автор Екатерина Шитова
Мы сидели за столом друг напротив друга в ее крохотной кухне. Маруся с явным наслаждением откусывала большие куски от булки-ромашки, тут же запивая их чаем. Я смотрела на свою чашку с горячей темно-коричневой жидкостью, от которой поднимался вверх едва заметный дымок.
Я - красивая, ухоженная, выглядящая моложе своего возраста, стильно одетая, обвешанная украшениями, с идеальным макияжем и свежим маникюром. И она - бледная, невзрачная, с сединой в растрепанных волосах, облаченная в безразмерный бежевый балахон, покрытый катышками, с обкусанными ногтями на красных, шершавых руках.
Мне она в эту самую минуту казалась гораздо красивее меня самой. Потому что я видела ее душу.
— Это твое окончательное решение? — спросила она мягким голосом с хрипотцой и внимательно посмотрела мне в глаза.
Я кивнула.
— Хорошо, тогда иди, — Маруся кивнула в сторону двери, потом встала, поставила свою чашку в раковину и прошла в комнату, откуда до меня вскоре донесся звук включенного телевизора.
***
Я Марина.
Несколько дней назад я попала в страшную аварию. Не справилась с управлением на скользкой трассе и вылетела на встречку, где мою новенькую bmv смял большегруз.
Но я не умерла. Очнулась в реанимации спустя несколько дней после трагедии. Если выразиться точнее, то я не очнулась, а вышла из своего тела, отделилась от него. В это сложно поверить, но, оказывается, так бывает.
Когда-то в юности я смотрела фильмы про призраков и думала: какая чушь! И нежданно-негаданно, в самом расцвете сил, я вдруг стала сама этим призраком.
Это сейчас я так спокойно вспоминаю об этом, первая же моя реакция на происходящее была панической и жуткой. Я закричала от ужаса, когда увидела свое изуродованное тело на больничной койке.
Мое тело окружали врачи и другой медперсонал, не знаю, что они делали, но мне явно становилось все хуже и хуже. Я кричала, звала на помощь, пыталась трясти врачей за плечи, но даже не могла прикоснуться к ним - руки проходили сквозь их тела.
Когда первоначальный шок прошел, я осторожно подошла к себе и стала рассматривать, выглядывая из-за спин врачей - вот мое лицо, опухшее, изменившееся до неузнаваемости, сплошь покрытое синяками. На руках и ногах - гипсы, и кругом какие-то бесконечные, тянущиеся от моего тела трубки.
Зрелище было жутким, но все-таки это была я, и мне как-то необходимо было вернуться в собственное тело, пусть даже такое. Я хотела сесть на край кровати, но какая-то невидимая стена не давала мне этого сделать. Я обошла кровать со всех сторон, но нигде не нашла способа подобраться к себе.
— Сердцебиение восстановилось, она дышит, — произнес один из врачей.
Его голос показался мне знакомым, но я не обратила на это внимания. Какая разница, где мы с ним встречались раньше, если сейчас я умираю, и он ничем не может мне помочь?
— Стойте, а как же я? Как мне вернуться назад? — паника снова накатывала на меня огромными волнами, я кидалась на невидимую стену снова и снова, а потом, обессилев, опустилась на пол возле нее.
Просидев так какое-то время, я вдруг обратила внимание на свои руки - я по-прежнему была в той самой одежде, в которой ехала на деловую встречу - кремовая шелковая блуза, тонкая нить турмалина на запястье. Я поднесла руку к носу, так и есть, Love от By Kilian, значит, это, увы, не сон. Во сне ведь запахи не ощущаются, даже самые любимые.
Врачи постепенно разошлись, медсестра еще какое-то время кружила возле моей кровати, а потом вышла в коридор, оставив меня один на один с моим телом.
Я по-прежнему сидела на полу, мыслей в голове не было, поэтому я крутила вокруг запястья браслет из турмалина, подаренный мужем на день рождения, и пыталась найти в нем два одинаковых камня. Когда он надевал мне его на руку, то сказал, что здесь есть два камня-близнеца, приносящие счастье.
Счастье... У меня и так его было предостаточно. Куда ни взгляни, я кругом была счастлива. Дружная семья, любящий муж, взрослые, умные сыновья, большой дом, престижная работа, дорогое авто - у меня было все, о чем только можно мечтать. А если и появлялись новые желания, то всегда находились деньги, чтобы их исполнить.
Я вытерла слезы, набежавшие на глаза. Ведь еще много счастливых лет могло бы быть у меня впереди. Мне всего 45, сыновья-погодки уже выросли, отделились, живут своими жизнями. Муж по-прежнему любит меня, регулярно балует подарками.
Сейчас такое время, когда, наконец, можно делать все, что захочется, исполнять те мечты, на которые раньше не было времени, заняться бальными танцами и конным спортом, в конце концов! Я еще молода, прекрасна, полна сил и энергии... Была... До этого злополучного дня.
Угораздило же так вляпаться! Нет, это невозможно принять, невозможно осознать! Я хочу назад в свою прекрасную и счастливую жизнь! Верните меня назад кто-нибудь!
Я встала и начала биться о невидимую стену, но все было без толку. Обессилев, я снова опустилась на пол. В это время в палату вошла уборщица. Поставив ведро у двери, она быстрыми и ловкими движениями начала мыть полы.
— Давно сидишь? — вдруг спросила уборщица, повернув ко мне свое бледное, невзрачное лицо.
Я вздрогнула и машинально оглянулась, пытаясь понять, к кому она обращается.
— Ты, ты, — улыбнулась мне женщина и продолжила мыть пол. При этом она ловко обошла тряпкой то место, где я сидела.
— Вы меня видите? Как? — спросила я хриплым голосом, не веря в то, что хоть кто-то из людей увидел меня.
— Хорошо вижу, как живую, — женщина взяла ведро и направилась к выходу, — Не ступай на сырое, наследишь. Да-да, я не шучу. Вы вроде бы невидимки, но следы на мокром полу от вас почему-то остаются, как от живых... Лучше посиди здесь еще немного, успокойся. А через час жди меня в коридоре возле лифта. Хорошо?
Женщина взглянула на дешевые часы на руке, задумчиво подняла глаза к потолку, соображая, успеет ли закончить работу за час, потом утвердительно кивнула и вышла в коридор.
Я осталась сидеть на полу в еще большей растерянности: даже если эта женщина меня видит, чем она может помочь? Расскажет врачам, что душа пациентки, которую они пытаются спасти, стоит рядом с ее переломанным, искалеченным телом? И чем же врачи мне смогут помочь? Ничем. Верят ли вообще врачи в человеческую душу? В призраков? Нет, конечно.
Тем не менее, спустя час, уже не обращая внимания на то, что возле моей кровати снова столпились врачи, я вышла из палаты и, осмотревшись по сторонам, заметила в конце узкого длинного коридора лифт. Я подошла к нему и стала ждать.
Вскоре появилась знакомая мне уборщица - запыхавшаяся, уже без косынки на волосах и без униформы. Выглядела она, надо сказать, странно - бесформенный серый свитер и широченные черные брюки. Русые волосы с проседью были уложены в небрежный пучок на затылке. Заметив мой пристальный взгляд, женщина наспех пригладила растрепавшиеся пряди у лица.
— Уф, еле успела, не люблю заставлять ждать, — улыбнулась она и нажала кнопку лифта, — как тебя зовут?
— Марина, — ответила я без единой эмоции в голосе.
Лифт подъехал, и я непонимающе уставилась на уборщицу. Мне нужно было идти вместе с ней? Куда? Хотя... Какая разница, куда. Я все равно не знала, куда мне сейчас себя девать.
—Поторопись, мне надо по пути еще успеть заскочить в булочную! Перед закрытием там бывает скидка двадцать процентов, — окликнула меня женщина, а когда лифт закрылся за моей спиной, она повернулась ко мне и сказала веселым голосом, — меня Маруся зовут. Мария по паспорту, но Маруся мне больше по душе. Меня так папа в детстве называл - Маруська.
Женщина порылась в своей вытертой сумке, которой, судя по ее виду, было лет десять, не меньше, и вытащила оттуда старый портмоне. Открыв его, она показала мне фотографию - на черно-белом снимке улыбалась в камеру семья: светловолосый мужчина, кудрявая женщина и беззубая девчушка с бантиками. От фото веяло теплом и счастьем.
— Красивые у тебя родители. Ваша семья, наверняка была очень счастливой, — сказала я Марусе.
Она посмотрела на меня очень внимательно, а потом ответила:
— Отец очень быстро спился, стал уносить из дома все, что можно было продать. А однажды побил маму за то, что она вцепилась в старый магнитофон и не хотела его отдавать... Мы не были идеальной семьей. Но... Ты отчасти права. Бывали моменты, когда мы все втроем были очень счастливы вместе.
***
Мы вышли на улицу и пошли пешком. Как я поняла, мы шли к Марусе. Мне было безразлично, куда идти. Я готова была просто идти и идти - в бесконечность. А еще меня успокаивала Марусина болтовня. Она не замолкала ни на секунду, я невольно вслушивалась, и мне некогда было переключаться на свои мрачные мысли.
А еще меня удивляла улица. Город жил шумной, активной жизнью. Люди спешили по своим важным делам, и им не было дела до женщины, что-то бормочущей себе под нос на ходу. Им было безразлично, что среди них ходила я - невидимая, невесомая, призрачная, изгнанная неведомыми силами из собственного искалеченного тела.
Мы шли через больничный сквер, потом по многим большим и маленьким улицам, через длинную набережную. Я смотрела по сторонам и не могла припомнить, когда я в последний раз ходила вот так - пешком. Кажется, лет десять назад, а то и больше.
Ветер развевал волосы, солнце грело лицо - странные ощущения для призрака. Но приятные и даже необычные. Кажется, я уже забыла, что самые простые и очевидные вещи могут доставлять такое удовольствие.
Я вдруг поняла, что Маруся давно молчит. И я тоже решила помолчать. Потом мы зашли в булочную, Маруся купила булку-ромашку и стаканчик дешевого капуччино с двадцатипроцентной скидкой.
— Не могу без трех чашек кофе в день, давление низкое, — сказала Маруся то ли мне, то ли продавщице.
В ответ мы обе понимающе кивнули Марусе. Как можно было пить эту быстрорастворимую бурду, мне было не понятно. Но я не осуждала ее, от Маруси шло тепло, которое я ощущала даже не имея физической оболочки. Наверное, это и есть душевное тепло, раз я в своем нынешнем состоянии его почувствовала.
На улицах загорались фонари, поздние летние сумерки сползались отовсюду и превращались в единую массу, окрашивающую все кругом сине-черным цветом. Я смотрела на пятиэтажки спального района, в которых поочередно, то тут, то там, загорались огни в темных окнах, и думала о том, что там тоже живут люди. У них нет и половины того, что есть у меня. Интересно, они чувствуют себя счастливыми?
Мы подошли к одной из пятиэтажек, и Маруся открыла дверь в подъезд ключом домофона. Подъезд был темным и пахло в нем затхлостью и мочой. Меня вдруг охватила паника. Мне было лет пятнадцать, когда меня чуть не изнасиловали в таком подъезде...
Мне тогда повезло - из квартиры на шум в подъезд вышел мужчина в майке и трусах и пригрозил двум парням, прижавшим меня к стенке, огромным кухонным ножом. Кстати сказать, мужчина тот был отъявленным алкоголиком и, обычно, встречаясь с ним на лестничной клетке, я никогда не здоровалась и пыталась как можно быстрее проскочить на свой этаж.
Вот так часто помощь приходит от тех, от кого и не ждешь ее вовсе. С тех пор я стала с ним здороваться и называла по имени и отчеству, Александр Николаевич. Для меня алкоголик со второго этажа стал совсем другим человеком, моим героем...
Поднявшись на пятый этаж, я увидела, что тут обстановка значительно лучше - полы чисто выметены, и на подоконниках стоят горшки с цветами. Наверняка, это Марусиных рук дело.
Маруся отперла деревянную дверь длинным ключом и сказала мне:
— Я живу не богато, но гостям всегда рада. Проходи, Мариша.
Я вошла и остановилась на пороге, не зная, стоит ли снимать обувь, ведь, можно сказать, ее не существовало на самом деле. Но, посмотрев на Марусю, которая расшнуровывала свои потрепанные кроссовки на коврике у входа, я решила, что проходить в обуви будет просто невежливо.
Сняв свои дорогие туфли на высоком каблуке, я прошла в комнату. Марусина квартира состояла из маленькой комнатки, и еще более маленьких по размеру кухни и санузла. Я уже отвыкла от того, что жилье может быть таким тесным.
— В тесноте, да не в обиде, — как будто прочитав мои мысли, ответила Маруся.
— Мы жили в такой хрущевке вместе с мамой и папой, — задумчиво сказала я, рассматривая фотографии и рисунки на стенах.
Маруся улыбнулась и ушла на кухню ставить чайник, я слышала, как в раковине плещется вода, и гремит посуда. Я села на диван, стоящий напротив старинного серванта, в котором стояли книги, чайные сервизы и хрустальные бокалы.
"Что я здесь делаю?" — эта мысль пронеслась в голове, а потом я услышала, что Маруся зовет меня на кухню.
— Маруся, зачем ты привела меня к себе? — спросила я, заходя в крохотную кухню.
— А куда тебе еще идти? Не в палате же сидеть возле своего неподвижного тела! Врагу такого не пожелаешь, — ответила Маруся и налила две чашки крепкого черного чая.
Моя чашка была со сколом. Я не могла представить, чтобы я в моей теперешней жизни стала пить дешевый чай из чашки со сколом. Но... Теперь это все равно не имело значения. Все равно я не могла пить чай, как обычный человек.
Маруся непонятно зачем поставила передо мной чашку с чаем. Я грустно смотрела на дымок, поднимающийся от коричневой жидкости и думала о том, что я сама теперь, как этот дымок - невесомая и готовая в любой момент раствориться в воздухе.
— Посиди со мной просто так, для компании. Я знаю, что чай ты все равно не выпьешь.
— Если я умру в больнице, что меня ждет? — вдруг спросила я.
— То же, что и всех - твоя душа отправится туда, — Маруся указала пальцем вверх, — в этом нет ничего страшного.
— Ты так говоришь, как будто сама там была, — я посмотрела Марусе в глаза.
Кожа на ее лице была тонкой, бледной, с множеством морщинок, а сами глаза были светло-карими и какими-то детскими.
— Я там и вправду была. Поэтому и вижу сейчас таких, как ты. Поэтому и хочу всем помочь. Потому что не по наслышке знаю, как тяжело бывает поначалу.
Марусино лицо вмиг стало серьезным, а потом она отломила пухлый и румяный "лепесток" булки-ромашки и откусила половину, сразу же запив булку чаем. Я уронила голову на руки и зарыдала.
— Поначалу? Поначалу? — закричала я, — Я никогда с этим не смирюсь, никогда! Я была так счастлива, у меня было все, о чем может мечтать женщина... За что мне все это? Чем я таким страшным провинилась перед богом? Я всегда жила честно и справедливо. Я никого не обманывала, не подставляла, не предавала. Никого не убивала, не брала чужого! Почему со мной случилось такое?
Я рыдала без остановки около часа или даже дольше, облекая в слова все, что приходило в голову. Я винила все и всех в своем несчастье. Я колотила руками об стол, впивалась пальцами в свои идеально уложенные волосы и выдирала их целыми пучками из головы, растирала по лицу макияж.
Какая разница - все равно все это ненастоящее, это не я... Истинная я лежала лежала сейчас без чувств, без эмоций и без мыслей в палате реанимационной терапии, и за жизнь в этой пустой телесной оболочке боролись врачи...
Я ненавидела все и всех в тот момент, я мечтала лишь о том, чтобы время повернулось вспять, тогда бы я вообще не садилась за руль в тот день. Почему нельзя в виде исключения отмотать время назад?
Немного успокоившись, я какое-то время сидела молча на полу у стола, закрывая ладонями распухшее от слез лицо. Мне вдруг стало неловко, что я в присутствии постороннего, малознакомого человека устроила такой "спектакль". Это было совсем на меня не похоже. В жизни, обычно, я всегда держала под контролем свои эмоции и чувства.
Я вытерла мокрые щеки и повернула голову в сторону Маруси, чтобы извиниться перед ней, но с удивлением обнаружила, что ее нет на кухне. Две чашки были убраны в раковину, а из комнаты, сквозь неплотно закрытую дверь, доносился звук телевизора. Я усмехнулась, встала с пола и прошла в комнату.
— Извини меня, пожалуйста, я... Не выдержала всего этого, нахлынуло так резко...
— Не извиняйся, — ответила Маруся обыденным голосом, взяла пульт и убавила громкость, — я такое видела уже много раз, это неизбежность в твоей ситуации.
Я села рядом с женщиной на диван, сцепила руки в замок.
— Я совсем не знаю, что мне сейчас делать. Подскажи... — я посмотрела в ее доброе лицо, и она улыбнулась мне доброй улыбкой.
— Я не сильна в таких премудростях, но, исходя из своего собственного опыта, я все-таки постараюсь тебе кое-что подсказать. Во-первых, перестань винить себя. Вбей в голову, что это данность. Случилось и случилось. Не исправить, не поменять, не вернуть - все, точка. Только принять.
Я опустила голову. Наверное, это и было самым сложным - принять все, как есть. Как такое можно принять?
— Во-вторых, — продолжила Маруся, — именно сейчас ты можешь подумать о своей жизни. Посмотреть на нее с другой стороны, так сказать... Имей в виду, это состояние дано тебе ненадолго и именно для того, чтобы ты могла что-то увидеть. То, что не видишь, будучи в своем теле.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев