«17 родов и один гений: цена великого открытия»

Я часто думаю: что толкает человека выдерживать то, от чего другой рухнул бы в первые месяцы? В учебниках мы привыкли видеть Дмитрия Ивановича Менделеева — строгий профиль, густая борода, гениальная таблица, которая перевернула науку.
Но у любой глыбы есть фундамент. И если копнуть под этой таблицей — окажется, что держала её не академия наук, не профессора и не чиновники. Держала её женщина, чьё имя редко упоминают. Его мать — Мария Дмитриевна.
Я представляю её молодой: шестнадцатилетняя, только что ставшая женой педагога Ивана Менделеева. Он был старше на десять лет, учитель философии и политэкономии, человек с правильными манерами, но со слабым здоровьем.
Она — правнучка военнопленного монгола, девушка без формального образования, но с жадным взглядом, застревающим на книгах в библиотеке отца. Судьба их соединила не по страсти — по решению семьи. Но именно в этой связи родился тот самый последний ребёнок — Дмитрий, ставший гением.
Жизнь тогда не делала скидок. Иван сделал карьеру: сначала Тамбов, потом Саратов, директор гимназии — и всё вроде бы шло к дворянскому званию и безбедности. Но в России XIX века чужая зависть была страшнее чумы. Кто-то написал донос, что мол, директор позволяет гимназистам в пост есть скоромное. Разбираться никто не стал — уволили.
С этого начался спуск, в котором вся тяжесть легла на плечи Марии.
Дети рождались один за другим, но смерть ходила рядом. Сколько у неё было похорон — счёт потерять легко.
Семнадцать беременностей, десять потерянных малышей. Выжили только семеро. Даже писать об этом страшно, а она проходила через всё это — раз за разом, не позволяя себе сломаться.
Когда муж окончательно потерял зрение, семье назначили нищенскую пенсию.
Представьте, что семеро детей, слепой муж, и на всё — горсть медяков. Брат-промышленник отказался помогать деньгами, предложил лишь заброшенный стекольный завод в селе Аремзяны.
Предприятие было убыточным, рабочие воровали, крестьяне бунтовали. Для мужчины это была бы катастрофа, а для женщины середины XIX века — почти издевательство. Но Мария согласилась.
Я думаю: что её двигало? Отчаяние? Любовь? Желание доказать, что она не сдастся? Скорее всего — всё сразу. Она взялась за завод, параллельно тянула огород, хозяйство, детей, ухаживала за мужем. Это не кино, где героиня гордо вскидывает голову. Это пахота, грязь под ногтями, ночи без сна, постоянная усталость. И всё-таки — она справилась.
Мария наладила производство, вывела его в плюс, построила в селе школу и даже церковь. Каждую копейку откладывала, чтобы спасти мужа — и, невероятно, московский хирург действительно вернул ему зрение. Но жизнь снова ударила: Ивану не позволили вернуться к работе, он сломался душой, заболел туберкулёзом.
А она? Она продолжала тащить. Не винила его, не жаловалась. Просто делала то, что считала своим долгом. В такие моменты я понимаю, что Менделеев родился не случайно. Его мать была человеком, в котором будто сплавились сталь и нежность.
В Аремзянах, среди грохота стекольных печей, Дмитрий впитывал атмосферу труда. Его мать никогда не оставляла детей в стороне: брала с собой на завод, показывала, как из серого песка и белой соды рождается прозрачное стекло.
Для мальчишки это было волшебством, первой химической сказкой, в которой он видел не только огонь и расплав, но и скрытые законы природы.
Мария Дмитриевна умела удивительным образом совмещать несочетаемое. Днём — управляющая фабрикой, строгая и решительная. Вечером — мать, которая садилась за фортепьяно и читала детям вслух Лермонтова. Удивительно, но именно одна из её импровизированных читок — «Демон» — стала для Дмитрия тем самым моментом, когда он влюбился в поэзию. Посудите сами: мальчик, окружённый шумом печей, вдруг слышит мелодию слов, и мир для него становится другим.
Мария понимала, что единственное наследство, которое она может дать детям, — это образование. Она приглашала учителей, сама помогала им готовиться к поступлению в гимназию. Причём не делала различия между сыновьями и дочерьми: мальчиков готовила к науке, девочек — к жизни.
Дом был строгим, но тёплым, где знали цену труду и знали цену знаниям.
Когда пришло время, она решилась на отчаянный шаг: оставить всё налаженное хозяйство и переехать в Тобольск, чтобы Дмитрий и его брат Павел могли поступить в гимназию. Завод приносил доход, но Мария знала — если упустить момент, дети останутся без будущего. Она писала дочери: «Чтобы развить способности Паши и Мити, я должна, я обязана пожертвовать всем…» — и в этих словах слышится стальной нерв, который позже прорежется в судьбе её младшего сына.
В гимназии Дмитрий сразу проявил характер. Учился избирательно: точные науки и естествознание схватывал на лету, иностранные языки игнорировал. Учителя не знали, что с ним делать: то талант, то хулиган. Драки были обычным делом. Его не раз собирались отчислить.
И каждый раз мать вставала между школой и сыном — находила нужные слова, обращалась к влиятельным знакомым, добивалась, чтобы Дмитрия оставили.
Дома он делал уроки с отцом. Тот, хоть и сломленный судьбой, всё же помогал сыну в математике и логике. Но настоящей опорой для Дмитрия оставалась мать. Она умела видеть в его дерзости — не просто упрямство, а жажду знания.
А рядом — свои беды. Старший сын начал растрачивать деньги, две дочери ушли в сектантство и растеряли всё приданое. Мария одна закрывала все дыры, сглаживала все конфликты, снова и снова вставала к штурвалу своей семьи.
В 54 года она потеряла мужа. Иван умер, и хоть он давно не был её реальной опорой, Мария пережила это тяжело. Любила она его — по-настоящему, без упрёков, без оглядки. И всё же оставалась сильной. Но мир словно решил окончательно проверить её на прочность: вскоре дотла сгорел стекольный завод.
Теперь всё держалось только на младшем сыне. Она вложила в него всё, что имела, даже распродала имущество. У неё не осталось ничего, кроме веры. И это, наверное, тот момент, когда судьба окончательно сделала выбор: либо семья Менделеевых исчезает в бедности, либо из неё выходит человек, которого будет знать весь мир.
Москва встретила их холодно. Мария с Дмитрием приехали почти без денег — лишь с узелками и надеждой. В Московском университете юному Менделееву отказали: слишком много желающих, слишком мало мест. Для кого-то это стало бы финальной точкой, но не для Марии. Она будто знала: её время уходит, и надо успеть сделать главное — протолкнуть сына к будущему.
И тогда она пошла в Петербург. Представьте эту женщину: измотанную, больную, похоронившую десятерых детей, потерявшую мужа, имущество, завод. Она идёт в столицу, вгрызается в бюрократические стены, словно в последний бой. И добивается своего — Дмитрия принимают в Главный педагогический институт.
Спустя месяц после этой победы её силы иссякли. Мария Дмитриевна умерла — прямо на руках у сына. Ему было всего семнадцать. Он остался один, но уже вооружённый её верой, её опытом и её заветами.
И вот тут, я думаю, происходит главное. Ведь можно было бы сказать: всё, мать умерла, дальше сын идёт сам. Но правда в том, что она никуда не ушла. Она осталась в нём. В его упрямстве, в его дерзости, в том, что он никогда не боялся идти против течения. В том, что однажды он увидел сквозь хаос элементов закономерность, которую никто до него не видел.
Менделеев потом много лет признавался: он обязан всем своей матери. Не школе, не университету, не профессорам — матери. Он посвящал ей труды, он говорил о ней студентам, он хранил в памяти её голос, её решимость. Фраза «Заветы матери считаю священными» для него не была красивым штампом — это была формула его жизни, не менее важная, чем сама Периодическая таблица.
И когда мы говорим о Дмитрии Менделееве, мы забываем одну простую вещь: его мать фактически «выковала» гения. Она взяла на себя то, что казалось невозможным — выжить после смерти десяти детей, спасти мужа, поднять завод, воспитать семерых, и всё это — в России XIX века, где женщине редко давали хоть какое-то право выбора.
Я думаю, именно поэтому история Марии Дмитриевны звучит так остро сегодня, в 2025 году. В эпоху, когда мы любим говорить о «самодостаточности», «ресурсах» и «мотивации», её жизнь — это пример совсем другого масштаба.
Это не лозунг, не коучинг, не глянцевая биография. Это реальная женщина, которая без пафоса, без громких слов взяла на себя всё и просто делала.
И если в учебниках по-прежнему будут печатать сухие даты жизни Дмитрия Ивановича, я бы добавил к ним ещё одну формулу. Она проста: без Марии Дмитриевны не было бы ни таблицы, ни самого Менделеева.
Автор: Арбатский