КОЛЫБЕЛЬНАЯ Николай Эрдман. Видишь, слон заснул у стула. Танк забился под кровать, Мама штепсель повернула. Ты спокойно можешь спать. За тебя не спят другие. Дяди взрослые, большие. За тебя сейчас не спит Бородатый дядя Шмидт. Он сидит за самоваром Двадцать восемь чашек в ряд,- И за чашками герои о геройстве говорят. Льется мерная беседа лучших сталинских сынов И сияют в самоваре двадцать восемь орденов. "Тайн, товарищи, в природе Не должно, конечно, быть. Если тайны есть в природе. Значит, нужно их открыть". Это Шмидт, напившись чаю. Говорит героям. И герои отвечают: "Хорошо, откроем". Перед тем как открывать. Чтоб набраться силы, Все ложатся на кровать. Как вот ты, мой милый. Спят
Стихи не мои. Очень понравились.
Встретил я хохла недавно
И зада́л ему вопрос:
Почему после майдана
В хате индевеет нос?
Кран горячий пылью тронут,
Горы мусора вокруг,
От платёжек люди стонут,
Заржавел крестьянский плуг,
Встали верфи и заводы,
Старики черны от слёз?
Что ж вы сделали, уроды?
Боже, что тут началось!
Он то плакал, то смеялся,
Проклиная москалей.
После по земле катался,
Пузыри дул из соплей.
Рожи корчил, выл про щеню,
Дули мне в лицо крутил.
Торговался за прощенье.
Прям, задёшево сулил.
Дальше в ход пошли угрозы -
Мол, весь мир за нас горой!
...
Я утёр от смеха слезы,
Плюнул и пошёл домой.
«Как ты нас уже не трахай,
Не осталось свежих тел.
Этот год уходит на хуй,
Он на нем нас год вертел.
Поскорей бы, поскорее
Он бы это прекратил.
Всех, как в Северной Корее
Посадил на карантин.
Нам не надо больше ада.
Рубль пал, лежит ничком.
Обнулил, кого не надо,
Гульфик смазал новичком.
Дома поселилась скука,
Но насупит год другой!
Двадцать двадцать, знаешь, сука,
Ехай нахуй, дорогой.»Сергей Шнуров.