Их челки и лица я помню поныне,
На сумках потертая краска крестов.
Солдаты России, сестрички родные,
Всех рот, батальонов, полков и фронтов.
Земля на полметра снарядами вспахана
И нам зарываться в нее не впервой.
Смешались здесь крови и пороха запахи
И тесно от пуль в полосе фронтовой.
Глаза залепило и кровью, и потом,
И в тело, как пламя, врезается боль:
Что-ж, видно, свое отшагал ты, пехота,
И ты не хозяин уже над собой.
Вернуться в сознание сил не хватило,
Не жив и не мертв я лежу у межи,
Медсестры у смерти меня отнимали,
Врачуя мне раны, дарили мне жизнь.
Какою владели вы жизненной силой,
Постигнуть навряд ли смогу до конца.
Вы нас возвращали живыми России,
Собой заслоняя от пуль и свинц
С годами научилась я ценить Заваренный на травах свежий чай... И постаралась тех людей забыть, Кто потерялся где-то невзначай. С годами научилась понимать, Что грош цена всем клятвам и словам, Когда тебя умеют оставлять Во мраке на съедение волкам. С годами научилась всё прощать И отпускать на волю словно птиц Тех, кто умеет только обещать, Но перейти боится слов границ. С годами научилась крепко спать, Плевать на суету, тревоги, быт, Смотреть на небо, глубоко дышать И избавляться быстро от обид... ** Ирина Гертье
Сказать любителям всего западного, что, например, престижная итальянская приправа орегано - это всего лишь душица, которую их бабушка заваривала им в детстве от кашля - удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира. А моцарелла – это если в молоко плеснуть скисшего вина (уксуса, проще говоря) и откинуть на марлю. Неликвид, который пить никто уже не может, и надо хоть как-то утилизировать. Добить тем, что суши - это когда нищий рыбак сидит в море в лодке и срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь в лодке нельзя, а есть очень хочется прямо сейчас. Потом макает куски в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки кишат, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом,