Товарищ офицер»
Век фарисеев, лицемеров,
Готовых всё и вся продать…
Вдруг «господами» офицеров
Все почему-то стали звать.
Возникнет вмиг в мозгу картина:
Балы, красотки, менуэт…
Но за душой у «господина»
Усадьбы иль поместья нет.
Да что усадьба! Угол съёмный
Предел мечтания подчас.
Жизнь на излом, достаток скромный,
Как тень сопровождают нас.
А «господа» - будь зной иль стужа -
В окопе, в поле, на броне
По зову сердца честно служат,
Присягу дав своей стране.
А за спиною – ширь России
Просторы рек лесов, полей…
Потомки нам бы не простили
Измену Родине своей.
И не единожды бывало,
Когда в свинцовые года
Ты, Мать-Россия, называла
Нас - «сыновья», не «господа».
Я для солдат был старшим б
Александру Ширвиндту - 87. Он говорит:
«К старости вообще половые и национальные признаки как-то рассасываются…
Я глубоко пьющий и активно матерящийся русский интеллигент с еврейским паспортом и полунемецкими корнями. Матерюсь профессионально и обаятельно, пью профессионально и этнически точно, с женщинами умозрительно возбужден, с коллегами вяло соревновательно тщеславен. Но умиротворения нет…Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало..
Смерти я не боюсь… Боюсь выглядеть старым. Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то… Я красивый старик, боящийся стать беспомощным..
В общем, диагноз – «старость средней тяжести».
В нашем возрасте (от 75-ти и выше)