Вот улетишь, парус наладишь. Врач был латыш — светлый, как ландыш. Сложим вот так белые руки. Жизнь не берёт нас на поруки. Ангел стоял возле кровати, Как санитар в белом халате, Август стоял прямо над моргом, Август дышал солнцем и морем. Я уплывал в белой сирени. У трубачей губы серели. Это опять мамина странность. Я же просил — без оркестрантов. А над Москвой трубы дымили. Стыл ипподром в пене и в мыле. В тысячный раз шел образцово Детский спектакль у Образцова. И, притомясь, с летней эстрадки, Мучали вальс те оркестранты. Чей это гнев, или немилость? В мире ничто не изменилось… Я уплывал в белой сирени. У трубачей губы серели. Это опять мамина странность. Я же просил — без оркестран
Где-то есть город, тихий, как сон. Пылью текучей по грудь занесён. В медленной речке вода как стекло. Где-то есть город, в котором тепло. Наше далёкое детство там прошло... Ночью из дома я поспешу, в кассе вокзала билет попрошу: «Может, впервые за тысячу лет дайте до детства плацкартный билет!..» Тихо ответит кассирша: «Билетов нет...» Так что ж, дружище! Как ей возразить? Дорогу в детство где ещё спросить? А может, просто только иногда лишь в памяти своей приходим мы сюда?.. В городе этом сказки живут. Шалые ветры в дорогу зовут. Там нас порою сводили с ума сосны — до неба, до солнца — дома. Там по сугробам неслышно шла зима... Дальняя песня в нашей судьбе. Ласковый город, спасибо тебе!
ИСТОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ
На следующий день мне надо было срочно вылетать в Москву. (Приемные экзамены на Режиссерских курсах.)
В авиакассе мне сказали, что на сегодня билетов нет. Я показывал свое мосфильмовское удостоверение, говорил, что очень надо, врал, что срываются какие-то важные съемки, мне сочувствовали, но разводили руками — ничем не можем помочь, билетов нет. Тогда я пошел к своей тетушке — Верико Анджапаридзе.
Верико сразу же позвонила министру грузинской авиации. Министр авиации сказал, что для племянника самой великой актрисы в мире у него всегда билеты есть. Минут через пятнадцать он перезвонил, извинился и сказал, что сегодня, оказывается, особый день и билетов нет. Билеты ест
Книга о том, как ковалась Великая Победа. И эта книга восхищала Нобелевского лауреата Ивана Бунина
В годы своей эмиграции во Франции Иван Бунин пристально наблюдал за всеми книгами, издававшимися в СССР. Будучи последним русским классиком, блестящим прозаиком, следившим за чистотой языка, и, наверное, самым строгим цензором всего XX века, Бунин яростно критиковал все книги, которые выходили в печать. Горячо переживавший за советскую армию в военное лихолетье, писатель, конечно, не мог не высказаться об одном из основополагающих произведений на тему Великой Отечественной войны - поэме Александра Твардовского "Василий Тёркин". Нобелевский лауреат Бунин дал, пожалуй, исчерпывающую характерис
Его гнали за веру, а он продолжал служить людям. Хирург, учёный, доктор медицины, автор трудов по анестезиологии, архиепископ Симферопольский и Крымский, "контрреволюционер" и лауреат Сталинской премии. Святитель Лука, в миру известный как Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, родился 9 мая 1877 года.
Он появился на свет в Керчи, в семье провизора Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого и Марии Дмитриевны Войно-Ясенецкой. Был четвёртым в семье, в которой воспитывалось пятеро детей. Принадлежал к древнему и знатному, но обедневшему польскому дворянскому роду Войно-Ясенецких. В 1889 году семья переехала в Киев, где Валентин окончил гимназию и художественную школу. В 1898 году стал студентом медицинского факультета Киевского университета. После выпускных экзаменов, ко всеобщему удивлению, заявил о намерении стать земским, или как он говорил "мужицким врачом". Устроился работать в Киевский медицинский госпиталь Красного Креста, в составе которого в 1904 году отправился на Русско-Японскую во