лице её лёгкие девичьи слезы – парня в армию провожала, в морфлот на три года.
Все знали, уверены были – Полина дождется. Правильная она, и про любовь их в поселке знали, искренняя и красивая любовь. Никто не сомневался. Никаких сплетен вокруг их не было, ничей недобрый взгляд не пересекал их пути.
Да и пара была красивая. Иван – светловолосый, широкоплечий, с открытым весёлым взглядом, а Полина – высокая, стройная, с дугообразными бровями, карими глазами, приятной черной родинкой сбоку на подбородке, прямым ровным пробором смолистых черных волос над высоким лбом.
Такая красота, как у Полины, могла б и зародить излишнюю уверенность в себе, надменность, но этого у Поли не было. Она была приветлива, мила, хозяйственна, вела себя ровно и просто.
Прибегала к Вере на дела огородные, то ягоды собрать, то грядки прополоть.
Первый год Иван писал часто. И матери писал, и Полине. А через год вдруг пропал месяца на три. Полевая почта получала запросы и письма от матери и невесты, но ответа не было. И только через три месяца – короткое сухое письмо матери.
Письма шли реже и реже. Стали они какими-то скупыми, скучными, как отписки. Особенно расстраивалась Полина. Она решила, что у него депрессия, усталость от тяжёлой службы, заваливала его посланиями, отправляла посылки и даже собиралась ехать сама, но так и не уехала – Иван написал, что ехать не надо, он сменил место службы.
Почему не пишет подробности? Неужели уж такая тайна – место службы, чтоб писать не на полевую? Удивляло и то, что Иван пишет так мало, он был большим охотником к письму с описанием деталей, и первый год именно такие письма от него и шли, подробные и очень душевные.
Три года пролетели, а сын не вернулся и писем опять нет. Вера забила тревогу.
Помог председатель, повез сам лично её в областной военкомат.
– Как не помочь, Вера Григорьевна? На таких как ты все наше хозяйство держится.
Вера засмущалась от таких слов. Она ведь и не ради помощи этой работала, не ради похвалы. Просто на рассвете выходила первой на участок, а за ней тянулись и другие бабоньки, а управившись со своей нормой, помогала тем, кто не успевал, у кого дети, кто приболел. В этом и видела смысл всей своей жизни – работа, помощь людям и сын, его счастье.
В военкомате выяснили – со срочной службы сын уволился, но поступил на сверхсрочную. Обещали посодействовать – сына найти, сообщить его адрес.
– Теть Вера! – кричала со двора Катя– дочка почтальонши, – Вам письмо там, вроде от Ивана. Я принесу.
Но Вера уже бежала впереди Катюхи. Схватила на почте конверт и тут же раскрыла. Письмо было неприятное. Иван ругал мать, писал, что досталось ему от начальства за жалобу материнскую в военкомат, прослыл он там плохим сыном.
Сердце Веры забилось, так, что пришлось за него ухватиться, обмякли ноги.
– Что с Вами, Теть Вер? Сядьте-ка вот, – Катерина кружила над ней, подскочила и Шура – почтальонша.
– С Ванькой что?
– Да нет, нет! – Вера отдышалась, – Все в порядке с ним. На сверхсрочную службу пошёл. Только вот навредила я ему ... не надо было, а я ....
Почти год писем не было никому. Ни Полине, ни матери. Что только не передумала за это время Вера, тысячу раз перечитывая письма сына.
Обиделся? Но предпринимать что-то уже боялась.
И вот, наконец, письмо. Хорошее. Просит прощения за предыдущее, сообщает, что все у него хорошо, служба идёт успешно.
Вера, получив его по дороге с работы, забежала домой, бросила поросёнку на скорую руку, загнала кур и метнулась в Высоково к Полине. Знала, та как раз дома, на каникулах институтских.
– Жив, здоров! Жив, здоров! Видишь, Поль. Знать, приедет. Как не приехать-то? Дом тут родной.
– Хорошо, что жив, здоров! Вот и ладно, – сказала как-то растерянно.