Елена Морданова

Ещё в полудреме Санька расслышал тихое журчание воды… От неожиданности закрылся рукой: по-утреннему холодные капли брызнули в лицо, скатились на майку. Катюшка, соседка, поливала рассаду капусты. Саня приподнялся, сонно сощурил тёмно-карие глаза. Катя снова брызнула в него колодезной водой, пропела: -За рекой, над косогором, Встали девушки гурьбой… - Здравствуй! – все сказали хором, – Черноморский наш герой! Рассмеялась: - Вставай… моряк-черноморец! Невесту проспишь! Маринка три года ждала… Письма тебе в Севастополь каждый день писала: почта в Первозвановке на неё одну работала. А ты, смотрю, – догулялся… И до кровати не дошёл. – Сочувственно покачала головой: – Сморило… Так и улёгся под вишнями. Вон, – весь в вишнёвых лепестках. Санька подошёл к низкой плетёной изгороди между соседскими огородами, подставил ладони: - Полей. - Ледяная. Не боишься? - Я ж, Катюха, на флоте служил. Привычный. – И под вишнями потому лёг. – Саня подмигнул соседке: – Моряку на свежем воздухе лучше. -Рассказ

— Как ты мог?! — по лицу Надежды медленно стекали слёзы, оставляя мокрые дорожки на её бледных щеках. Она наблюдала за тем, как её муж, Коля, её Коля, её единственная любовь, мечется по комнате в поисках нижнего белья — своего и своей… «подруги». Та, новая, другая, просто сидела на кровати, слегка прикрыв свои выпуклости простынёй и хлопала своими нарощенными ресницами, словно бабочками, пойманными в паутину. «Силиконовая…!» — думала Надя, глядя на неё, на ту, на которую муж её только что променял. Хотя, почему только что? Сейчас Надя осознала, что это был вовсе не единичный случай. Коля уже год, как ведёт себя подозрительно. Уходит куда-то по надуманным поводам — то на рыбалку, то «помочь другу», возвращается с довольной, какой-то новой, незнакомой ей доселе… лицом. А она, Надя, всё это время сидит дома с маленькой Настенькой. И ладно бы у себя дома, в их собственном уголке. Жили-то молодые у родителей Коли. Родители, конечно, были неплохие, но всё же это чужой дом, чужие стены. Д