Иногда садовник срезал мне несколько левкоев или махровых гвоздик. Я стеснялся везти их через голодную и озабоченную Москву и потому всегда заворачивал в бумагу очень тщательно и так хитро, чтобы нельзя было догадаться, что в пакете у меня цветы.
Однажды в трамвае пакет надорвался. Я не заметил этого, пока пожилая женщина в белой косынке не спросила меня:
– И где это вы сейчас достали такую прелесть?
– Осторожнее их держите, – предупредила кондукторша, – а то затолкают вас и все цветы помнут. Знаете, какой у нас народ.
– Кто это затолкает? – вызывающе спросил матрос с патронташем на поясе и тотчас же ощетинился на точильщика, пробиравшегося сквозь толпу пассажиров со своим точильным станком.
Если русский театр, требующий по словам Станиславского от актера на сцене правды чувств и истинных страстей, то сейчас актер всего лишь пешка в замыслах режиссера. Так, во всяком случае, во многих театрах Москвы и Петербурга. Я недавно посмотрел постановку МХТ под названием «Карамазовы» – работа модного нынче Константина Богомолова. Впечатление гадкое. Не знаю, чего хотел он добиться, но в одном он точно преуспел: в рождении неприязни к русской литературе. Ведь в основе постановки – роман Достоевского «Братья Карамазовы». Мне говорят: это мысли этого самого режиссера Богомолова о романе «Братья Карамазовы». А зачем мне они – взамен гениальных мыслей самого Достоевского? И в его романе, наско
ТАТЬЯНА АБРАМОВА: «ЧЕЛОВЕК, РАССМЕШИВШИЙ СМЕРТЬ» (из жизни)
Это случилось более тридцати лет назад. Полный сил и энергии журналист, главный редактор «Seturday Revue» Норман Казинс вдруг почувствовал себя плохо. У него резко повысилась температура, появилась ломота во всем теле. Состояние здоровья быстро ухудшалось, и уже через неделю ему стало трудно двигаться, поворачивать шею, поднимать руки. Ему пришлось лечь в больницу, и вскоре был поставлен диагноз. Оказалось, что у Нормана коллагеноз — аутоиммунное заболевание, поражающее весь организм, при котором иммунная система проявляет агрессию к собственной соединительной ткани.
А в две тысячи двадцать втором – пусть болезней поменьше кругом!
Пусть побольше вокруг доброты, чтобы помыслы были чисты!
Чтоб ни войн, ни потерь, ни разлук. Только светлое в мыслях, и вслух.
Пусть подарит любовь и покой нам две тысячи двадцать второй!.. Ирина Самарина-лабиринт