Предыдущая публикация
«Поэты не рождаются случайно…»
В Режевской центральной библиотеке накануне 130-летия великого писателя Бориса Пастернака состоялась литературная гостиная «Поэты не рождаются случайно». На мероприятие были приглашены члены Режевского общества инвалидов. В ходе литературной гостиной ведущая рассказала слушателям о невероятной, но в то же время нелегкой жизни Пастернака.
Гости с удовольствием слушали интересную биографию писателя, узнали много нового для себя, например, что он родился и жил в эпоху великих преобразований, переворотов и революций. Он пережил царя, временное правительство, три революции, две мировые войны.
Рос в семье молодого живописца Леонида Пастернака и пианистки Розалии Исидоровны Пастернак-Кауфман, где искусство сливалось с повседневностью. Дома устраивались музыкальные вечера, на которых бывали друзья отца – Поленов, Левитан, Серов. Послушать известную пианистку приезжал Л. Н. Толстой. Одним из ближайших друзей семьи был А. Скрябин.
Пастернак рос под звуки фортепиано, окруженный живописными работами отца. Этот синтез музыки, живописи и поэзии отразился в его творчестве. Поэт считал обстановку родительского дома основой своего художественного становления.
Вот, что он говорил о себе: «Я сын художника, искусство и больших людей видел с первых дней и к высокому, и исключительному привык относиться как к природе, как живой норме». Пастернак профессионально учился музыкальной композиции. Ему прочили стезю музыканта, его композиторские опыты одобрял сам Скрябин, которого он боготворил. Однако композитором он не стал, пронеся сквозь всю жизнь любовь к музыке, мелодичность поэзии, саму музыку в стихе.
Кроме этого гости прослушали стихи Пастернака: «Быть знаменитым не красиво» в исполнении Михаила Казакова, «По грибы», «Определение поэзии», «Снег идет», «Никого не будет в доме», «Зимняя ночь».
Просмотрели видеофрагмент из киноромана «Доктор Живаго», самого главного произведения его жизни, принесшего ему мировое признание. Именно за этот роман, вышедший впервые не в нашей стране, а в Италии, Пастернаку присвоили Нобелевскую премию «За выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и продолжение благородных традиций великой русской прозы», от которой он был вынужден отказаться.
Следующая публикация
Комментарии 1
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,
реченное некогда слово храня,
<p sfay4gFFF...ЕщёТы с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: он – твое продолженье и света
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: он – твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем».- Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие…»
И старец сказал, повернувшись к Марии:
«В Лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шагал по застывшему храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
Библейский сюжет. Иосиф Бродский. «Сретение»