Границы, наряду с территорией и столицей, — это становой хребет современного государства, зримый рубеж, очерчивающий пространственный предел его суверенитета.

Они разнообразны, как лики Януса, — различны по форме и функциям. Политическая география посвятила изучению границ особую дисциплину — лимологию, науку о рубежах власти.Долгое время в научном мире витала идея о неких идеальных, «естественных» границах, к которым будто бы должна стремиться международная система. Границах, что совпадут с природными рубежами, с ареалами расселения народов, словно сама природа указала, где пролегать черте. Но истинная суть политических границ — в их искусственности, в том, что они фиксируют внешние линии размежевания, словно шрамы на теле истории. Именно разграничение и поддержание этих линий формируют систему международных отношений, задают тон политическому танцу. Границы не стремятся к неким "естественным" ареалам, но в существующем миропорядке, ищут стабильность, словно якорь, брошенный в бушующем море.Государственные границы — лишь одно из зримых воплощений линий размежевания (cleavages), пронизывающих человеческое общество. Неустанное стремление к поляризации, влекущее за собой противопоставление, а затем и размежевание, — фундаментальное свойство самой человеческой природы. Так формируются линии размежевания — условные, зыбкие рубежи разобщения, которые со временем обретают плоть и кровь, институционализируются, превращаясь в государственные границы или линии цивилизационных разломов. Именно линии размежевания, противопоставление чуждым «Другим» позволяют выковать относительно гомогенное «Мы», спаянное общими ценностями и судьбой.
Территория социально-политической системы обретает очертания через обозначение пограничных линий размежевания. Даже в животном мире под территорией понимается временно отвоеванное, географически ограниченное пространство, куда не допускается чужак. Пределы эти ревностно охраняются или тщательно маркируются, словно невидимые нити, очерчивающие круг власти. Определение политической системы, предложенное Максом Вебером, в этом контексте созвучно сути помеченного зверем пространства: иерархически структурированная организация, поддерживающая порядок внутри определенных географических координат посредством применения или угрозы применения физической силы.
Однако в человеческом обществе произошло разделение между пространством географическим (space) и пространством демографическим (membership). Современные политические системы обладают не только географическими пределами (государственными границами), но и демографическими, выраженными через закрепление принципа гражданства или подданства. Покидая территорию государства, член социума сохраняет с ним связь (через гражданство), а попадая на территорию другого государства и подчиняясь его законам, остается иностранцем, не приобретая автоматически прав другого социума. История развития политических сообществ — это путь институционализации, символизации и укоренения географических и социальных границ, словно корни дерева, уходящие глубоко в почву. Вопреки расхожему мнению, современный мир не отказался от границ. Напротив, они стали максимально оформленными, стабильными и неподвижными, словно высеченными из камня. При пересечении границы в зоне безвизового режима (например, внутри Шенгенского соглашения) создается иллюзия её отсутствия, но за этой легкостью перемещения стоит колоссальная работа десятков институтов и норм, регламентирующих функционирование этой границы, словно невидимая сеть, удерживающая хрупкое равновесие. В этом смысле современные открытые границы намного более укоренены в политической системе, чем подвижные и силовые границы прошлого.
Одной из самых известных линий размежевания в истории является «пояс городов», описанный норвежским политологом С. Рокканом. Это полоса, протянувшаяся от Бирмингема до Флоренции, в экономической географии известная как зона «голубого банана». Теория «голубого банана», предложенная французским географом Р. Брюне, описывала транснациональную агломерацию, сформировавшуюся в Западной Европе, с населением более 100 млн человек, в которой сконцентрирован основной экономический потенциал континента (рис. 10.1).
Если совместить теории Роккана и Брюне, то экономический и демографический каркасы современной Европы совпадают с древней границей Римской империи и германского варварства. Этот поразительный факт показывает, что центр современной Европы располагается на периферии (пограничье) Европы древней. Как так получилось и случайно ли это?Дело в том, что линии размежевания — это не только полосы отчуждения, но и зоны контакта, арены для взаимного обогащения, где сталкиваются и переплетаются противоположные начала. Здесь, в пространстве возможностей, рожденных взаимовлиянием культур, происходят заимствования лучших норм и практик, словно переопыление идей. Сверхвысокая конкуренция за этот лакомый кусок между соседними державами предоставляет местной элите широчайшие возможности лавирования между интересами внешних игроков (в терминологии Роккана — стратегии выхода), создавая уникальную почву для социальных, культурных и экономических инноваций.
Пояс городов сформировался в зоне противоборства Римской империи и германских варварских государств. В начале Средневековья обе эти системы оказались нежизнеспособны, и начался долгий этап их конвергенции. В результате постепенно сложилась европейская цивилизация, вобравшая в себя черты обеих пограничных систем, словно сплав двух металлов, породивший нечто новое и прочное. Однако для того, чтобы это произошло, потребовался долгий период конкуренции за земли пояса городов между внешними центрами силы — французским, германским, австрийским, итальянским и английским. Благодаря этой конкуренции жителям пояса предоставлялась дополнительная степень свободы в обмен на большую лояльность внешнему игроку. В результате здесь оформился конгломерат свободных городов и небольших княжеств, ставших лабораторией для социальных экспериментов. Созданные здесь социальные инновации (от сословного представительства до мануфактур и церковной Реформации) заложили основу будущей европейской цивилизации.Таким образом, теория «пояса городов» убедительно доказывает, что линии размежевания играют не только отчуждающую роль. Разделяя народы, такие зоны в то же время создают и уникальные возможности для их взаимодействия, взаимного социального, культурного и научно-технологического обогащения, другими словами, они создают пространства для потенциального скачка на новый уровень общественного развития. Отсюда поразительный закон пространственного развития: переход на новый уровень развития происходит не в центре, а на периферии социальной системы. Это хорошо видно и на циклах российской истории — из Киева во Владимир, затем из Владимира в Москву, потом из Москвы в Санкт-Петербург.Помимо внешних линий размежевания, конечно, есть и внутренние, которые порой перерастают во внешние (раскол между католиками и протестантами в Нидерландах привел к отделению Бельгии). С. Роккан и С. Липсет к ключевым типам пространственных размежеваний отнесли противостояние:
национального центра и этнических/культурных периферий;светской и церковной власти;индустриального города и аграрного села;собственников (землевладельцев) и служащих.Зачастую такие размежевания совпадают с расколами в идейно-политическом спектре государства, а иногда и со структурой ее партийной системы.
Существуют три основные классификации типов государственных границ: по физико-географическому принципу проведения, по генезису и по функциональному наполнению.I. При классификации по физико-географическому принципу проведения государственной границы учитывается основной естественный рубеж, приведший к появлению границы именно в данном месте. По мере развития отношений между странами их границы постоянно стремились к естественным преградам, поскольку их было дешевле оборудовать и легче охранять. Так, одна из самых старых стабильных границ в мире разделяет Испанию и Францию по горному хребту Пиренеев. По этому принципу границы делятся на:
геометрические — по прямой линии (границы между Мавританией, Мали, Алжиром, Нигером, Ливией в пустыне Сахара, между Израилем, Египтом, Иорданией и Саудовской Аравией у залива Акаба);астрономические — по параллелям или меридианам (между США и Канадой по 49-й параллели северной широты, между ЮАР и Намибией по 20-му меридиану восточной долготы) (табл. 10.1);орографические — по водоразделам (часто совпадающим с горными хребтами) (Россия и Грузия по Кавказскому хребту, Аргентина и Чили по Андам);гидрографические — по рекам и озерам (Россия и Китай по Амуру, Россия, Казахстан и Азербайджан по Каспийскому морю-озеру);контурные — по контуру объектов (пустынь, лесов, болот, ареалов расселения и др.) (Россия и Беларусь в Полесье);морские — по границе территориальных вод страны (Йемен и Джибути в Баб-Эль-Мандебском проливе, Иран и Оман в Ормузском проливе).
Астрономические границы в мире
Координаты Граница
141 з.д. США–Канада (Аляска)
20 в.д. Намибия–Ботсвана
21 в.д. Намибия–Ботсвана–ЮАР
24 в.д. Ангола–Замбия и Ливия–Египет–Судан
25 в.д. Ливия–Чад–Судан
49 в.д. Кения–Сомали
56 в.д. Казахстан–Узбекистан
141° в.д. Индонезия–Папуа — Новая Гвинея
49 с.ш. США–Канада
3120 с.ш. США–Мексика
31 с.ш. Иран–Ирак
Координаты Граница
25 с.ш. Мавритания–Мали
22 с.ш. Египет–Судан
1530 с.ш. Мавритания–Мали
1 ю.ш. Уганда–Танзания
13 ю.ш. Ангола–Замбия
22 ю.ш. Намибия–Ботсвана
52 ю.ш. Аргентина–Чили
Те же виды границ можно найти не только на государственном, но и на региональном уровне. Так, границы между многими штатами в США и между Ненецким АО и Республикой Коми в России проведены по астрономическому принципу.
II. По генезису границы делятся на следующие виды:
антецедентные — созданные до формирования сети расселения (США и Канада, Малайзия и Индонезия);
субсеквентные