Нина Севостьянова

Он не был красавцем. Хромота, тонкие пальцы, усталый взгляд человека, который прожил несколько жизней за одну. Но в его голосе было то самое — необъяснимое, магнитное. С ним хотелось спорить, смеяться, рядом с ним женщины забывали о правилах, мужчины — о тщеславии. В Москве ходила фраза, будто бы в ней уже была доля зависти: «Есть только один актёр, которому не завидуют, — Зиновий Гердт». Имя, кстати, тоже выдуманное. Родился он вовсе не как Зиновий, а как Залман Афроимович Храпинович — в Себеже, провинциальном городке, где даже у ветра была привычка останавливаться у лавки тканей, где работал его отец. Мальчик рос в шумной еврейской семье, учился в хедере, читал стихи Пушкина наизусть, будто проверял, как звучит русская речь в его устах. Умел слушать тишину и ловить смысл в паузах — то, что потом станет фирменной интонацией Гердта. Когда ему было шестнадцать, мать отправила сына в Москву — к брату, «чтобы не пропал». Там его приняли в фабрично-заводское училище. Днём он стоял у станк