Биография.
Сколько же на долю этого поколения выпало! Историки написали толстенные тома про революцию и гражданскую войну, голод двадцатых, коллективизацию, раскулачивание, репрессии сороковых годов, Отечественную войну, голодное послевоенное лихолетье, нефтяной и газовый бум Тюменщины, беспредел перестройки - и всё это уместилось в биографии одной женщины. Худенькой, маленькой! Диву даёшься – откуда они, то поколение, черпали силы, зачем им было отмеряно столько? Что такое было заложено в них, что утеряли мы, теперешние, коль у некоторых из нас и в тридцать лет душа гнилая и нет ни сил, ни желания жить?
Нина Георгиевна Суслова, в девичестве Кошарова, родилась в деревне Шабутино Челябинско
Граф.
Теперь-то я понимаю, что приключения на свою задницу отыщутся и на ровном месте. Если постараться, то свернуть шею нетрудно, падая с табуретки. Захлебнуться, не приведи господь, можно и в луже. И как бы ни старался-ухитрялся, сам себя в ухо не поцелуешь.
Живя, невозможно ответить на вопрос: «Зачем живёшь?» А если бы и сумел ответить, что толку?
Вопрос – ответ, вопрос – ответ… А жить когда?
Вот если представить жизнь что-то подобие детской пирамидки, где надетое на штырь кольцо определяет знание, то в самом начале, внизу, кольца всегда широкие. В молодости есть уверенность, знаешь ответы на все вопросы, не знаешь, так предполагаешь, нахальством задавишь спрашивающего. А потом всё ме
Владимир Белов.
В 1981 году Тюменская областная писательская организация проводила очередной семинар молодых литераторов. Сидели мы на пятом этаже в помещении Союза, как открывается дверь, и, навалившись грудью на сиденье стула, волоча ноги, помогая себе руками, вползает, нет другого слова, парень. Выразительное лицо. Плечистый.
- О, Володя!
По тому как изменилась атмосфера, сразу стало понятно, что парень свой в доску. Он из пишущих. А потом он читал свои стихи.
Владимир Белов ушёл из жизни в возрасте Христа. В отрочестве позвоночник его был перебит деревом, упавшим на мальчика. Это поставило его в особую ситуацию перед миром людей. Высокую литературу семидесятых – начала восьми
Павел Нядонги.
Вспоминая Пашку, до сих пор поражаюсь, сколько же заложила природа добра и способностей в этого человека. Маленького росточка, худосочный, воспитывался в интернате, спрашивается, где ему, представителю малочисленной северной народности - ненцы, их и было-то на весь Советский Союз всего 40 тысяч, оторванному от своих корней, где ему было набраться настоящей культуры? А ведь всё лучшее в себя вобрал. На Тобольской косторезной овладел искусством резьбы по кости, начал кропать стихи, выучился игре на гармошке. Писал картины. Врождённая интеллигентность просматривалась. Такому не научают. Носил костюм тройка, при галстуке. Обидчивый. И этого пацана, 22-х лет отроду, уговорили в са