Любимый мой муж... Я пишу тебе эти строки, но знаю, что ты их никогда не прочтёшь...
Мы прошли с тобой долгий путь от курсанта до подполковника, были вместе и в горе, и в радости... Ты был моей несокрушимой стеной, моей опорой, а я - твоим надёжным тылом.
Я благодарна тебе за лучшие годы жизни, за счастье, что я любила и была любима, за нашу дочь, которая во всём похожа на тебя.
Но так распорядилась жизнь и свой путь дальше я продолжаю без тебя...
Мой светлый, добрый, искренний мой Юрчик, ты навсегда останешься в нашей памяти и сердцах..."
Татьяна супруга Героя.
Вот такое чудо вчера видели все, пришедшие проститься с Александром Шевцовым: в тот момент, когда гроб с телом Александра выносили из РДК на площадь и заиграл военный оркестр, в небе появились 2 клина журавлей, и пролетая прямо над РДК, над нашими головами, второй клин встал в продолжение первого и так одним клином они скрылись в небе в направлении Самары. Вот так попрощалась душа Александра со всеми пришедшими проститься с ним. Чудны дела твои, ГосподиСветлая память воину Александру, погибшему в боях за Родину, за нас с вами!
Ефрейтор, стрелок-санитар в/ч 69357 Шевцов Александр Викторович героически погиб 8 марта 2024 года.
Он прошел Макеевку, Авдеевку и другие точки.
Погиб под Куп
Прости, любимая. Я так тебя подвёл…
Я не сумел уйти от этой пули.
Ещё бы метров тридцать – я б ушёл,
А догонять они бы не рискнули
Прости, любимая. Не горе – а беда!
Письмо моё придёт за похоронкой –
Ты в нём себя узнаешь, как всегда,
Смышлённой и счастливою девчонкой.
Прости, любимая. Унёс я благодать –
Мир для тебя стал бледен и ничтожен.
Пусть пишут: «Кто-то должен умирать», -
Не верь им, милая. Никто, никто не должен.
И помнил я на огненной черте,
Что ты меня вернуться умоляла –
Я так старался, что из ста смертей
Всего одна меня не миновала.
Но я вернусь, по-прежнему любя –
Сквозь грунт пробьюсь к тебе зелёной негой.
И для тебя, и только для тебя,
Прольюсь дожд
...Поезд не отапливался. Сидели на полу или на узлах, жались друг к дружке. Мама всем по очереди клала руки на плечи - и от них исходило тепло. Мамкины руки грубые - как пергаментные ладони её, разбитые нелёгким деревенским трудом. А теперь ещё и в какой-то красной коросте, вроде цыпок. Но какие же желанные! И красивые, и все равно красивые, как природа в лесу, как коряга, обросшая пятнами лишайника или грибы - мухоморы. Мама трогала детей ласково, но не ради самой ласки. Она не давала им спать. Дети были напуганные, голодные, уставшие, и холод влезал в них глубоко, опутывал сном, чтобы остановить их тихонько бьющиеся сердца. Мама не давала им спать, потому что две девочки в их вагоне так
Детка, ешь, сколько хочешь ... . Моё детство пришлось на военные годы и осталось в памяти множеством обрывочных воспоминаний. Мне четыре года. Мама бежит по полю от эшелона и тащит меня за руку. Никогда не забуду жуткий воющий звук бомбы. Очень страшно. Мы падаем, кругом настоящий ад: взрывы, столбы земли и дыма, тяжёлый гул бомбардировщиков. И вдруг всё стихает. Я вижу вынырнувшие из облаков дыма быстрые и ловкие машины, а мама кричит: – Всё, доченька, будем жить. Это наши, наши! Я пою. Мне запрещено разговаривать, можно только петь – так папа лечит меня от заикания после бомбёжки. Мы с мамой вернулись из Подмосковья в Ашхабад, где жили до войны. Скоро папа уйдёт на фронт, он окончил офи