Бумеранг

В самом начале девяностых капитанил я на портовом буксирчике из серии тех, которые портовики любовно называли «Чебурашками». Работа была сменная, сутки через сутки. В нашей смене кроме меня был механик мой одногодок Толя Радуев и матрос Палыч настоящий профессионал, трезвенник и работяга. Уже два дня как штормило. Весь маломерный флот стоял у причалов Ламутского порта, пережидая непогоду. Суда пополняли запасы, бункеровались топливом, водой, на некоторых велись небольшие ремонтно-профилактические работы. С неделю назад при швартовке мы слегка подмяли фальшборт и теперь было самое время его выправить. Запросив разрешение у диспетчера, мы перешли к ремонтному причалу, который находился в полумиле от порта, ниже по течению реки. Почти у самого его впадения в море. Там нас уже поджидала ремонтная бригада со всем оборудованием для котельно-сварочных работ. К концу дня ремонт был закончен и правый борт нашего буксира теперь отличался от левого только сиянием свежей краски. На наш доклад об окончание ремонта диспетчер порекомендовал оставаться на месте до утра:
- В порту и без вас тесно. А утром видно будет.
Всё складывалось как нельзя лучше. тем более. что механик давно просил вывести главный двигатель из эксплуатации часиков на 6-8 для небольшого ремонта. Мы с Палычем завели дополнительные швартовы. Механик подключился к береговому питанию, после чего спустился в машинное отделение, откуда вскоре послышались характерные звуки. Ну, а нас с Палычем ожидала спокойная ночь, которую я рассчитывал провести в горизонтальном положение. Как говориться, моряк спит – служба идёт. Почти весь предыдущий месяц наш работяга – буксир не глушил двигателя, таская плашкоуты грузом с рейда в порт и обратно. Поэтому лишняя ночь отдыха нам лишней вовсе не казалась.
За ужином вечно деятельный Палыч заметил, что не плохо было бы на ночь выставить рыболовную сетку. На календаре были первые числа июня, только-только начался слабый ход горбуши, с которой, собственно, и начиналась лососевая путина. Палыч конечно же был прав, святое дело, оставить нашим сменщикам пару-тройку хвостов на жарёху, так же, как и они оставили нам. Мы договорились поставить сетку так, чтобы один её конец был на берегу, другой на судне. Появится подозрительная лодка, сетка сбрасывается с борта судна и, как говорится, концы в воду. Поначалу Палыч скептически отнёсся к целесообразности таких предостережений:
- Да какой там рыбнадзор? Дождь, ветер, на реке крутая волна, какой дурак будет по такой погоде, да ещё и ночью, на моторке мотаться?
- Всё равно будь внимательней. Бережёного Бог бережёт – проворчал я и направился в каюту.
Вряд ли я проспал более часа. Раздался стук в дверь, следом появилась голова Палыча
: -Рыбнадзор!
-Сетку сбросил?
- А как же.
С выражением святости на лице я поднялся в нашу крошечную кают-компанию. За столом сидел хорошо известный инспектор рыбнадзора Елисеев Валентин, весельчак, красавец и местный Дон Жуан. Тут же находился ещё один совершено нам не знакомый молодой человек в камуфляжной экипировке с короткоствольным автоматом в руках. Мы с Валентином не были в особой дружбе, но при встрече всегда приветствовали друг друга, иногда останавливаясь на 5-10 минут, что бы справится о здоровье или рассказать-послушать свежий анекдот. На этот раз он не подал мне руки, а со словами:
- Ну что, браконьерите? – начал доставать из офицерской сумки какие-то бумаги.
- Да нет, отдыхаем.
- А сетка чья?
-Какая сетка?
- Да та, что выставлена с вашего судна.
Я взглянул на Палыча. Более виноватого выражения лица я ни до, ни после, мне видеть не приходилось. Как позже выяснилось, Палыч всё сделал правильно. При приближении моторки он сбросил конец сетки за борт. Но надо было такому случиться, что при падении, она зацепилась за носовой кранец. Как говориться – все улики были на лицо. Инспекторы выбрали сетку. На счастье ни одной рыбы в ней не было. Да и быть не могло. Начинался отлив, не лучшее время для хода лосося.
- Будем составлять протокол – констатировал Валентин.
Было понятно, что «командует парадом» сегодня не он, а этот суровый незнакомец с автоматом в руках. Как позже выяснится, сотрудник Хабаровского ОМОНА, командированный в Ламутск на лососевую путину. Отпираться было бессмысленно, да и не хотелось. К тому же сетка была пустая. Выпишут небольшой штраф, ну не расстреляют же.
- Да успеете вы с этим протоколом. Посмотрите на себя. Промокли, промёрзли и, конечно же голодные. Палыч, подавай чай.
Что-что, а кипяток на судне всегда под рукой. Через пять минут на столе стоял чайник, сахар, масло, хлеб. Не Бог весть какие разносолы, но после холода и дождя не самое последнее угощение. Видя, с каким аппетитом гости налегли на скромный ужин, я спросил у Палыча, что там ещё на камбузе есть съестного. Палыч помялся, потом наклонился ко мне и прошептал:
- Жареная рыба.
- Подавай.
Палыч с удивлением посмотрел на меня, однако перечит не стал. Когда на столе появился противень с жареной, хотя уже холодной горбушей, ОМОНовец с удивление посмотрел на меня:
- Что это ты такой храбрый, капитан.
- А чего мне бояться? Не будешь же ты составлять протокол на жареную рыбу?- уже почти нагло огрызнулся я.
-Надо будет – составим. И на жареную и на пареную- как-то не очень миролюбиво заявил командированный.
Однако это не помешало нашим непрошенным гостям налечь и на рыбу. Подкрепившись, инспекторы вышли на палубу покурить.
-Ну, всё в порядке-сказал Палыч- отдадут сетку и уедут.
По логике вещей, так оно и должно было быть. Но, похоже, мы плохо понимали натуру «казённого» человека. Войдя в кают-компанию и пододвинув к себе папку с бумагами, Валентин осведомился
- На кого составлять протокол?
Мы с Палычем удивлённо переглянулись. М-да, хорошая благодарность за гостеприимство.
- На меня, конечно –сказал я.
Заполнив протокол и дав мне его подписать, Валентин спросил :- Куда направлять ?
- Конечно на домашний адрес- с деланным равнодушием сказал я, отлично понимая, что если протокол придёт в порт, то кроме штрафа можно лишиться ещё и премии. А если уж совсем не повезёт, то и тринадцатой зарплаты. Обычно такого рода бумаги направлялись по месту работы и Валентин не мог не знать этого. Скорее всего он хотел хоть как-то смягчить ситуацию. Сказать по совести, я не был в большой обиде на него. На Валентина явно давило присутствие этого сурового ОМОНовца. Как правило, наши инспекторы редко наказывали не только за пустую сетку, но и за небольшой улов. Особенно если речь шла о горбуше. Вышли на палубу. Отливное течение набирало силу. Ветер крепчал. До слуха доносился шум волн, накатывающихся на косу с морской стороны. Было за полночь. Время, когда даже в июньские белые ночи на час-полтора приходит темнота. Инспекторы прыгнули в лодку, завели мотор. Палыч отдал швартов. Моторка отошла от борта и направилась вверх по течению, по видимому, к городскому причалу. Мы зашли в помещение.
- Да не расстраивайся ты так, Палыч – начал я успокаивать, чувствующего свою вину, матроса.
- Нет, Степаныч, ты посмотри, поели, погрелись, потом нагадили в душу и уплыли- возмущался Палыч. Говоря по правде, у меня у самого остался на душе небольшой осадок. Но я не стал накалять страсти
- Работа у них такая.
-Да не работа- продолжал кипятиться моряк: - а души у них подленькие.
Спать расхотелось. Палыч продолжал потихоньку чертыхаться, а я достал томик Сименона и постарался углубиться в очередное дело комиссара Мегрэ. И вдруг до моего слуха донёсся какой-то крик.
-Палыч, ты слышишь, кто-то кричит.
- Да нет, это ветер.
Я прислушался – нет, показалось. И всё-таки выработанное годами правило – проверять все сомнения, вытолкнуло меня на палубу. Теперь ясно слышались крики, идущие со стороны реки.
- Палыч, прожектор.
Старому моряку уже всё было понятно. Через минуту яркий луч выхватил из темноты силуэт шлюпки, несущей отливным течением. Всё ясно, заглох мотор. В голове замелькало – через пятнадцать - двадцать моторку отливом вынесет в устье реки, и там на бешенных волнах бара в пять минут всё будет кончено. Огляделся. Молодец, Палыч! Бросательный конец на штатном месте. Не суетясь, как учил меня в далёкой курсантской юности старый боцман, я аккуратно перекольцевал выброску, превращая её в лассо. Лодка почти поравнялась с судном. Перебежав на корму, где было больше места для размаха я метнул конец. И хотя до моторки было не больше 20 метров, я почти взмолился
- Ну, не промахнись!
Нет. Всё чётко. Выброска в руках у Валентина. Палыч сбежал с мостика и мы с ним начали полегоньку, преодолевая течение, подтаскивать лодку к борту. Через пять минут моторка, надёжно ошвартованная, стояла у борта. Как я предполагал, вёсел на ней не было.
– Да- почти злорадно подумал я- других учить вы горазды, а сами раздолбаи, каких ещё поискать
. К моему удивлению на лице ОМОновца не было видно следов особого испуга. Похоже, он просто не мог осознать всей той опасности, которую только что избежал. Но коренной ламутянин Валентин, на памяти которого была не одна трагедия, отлично понимал, что сегодня он родился во второй раз
- Ба, знакомые все лица, - с неприкрытой издёвкой констатировал Палыч – Нет, Степаныч, эти ребята не дадут нам сегодня поспать.
- Ладно, Палыч, не ворчи. Ставь чай. Видишь служивые промокли. Поднимайтесь на борт, проходите в помещение – пригласил я инспекторов. Подавая чай, Палыч не удержался – Извините, на сей раз без рыбки. Сетку вы забрали, а штанами не поймаешь. У меня самого вертелось на языке пара-тройка нелицеприятных выражений. Но, глядя на эти, уже далеко не героические лица, ёрничать как-то расхотелось. Через полчаса наши гости засобирались:
---Степаныч, Пусть лодка до утра постоит у борта, а утром мы её отбуксируем к себе в инспекцию --
-Хорошо, пусть стоит
- Да, вот ещё что- немного помолчав сказал Валентин – заберите свою сетку. Там ещё есть несколько штук. Выберете себе парочку хороших. На том и расстались. Через пару недель пришло извещение о штрафе, к слову, совсем мизерном. А ещё через месяц-полтора мы встретились с Елисеевым в центре посёлка. Было видно, что чувствует он себя не совсем ловко.- Понимаешь, Степанович, я ничего не мог сделать. Бланк протокола-документ строгой отчётности, хочешь- не хочешь, а надо было давать ему ход.
-Да брось ты, Валентин, не бери в голову. У каждого своя работа.
После этого разговора мы часто встречались, почти сдружились. Но об этом событии старались не вспоминать. Но и сегодня, спустя почти четверть века с той ночи, я не перестаю удивляться мудрости провидения, сыгравшего с нами эту хитрую и, до конца не понятую мной, игру. Урок, полученный тогда, не раз, в последствии, уберегал меня от опрометчивых поступков и непродуманных решений в отношении зависимых от меня людей.
С. Хреновой 2010 год