Ты приходи Ни ангелом он не был, ни предтечей, И в Рай попасть он сроду не мечтал, И хоть и не был в жизни слишком обеспечен, Но каждый день взвалив рюкзак на плечи, Куда глаза глядят он с посохом шагал. Везде бойцы его спокойно пропускали, И хоть никто его по имени не знал, Все камуфляж потёртый сразу узнавали, Пусть вслух себе никто не признавались, Но втайне каждый здесь его прихода ждал. Он иногда к нам приходил перед атакой, И появлялся невзирая на обстрел. Войдя в блиндаж, и пообвыкнув к полумраку, Он доставал печенье, пачки "Доширака", А после молча с нами с полчаса сидел. Ну а потом происходило как обычно, Он совершал немного странный ритуал. Для новичков всё это было непривычно,
Ты приходи Ни ангелом он не был, ни предтечей, И в Рай попасть он сроду не мечтал, И хоть и не был в жизни слишком обеспечен, Но каждый день взвалив рюкзак на плечи, Куда глаза глядят он с посохом шагал. Везде бойцы его спокойно пропускали, И хоть никто его по имени не знал, Все камуфляж потёртый сразу узнавали, Пусть вслух себе никто не признавались, Но втайне каждый здесь его прихода ждал. Он иногда к нам приходил перед атакой, И появлялся невзирая на обстрел. Войдя в блиндаж, и пообвыкнув к полумраку, Он доставал печенье, пачки "Доширака", А после молча с нами с полчаса сидел. Ну а потом происходило как обычно, Он совершал немного странный ритуал. Для новичков всё это было непривычно,
Разговор с Болью Когда в вену под ночь перестало лекарство мне капать, И себе удивляясь, как мог я терпеть до сих пор, Я подумал, что всё, сил на это мне больше не хватит, И один на один в душной белой больничной палате С Болью, тело терзавшей змеёй, я завёл разговор. Я ругаться не стал, хоть и было сдержаться мне сложно, А из кружки водички глотнув, чтобы не захрипеть, И собрав свою волю в кулак, прошептал осторожно: «Человеку живому такое терпеть невозможно. Для чего тебе мучить меня? Ты мне просто ответь». И тут, словно очнувшись, под сердцем змея шевельнулась, Как пружина напрягся клубок с ледяной чешуёй, А потом будто бритвой от горла до ног полоснула, Отпустив на мгновенье, в глаза
Разговор с Болью Когда в вену под ночь перестало лекарство мне капать, И себе удивляясь, как мог я терпеть до сих пор, Я подумал, что всё, сил на это мне больше не хватит, И один на один в душной белой больничной палате С Болью, тело терзавшей змеёй, я завёл разговор. Я ругаться не стал, хоть и было сдержаться мне сложно, А из кружки водички глотнув, чтобы не захрипеть, И собрав свою волю в кулак, прошептал осторожно: «Человеку живому такое терпеть невозможно. Для чего тебе мучить меня? Ты мне просто ответь». И тут, словно очнувшись, под сердцем змея шевельнулась, Как пружина напрягся клубок с ледяной чешуёй, А потом будто бритвой от горла до ног полоснула, Отпустив на мгновенье, в глаза
Они всё доказали. Случалось так, когда ребята уезжали Туда, «за ленточку», чтоб долг свой исполнять, Когда с друзьями на прощанье выпивали, То кое-кто вопрос ехидно задавали: «За что идёшь, братан, туда ты умирать»? И те, кто раньше было, сразу лезли в драку, Те, у кого порой срывало тормоза, Сейчас спокойны были, как перед атакой, Лишь у кого-то обозначились желваки, Друзьям вчерашним глядя пристально в глаза. Они как будто за ночь сразу помудрели, На кухнях ночью собирая рюкзаки. А кто над ними посмеяться так хотели, Хлебали пиво, так же чипсами хрустели, Но как-то враз, вдруг прикусили языки. Нам не понять, что эти парни ощущали, Когда поставили вопрос перед собой. Но на него они отве
Вы должны быть На войне, как на войне Ярка жизнь и интересна, Тут совсем не до депрессий. Иногда, не только мне, Даже лёжа на броне, С борта ноги в берцах свесив, Почему-то здесь вдвойне Хочется хороших песен. Но есть странный парадокс, Что не только отдыхая, А бывает и стреляя, Сколько слышать мне пришлось, Как боец себе под нос, Слов практически не зная, Прошептав: «Спаси, Христос»! Что-то тихо напевает. Взрывов аккомпанемент Добавляет в стих сюжеты, И осколком рикошетя, Правит стих, как рецензент. Никакой ангажемент На войне ему не светит, И какой-нибудь контент Стих с объятьями не встретит. Может быть, и поспешил, Но теперь я так считаю, Много, где чего читая, Для себя вот так решил,