Макар поднял руку и опустил ее вниз, вожжи ударили по спине девушки, которая истошно закричала:
- Отец! Отец! Да ты что творишь? - во двор влетела его жена Прасковья. - Ради Бога, перестань, да что на тебя нашло? Почто ты ее лупишь как Сидорову козу?
- Я прибью ее сейчас, - отбросив вожжи в сторону, Макар показал руки жене: - Вот этими руками задушу!
- Да за что? - Прасковья подбежала к Ольге и дотронулась до ее спины, которая была вся в красных отметинах. Девушка в плаче прижалась к матери.
- Худая она, мать, худая!
- И разве же за это бьют? Давай тогда и меня, и Маньку под вожжи, чего уж там!- зыркнула Прасковья.
- Ах ты глупа баба, как у курицы мозгов!- покрутил пальцем у виска раскраснев
Сладилось у них все как-то неожиданно быстро. Она продавала овощи в своей палатке на продуктовом рынке, а Он подошел к прилавку с длинным списком в руке.
— Будьте любезны, кочан капусты, — сказал Он, близоруко всматриваясь в список.
— Какой капусты? – уточнила Она.
— Да просто капусты... А что, она бывает разная?
— А то! Одинакового ничего не бывает. Вам для чего – для голубцов или для борща?
— Да, вроде, для борща, — неуверенно произнес Он. – Да, да, точно для борща.
— Что ж вам супруга толком не объяснила, — Она уже ловко снимала верхние подвялые листья с кочана. – Принесёте еще что-нибудь не то, а виноватой останусь я.
— Да нет у меня супруги. Не обзавелся как-то, — смущенно ответил Он. –
Пётр Мамонов
У меня был случай в молодости. Выпивали мы с приятелем, расстались поздно. Утром звоню узнать, как добрался, а мне говорят: он под электричку упал, обе ноги отрезало.
Беда невыносимая, правда? Я к нему в больницу пришел, он говорит: "Тебе хорошо, а я вот..." — и одеяло открыл, а там... ужас! Был он человеком гордым. А стал скромнейшим, веселым.
Поставил протезы, жена, четверо детей, детский писатель, счастьем залит по уши. Вот как Господь исцеляет души болезнями физическими!
Возможно, не случись с человеком горя, гордился бы дальше — и засох, как корка черствая.
Таков труднопереносимый, но самый близкий путь к очищению духовному. Нужно каждую минуту поучаться, каждую минуту
Люська умела делать удивительные конвертики. И когда одноклассники ломали голову, чего ж дарить друг другу на дни рождения, сбивались с ног в поисках перламутровых непроливашек, электрофонариков с жужалкой, «Аэлиты» или динамовских коньковых лезвий, Люська просто делала эти свои конвертики. Она брала тетрадку с эмблемой Осоавиахима, вырывала из неё линованный вкосую листочек, как-то по своему складывала, добавляла цветную отрезанную от яркого лоскутка ленточку, подгибала края, подвязывала, - и хлоп! В руках у счастливого обладателя оказывалась непохожая ни на что вещица с кусочком тайны внутри. Маленькой такой тайны. Потому, что каждый Люськин конверт скрывал в себе клочок старой оранжевой