Толстой
Алексей Угаров
Проще, я был высокомерен
И у меня был талант.
Я мог написать так, что
Хрустели кости
В ушах того, кто читает меня.
Я любил чресла женщин
И ненавидел их самих.
Поэтому Софью Андреевну я извёл,
Каренину раздавил.
Мне не было дела ни до кого.
Ко мне приходили Горький,
Чехов, Гаршин, Слепцов.
Я смотрел на них, как на недоносков.
Истинно говорю вам,
Писатели романов и стихов
Люди недостойные.
Они скользят на тёмной поверхности.
Глубина в том,
Чтобы не умереть,
И этого никому не дано.
Я лежу теперь в Астапово,
Старый, голый, весь в руках
Попов и приспешников.
Зачем они?
Я теперь знаю,
Евангелие ерунда,
И Бог, и люди, и царь.
Мне всё открылось.
Я лежу и мне не хочется ду
История
Алексей Угаров
В тумане неба голубом
Текут таинственные реки.
Истории текут там веки
И гибнут в небе голубом.
Наш час настал, мы, приодевшись,
При напомаженном уме,
С конфеткой сладкой в голове
Уже спешим уйти отсюда.
Когда бы не было нам худо,
Мы б не писали тут стихов.
Стихи писать довольно просто,
Но, в сущности, неинтересно.
История людей не лечит,
Лишь живодёрит и калечит.
Я много книг тут прочитал,
И всё что я из них узнал,
Что человечек счастлив вечно
И что, настырно, бессердечно
Он думает, живёт отлично!
История так неприлична!
Был тёмный вечер, мне налево,
Сказала девушка, и тут
Я вдруг подумал, ну и ладно,
Пойду Гиббона дочитаю.
История
Алексей Угаров
В тумане неба голубом
Текут таинственные реки.
Истории текут там веки
И гибнут в небе голубом.
Наш час настал, мы, приодевшись,
При напомаженном уме,
С конфеткой сладкой в голове
Уже спешим уйти отсюда.
Когда бы не было нам худо,
Мы б не писали тут стихов.
Стихи писать довольно просто,
Но, в сущности, неинтересно.
История людей не лечит,
Лишь живодёрит и калечит.
Я много книг тут прочитал,
И всё что я из них узнал,
Что человечек счастлив вечно
И что, настырно, бессердечно
Он думает, живёт отлично!
История так неприлична!
Был тёмный вечер, мне налево,
Сказала девушка, и тут
Я вдруг подумал, ну и ладно,
Пойду Гиббона дочитаю.