Спасибо, Хозяин!

Моим Напарникам.
Уже начало ноября, но по-октябрьски ещё тепло. Даже ночная температура воздуха не опускается ниже нуля. Однако медведи, наши «топтыгины и потапычи», уже отошли с террасы Яйлю в тайгу, повыше в горы, на Торот. Где и холоднее, и снег по северам лежит. Крутятся возле своих берлог, готовятся к зимней спячке. А ответственные мамаши с медвежатами уже укладываются в своих лесных спальнях, мостятся поудобнее, чтобы ничто не мешало смотреть им теплые весенние сны. Я смотрю на хребет Торот, представляю эту картину и вспоминаю…
Давно это было…
Двадцать девять лет назад, осенью 1996 года, конная патрульная группа Алтайского заповедника совершала очередной обход вдоль отрогов Шапшальского хребта. В первоочередные задачи сотрудников охраны входили профилактика браконьерства и задержание обнаруженных нарушителей заповедного режима с проведением административно-юридических мероприятий, как-то установление личностей задержанных, составление протоколов и актов и так далее. Параллельно с этим архиважным государственным заданием осуществлялась заброска продуктов и снаряжения для зимних оперативных рейдов и научных экспедиций, ремонт таёжных избушек и заготовка дров для них. Погода радовала настоящим «бабьим летом» - стояли спокойные солнечные дни. Сухой, слегка звенящий от ночных заморозков воздух, был прозрачным и позволял далеко просматривать горные перевалы, долины рек, альпийские луга и таёжные склоны. Шли быстро. Сытые кони легко несли на себе и вооружённых всадников, и полные арчимаки снаряжения и продуктов. Ясная погода позволяла не привязываться к зимовьям и организовывать ночёвки в наиболее удобных местах - большие поляны, озерцо или ручей, наличие дровяного сухостоя для костра были местами отдыха для лошадей и людей.
И так продолжалось больше десяти дней.
На исходе второй недели патрульного рейда в сложных горно-таёжных ландшафтах алтайской тайги небо затянуло свинцовыми, набухшими от накопившейся влаги, тучами. И в долине реки Шавлы Чулышманской по плащам лесников, по арчимакам, по головам, гривам и крупам лошадей заструились ручейки холодного сентябрьского дождя. Под копытами коней зачавкала-захлюпала тропа. Всей своей тяжёлой мокротой на нас навалилась поздняя осень.
Последняя ночевка перед выходом в гольцы прошла в урочище Ташту-Ойра – в гостеприимном зимовье лесничества Чодро. В избушке было тепло и уютно. Неяркий свет керосинки освещал потёртый стол из «колотья» и такие же бугристые нары. В слабых отблесках неровного пламени высвечивались грубо срубленные и богато проконопаченные мхом кедровые стены с висящими на них карабинами Мосина, биноклями Б-8, плащами, анораками и прочим полевым снаряжением. Сквозь маленькое оконце сквозь струи дождя внутрь зимовья заглядывала мокрая таёжная темень и горестно сетовала: «Ну что, приплыли? Вот и сидите теперь, ждите погоды. До весны. Хе-хе…».
Однако работу надо было работать, и поэтому ранним утром был ранний подъём. Быстрый холодный завтрак из вчерашнего ужина и в достатке крепкий горячий сладкий чай со сдобными домашними сухарями. Разогретые чаем и движением, не обращая внимания на дождь и утреннюю прохладу, оседлали лошадей. Помогая друг другу, лесники закинули арчимаки на своих «Росинантов» и «Буцефалов», и присели перед дорожкой у костерка допить остывающий чаёк – не пропадать же добру.
Залив костёр водой, прикрыли дверь в зимовьё, сказав в темноту приютившей их избушки традиционное «Спасибо, Хозяин!» и, ещё раз проверив подпруги, уселись в сёдлах. Поёрзали «пятыми точками» для обустройства в кожаных креслах и не торопясь двинулись вверх по реке Сайхоныш. И дальше - по крутой таёжной гриве в сторону Джулукульской котловины – широкой и длинной, в несколько десятков километров, болотистой горной долины, заросшей карликовой берёзкой, ивушкой и вездесущими мхами и лишайниками.
По мере подъёма к гольцам тайга становилась реже, кедрачи, ели и лиственницы – ниже, а дождь постепенно перешёл в мокрый снег. На самом верху патрульщиков ждали уже только маленькие горно-тундровые кедрушки, карликовые березки и жгучая метель, бросающая со всех сторон жёсткий колючий снег в глаза и за шиворот. Видимость резко упала до нескольких метров. Кони медленно несли укутавшихся в плащи и анораки всадников через почти зимнее буйство горной стихии, через заросли и неглубокие болотины. Ветер яростно трепал гривы лошадей, налетая с разных сторон. В круговерти метели мелькал вчерашний лик, заглянувший в окно избушки и предлагавший переждать непогоду. Прошло около получаса этого тягостного передвижения, прежде чем лесники поняли, что сбились с тропы. Пришлось вернуться назад, к месту подъёма из долины Сайхоныша и, после успешного поиска, выйти на тропу, ведущую в сторону Джулукуля.
Копыта коней весело и гулко застучали по наезженной горной «дорожке» и приободрённая патрульная группа бодрой рысью, несмотря на беснующуюся пургу, двинулась в нужном направлении. Однако не прошло и трёх минут этой весёлой рыси, как лошади встали, словно кто-то схватил их за узду – впереди, буквально в каком-то десятке метрах от всадников, из-за заломленной кедрушки медленно поднялся на задние лапы матерый медведь. По большому массивному телу струилась мягкими волнами густая сытая шерсть. Не видя лошадей и людей в силу своей природной подслеповатости и кружащейся пурги, он, тем не менее, чуял – кто-то нарушил его ореховую трапезу. Это внушало хозяину тайги беспокойство. Его крупный нос двигался из стороны в сторону, пытаясь уловить запахи нарушителей покоя и определить степень опасности. Кони замерли как вкопанные. Один из лесников, как-то по-казачьи ловко, перекидывая правую ногу через голову своей лошади и одновременно снимая карабин с плеча, «стёк» с седла и встал рядом со своим конём, держа «топтыгина» на прицеле, опасаясь за безопасность и себя и всей патрульной группы.
Метель крутила и вертела снежные вихри, перемешивая в них запахи и направления. Медведь крутил носом. Патрульщики не спускали с него глаз. Лошади замерли и не шевелились. Такое напряжённое «Стояние на Угре» продолжалось недолго – секунд тридцать, не больше. Медведь, несмотря на свою массивность, мягко, как кошка, опустился на передние лапы, повернулся и быстро, но с достоинством, скрылся в снежной пелене, словно знающий себе цену хозяин этого дикого мира. С облегчением вздохнули лесники, посмотрев ему вслед. И лошади, лошади тоже расслабились, переступили с ноги на ногу, встряхнули гривами и опустили головы к редкой травке осеннего высокогорья.
Стихла и улеглась метель. Свинцовые, низко летящие тучи, сменились светлыми высокими облаками, между которыми засинело яркое небо. Брызнувшие лучи сентябрьского солнца осветили тропу, широкую долину Топчихи, вершины горы Трёхглавая и далеко виднеющиеся ледниковые гривы Узун-Оюка. И прежде, чем тронуться в путь, лесники (кто мысленно, а кто и вслух) сказали: «Спасибо, Хозяин!». Хозяину, который не тронул их и показал дорогу к Джулукулю…