Конечно, мама Екатерина Трофимовна Шаповалова, и любимая тётя Анна Трофимовна Дьяченко, храню в памяти и в сердце их заботу и любовь, их рассказы, смех, песни. Мама проработала учителем в школе 45 лет, и столько же тётя Аня - в библиотеке одной школы. Они, мои любимые, - тоже долгожительницы, мама - 86 лет, тётя Аня - 96 лет.

А еще была у меня прабабушка, которую прекрасно помню, мы называли её бабуся. Христинья Афанасьевна Ганжа, прожила 104 года. Мне было 20 лет, когда её не стало, а в детстве она была для нас любимой старенькой бабусей, которая рассказывала нам сказки и даже стишок про царя, которого убили.

Была еще прекрасная дружба с бабушкой Григорьевной, соседкой. Она была почти ровесница моей бабушки, но рассказы были о совсем другой жизни, не менее тяжёлой. Репрессировали всю семью только за то, что были трудолюбивы, имели двух лошадей, сенокосилку, разный сельскохозяйственный инвентарь - их раскулачили, детей в детдом, молодая Саша вышла замуж и тем спаслась. В 90-е годы была наша дружба с Григорьевной, и всё, что я читала о репрессиях и ГУЛАГе, подтверждали её рассказы. Каждый день я носила ей газету "Комсомольская правда", которую я выписывала и которая была тогда еще приличной газетой. До своего ухода в 94 года была мне Григорьевна, человек светлого ума и большой души, близкой подружкой.

Всего две недели назад мы простились с Анной Никифоровной Несмеяновой, и еще не утихла боль и горечь этой потери... Необыкновенный человек, можно сказать героический - столько тяжелых неимоверных испытаний выпало на её долю. Это бабушка моего зятя, она воспитывала его с 12 летнего возраста после смерти родителей. А ведь воспитала еще и своих троих детей, и двоих приёмных, - детей мужа. Самое страшное и неутихающее горе Анны Никифоровны - исчезновение младшего сына Саши, о котором не было вестей 13 долгих и невыносимых лет. Страшная правда открылась, когда разоблачили известного маньяка Сливко, руководителя туристического детского клуба. Анна Никифоровна нашла в себе силы участвовать в судебных процессах, процедурах опознания, и никогда до последних дней не утихала сердечная эта боль и мука. А еще и воспоминания военной поры, девочкой она пережила оккупацию, годы тяжелого послевоенного труда... Была мне Анна Никифоровна очень родным и близким человеком, сохранившим ясный ум и память до последних дней... 98 лет, почти век жизни, стойкости, душевной доброты и милосердия этой поистине великой женщины.

По работе довелось общаться и подружиться с интересным человеком, который помогал мне советами в организации музея нашего предприятия. Вениамин Вениаминович Госданкер, в прошлом- директор краеведческого музея, историк, остроумный и неутомимый рассказчик. Прошёл всю войну, семья его пережила холокост, и сколько же было трагического и печального в жизни - это всё было в его рассказах...

А сейчас в моей жизни есть тётя Люба, бывшая соседка, с которой мы снова встретились 7 лет назад и теперь крепко дружим и я её опекаю. Ей 87 лет. Несколько лет назад она практически потеряла зрение, различает свет-тень, всё делает наощупь. Живёт одна, сын только помогает во всём, но то, как эта женщина справляется со своим недугом и всеми проблемами бытия - это невероятно. Были у неё тяжелые минуты уныния, но справилась, желание жить и не быть обузой победило. Удивительная самодисциплина, мобилизация памяти, выдержка и терпение просто поражают. Разложим с ней деньги, и она чётко запоминает, какие купюры в карманах сумочки сложены вдвое, какие вчетверо, какие свёрнуты в трубочку... Так же распределены и лекарства - что в левом кармане халата, что в правом, какие-то коробочки перетянуты резинкой, какие-то в отдельном пакетике...Много телефонных номеров знает по памяти, учит стихи... Помогает ей здорово колонка Алиса, иногда приходит помощница из социальной службы, сын, я стараюсь по возможности - и вот человек живёт и не жалуется, а радуется той жизни, которая ей выпала.

Вот такие драгоценные дружбы с людьми пожилого, почтенного возраста были и есть у меня. А я и сама уже пожилая, иногда тупо не понимаю, как такое со мной случилось, иногда страшно и плакать хочется, но я предпочитаю над этим шутить и посмеиваться. К старости, правда, ещё и дурные времена прибавились, это тоже повод для печали и психования, но что же делать, унынием никак ничему не поможешь. Приходится, как тому Мюнхгаузену, брать себя за волосы (пока с малым количеством седины, это мой натуральный цвет) и вытаскивать из всего, что омрачает жизнь. И вспоминается Жванецкий:

Вот и с нами, людьми почтенного возраста, вполне еще можно о чём-нибудь интересном покалякать, это я как пожилой человек со всей ответственностью заявляю. С праздником нас.