Прифронтовой госпиталь.
Много раненных. Тишина сменилась на хаос. Тут ты действительно понимаешь, что такое война. Я смотрю на носилки, 30 минут назад это были чистые медицинские носилки, теперь на них кровь. Много крови. Их выставили на солнце, чтобы они просохли. Кровь по особенному блестит на солнце, принимая темно-бордовый оттенок.
Подъезжает машина эвакуации трехсотых. Я подбегаю, чтобы помочь разгрузить раненного. Вижу перебитую ногу и бледно-желтый цвет кожи. Шевелит руками, вроде живой. Заносим внутрь, импровизированный приемный покой, стон и рассказы. Кто лёгкий, тем надо выговориться, пока с них снимают или срезают одежду. Их взгляд пустой. Грязное лицо и глаза, в них пронзитель
ПРОСТИ МЕНЯ,ПЁС...
Больно! Как же больно… Невозможно дышать… Молодой мужчина шатаясь добрел до лавочки в сквере и присел, пытаясь отдышаться и унять боль, которая каленым стержнем пронизывала все тело. Но она не отступала, вгрызаясь в каждую клетку. Мужчина попытался сделать глубокий вдох, но боль нанесла еще один удар и тело обмякло… Он уже не увидел людей, столпившихся вокруг, не услышал звуков сирены Скорой и голосов врачей, спешащих на помощь.
Свет… Откуда он? Такой мягкий и теплый. Где я? Боли нет. Да и тело такое невесомое. Мужчина пытался оглянуться, но вокруг клубился легкий туман. А потом он увидел собаку… Большая овчарка шла к нему, неслышно ступая мягкими лапами. И мужч