Повесть о первой любви ("Белая голубка")
Глава 28.
Не могу сказать – прощай
Это было утро расставаний. Первой Иришку навестила Белая голубка. Повзрослела Иркина подружка, наивная юная птичка превратилась в роскошную бело-пенную птицу. Редко стала прилетать Беляночка – видно, птенцов высиживает, не до Иринки ей сейчас. И вот – решила проводить. Вместе со всей своей стаей и любимым – белым голубем-вожаком. Какая же из них получилась пара! Голубка ни на шаг теперь не отходила от вожака: вместе тюкали носиками – клевали пшено, одновременно взлетали, перепархивая с места на место; а как они ворковали!
На пять минут забежала Кира – попрощаться. Но главное расставание было впереди – с Георгием.
Они стояли на берегу, на Лукоморье. Газик пограничников отправлялся в Головнино отсюда, от продовольственных складов. Погрузка заканчивалась.
Оба молчали, обнявшись, – всё было сказано в прощальную ночь. Конечно, они всегда знали, что этот день – день расставания – настанет. Вот он и настал. Георгий старался выглядеть спокойным - не хотел, чтобы Иришка видела его расстроенным. И вдруг Гоша прервал молчание:
- Я всегда буду тебя любить.
Совсем не Гошин голос. Тихий, глухой. И как он это сказал… Иринка не смогла ничего ответить, только улыбнулась сквозь слёзы. И старалась запомнить Георгия – каким он был в этот момент. Выражение любимого лица менялось чуть ли не ежесекундно. Вот сейчас Гошин взгляд направлен как будто в самого себя: насупленные брови, печальные глаза. Это он злился на предстоящую разлуку: зачем? ведь они так не хотят этого! Гошку бесила эта безысходность, невозможность что-либо изменить. Но вот он уже смотрит на Иринку – тени с лица исчезают… Сколько нежности в Гошиных глазах! Георгий крепче прижимает к себе девочку, как будто хочет укрыть, спрятать её от того, что им сейчас предстоит. А Иринке так хотелось сказать:
- Не отдавай меня этой страшной разлуке, слезам, тоске, бессонным ночам, бессилию что-либо изменить, спаси от бесконечных дней и месяцев одиночества и горя…
А Гоша обнимал её и целовал глаза, полные слёз:
- Не плачь, этот год быстро пройдёт.
- Я не плачу.
Целый год… Кто знает, что случится за это время? Память Ирина подсовывала ей предательские слова Евгения Баратынского:
Не властны мы в самих себе.
И, в молодые наши леты,
Даём поспешные обеты,
Смешные, может быть, всевидящей судьбе.
Вот только… если она всевидящая – пусть лучше закроет глаза и идёт куда подальше. Не нужна она им – такая холодная и безжалостная. И потом, если не верить, не надеяться и не любить – зачем тогда жить?
- …Гош, пора…
- Подожди ещё пять минут.
Как же быстро бежит время!
- Пора.
Гошик порывисто обнял Иришку, поцеловал.
- Я завтра позвоню.
- Угу.
Первой на следующий день после Иринкиного отъезда позвонила Кира:
- Ирка, привет! Как доехала?
- Хорошо.
- А у меня для тебя новости. Вчера ходила забирать наши характеристики. Слушай, полный отпад! С этими писульками нас теперь даже в тюрьму не примут!
- Другого от этой тётеньки я и не ожидала. И что она там накатала?
- Сейчас, вспомню. Так: «неорганизованные, всё время опаздывали, уходили раньше времени», «плохо подготовлены по предмету».
- Ну, последнее касается только меня. Что ещё?
- В общем, мы с тобой ленивые и тупые. Поставила нам двойки за практику.
- И зачем мы только парились на этой моталке… Всё равно ведь по два балла заработали. Надо было нам вообще не ходить. И что, ты отнесла характеристики в школу?
- Конечно. Отдала Евгению Петровичу. Ты бы видела его глаза, когда он читал эти «сочинения»! А брови так вообще на лысину уехали.
- И что он сказал?
- Сказал – «хорошо» и положил эти «приговоры» в стол. Так что всё нормально, за практику у нас «хорошо». А ты знаешь, что Жорик через три дня улетает? Видела его вчера. Невесёлый. Ладно, созвонимся на днях. Пока!
Потом позвонил Георгий:
- Здравствуй.
Голос грустный, даже печальный, и в то же время мягкий, как будто обнимающий Иришку.
- Здравствуй.
- Повтори ещё раз.
- Зачем?
- Ты так интересно говоришь это слово. Как будто немножко картавишь.
Ясно. Гошик хочет запомнить Иринкин голос:
- Здравствуй.
Помолчал.
- Я так по тебе скучаю…
- Гошик, мы же только вчера расстались.
- Вот со вчерашнего дня и скучаю. Ириш, я через три дня улетаю.
- Знаю, Кира сказала.
- Ты, может быть, приедешь завтра? – с надеждой спросил Гоша.
- Гош, я же только что…
- Я бы сам приехал к тебе, но у меня ещё дела в военкомате.
- Гошик, я не смогу.
- Жаль. Мне так много нужно тебе сказать…
От сдержанности Гошкиной не осталось и следа.
- Говори.
- Это всё равно что выйти и кричать на улице.
Да, на телефонной линии кто только уши не греет.
- Какая разница?
- Хочу увидеть тебя.
- Гош, ну что это изменит?
- Я тебя люблю.
- И я тебя люблю.
- Дождался, наконец, от тебя признания, - с улыбкой в голосе произнёс Георгий.
Ну, вот, кажется, немного успокоился.
- Я же тебе говорила. Ты забыл?
- Нет, не забыл. Хочу слышать это от тебя каждый день.
- Гош…
- Прости. Не плачь. Я завтра позвоню. Целую тебя, моя хорошая.
- И я тебя.
Глава 29.
Вера, Надежда, Любовь.
Улетел Георгий. И начался этот горько-сладкий морок ожидания…. Первую весточку Белая голубка принесла Иришке через две недели после отъезда Гошика.
«Любимая, здравствуй! Вчера приехал в училище, сегодня с утра проходил медкомиссию, и вот, наконец, есть немного свободного времени, чтобы написать тебе. У нас сейчас самоподготовка к экзаменам. У меня всё хорошо, но очень соскучился по тебе, моя ненаглядная. Хочу тебя попросить: давай не будем ждать ответов друг от друга, потому что письма идут долго: две недели туда, две обратно. Просто пиши мне почаще. Договорились? Люблю, целую, Георгий.»
Что творилось с Иринкой, когда она читала эти строчки, написанные Гошиной рукой! А ещё говорят, что нет никакого волшебства. Так вот же оно! Ведь были эти листы бумаги самыми заурядными страничками в тетради, пустыми и ненужными, но как только к ним прикоснулась любимая рука… И нет уже ничего драгоценнее на свете… Иринка читала и перечитывала письмо. Слёзы текли ручьём… Как же ей плохо без него… Вот только Гошику об этом лучше не знать. Не стоит расстраивать. Ему и так сейчас несладко. И Ира села сочинять, как она проводит каникулы – интересно и весело. Пусть хоть немного отвлечётся и посмеётся.
А через несколько дней Иринка получила ещё одно письмо:
« Здравствуй, родная моя! Был сегодня в библиотеке, в журнале «Юность» прочитал стихи Рождественского, переписал для тебя.
Позабылись дожди,
отдыхают ветра…
Пора…
И вокзал обернётся, —
руки в бока, —
пока!
На перроне озябшем
нет ни души…
Пиши…
Мы с тобою одни на планете пустой.
Постой…
Я тебя дожидался,
звал,
повторял,
терял!
И висела над нами,
будто звезда,
беда.
Так уходят года,
так дрожат у виска
века…
По тебе и по мне грохочет состав…
Оставь!
Эти — губы твои,
движенье ресниц, —
не снись!
На рассвете косом,
в оголтелой ночи
молчи.
Разомкни свои руки,
перекрести…
Прости!
И спокойно, —
впервые за долгие дни, —
усни.
Стихи хорошие, знаю, что тебе понравятся, вроде бы в них и о нас с тобой. Ведь я тоже звал тебя, повторял, терял… И чуть совсем не потерял из-за своей глупости. Но у нас, любимая, всё теперь будет иначе. А это – тебе от меня:
Там, за туманами, в родном городе,
Где ты ждёшь меня, такая гордая,
Слышишь голос мой – позабудь про грусть,
Скоро я к тебе вернусь!
У меня всё нормально, сдаю экзамены, скоро зачисление в училище, надеюсь, стану курсантом. Пиши! Жду! Люблю, целую. Георгий.»
Гошик поэтом стал… А письма всё летели и летели… Старалась Иркина Белая голубка, её умница-красавица Беляночка.
«Здравствуй, милая моя девочка! Как же я по тебе соскучился… Сегодня мне всю ночь снился родной город, мы шли с тобой по берегу – беззаботные, весёлые… Я что-то рассказывал, ты смеялась. Снился мне твой взгляд из-под чёлки – бесконечно дорогой, открытый, доверчивый. Как хорошо, что бывают сны! Наверное, они для того и придуманы, чтобы в их эфемерном мире встречались души тоскующих друг по другу людей… А ты как думаешь? Эх, когда же я тебя увижу… Не во сне. Можешь меня поздравить с поступлением. Впереди – «курс молодого бойца» и присяга. Люблю, целую, Георгий.»
И Иринка ответила:
… Хочу остаться в твоих снах –
Нежно-трепетной, любимой,
Озорной, неповторимой,
С счастьем солнечным в глазах…
Хочу остаться в твоих снах.
«Здравствуй, Ириша! Получил от тебя накануне письмо. Спасибо за чудесные стихи! Мне они очень понравились. Ты всегда будешь в моих снах… Только ты. Прости, что пишу карандашом: мы на полигоне, учимся воевать, в город вернёмся через две недели. Поздравляю тебя с началом учебного года! Передавай привет знакомым. Знала бы ты, как я жду твоих писем…Целую, люблю.»
….А знал бы Гоша, как дался Иришке приезд в Южно-Курильск! Город без Георгия не просто опустел – он обезлюдел. Невыносимо горько и обидно было Ирине одной, без Гошика, ходить по улицам и переулкам… Ведь здесь каждая тротуарная дощечка помнила их шаги, в воздухе ещё дрожали отзвуки слов, смеха Иринки и Георгия… Песен, которые он ей пел… А мостик! Безмолвный свидетель счастливых свиданий… Но труднее всего Иринке давалась дорога к ДК, мимо Гошиного дома. Ей постоянно казалось, что вот опять, как когда-то, в окне покажется рука Георгия в домашней клетчатой рубашке и отдёрнет оконную занавеску… Сердце девочки замирало, когда она замечала фигуру какого-нибудь молодого человека, чем-то похожего на Гошу. Конечно, это был не он, ведь Георгия Ира чувствовала на любом расстоянии. Они порой удивлялись: вроде бы не договаривались о встрече, но стоило кому-то из них выйти на улицу, как другого уже какая-то неведомая сила тащила из дома – скорей-скорей увидеться… И ведь безошибочно находили друг друга! Вот и не верь в биотоки! Прав был Эдуард Асадов, когда писал:
Биотоки - не ерунда,
Их нельзя зачеркнуть, смеясь.
Разве ты не чувствуешь связь
Между мной и тобой всегда?
«Солнышко моё, здравствуй! Вот уже и ноябрь… Здесь стоят морозы. Очень холодно, вчера было минус двадцать пять. У меня всё хорошо. Не всегда получается так, как надо, но я стараюсь. Времени вот только свободного совсем нет. Высылаю тебе своё фото. Целую тебя, любимая, нежно-нежно. Георгий.»
Иринка смотрела на фотографию… Гошик… Возмужавший, серьёзный. Стриженая голова, пилотка, сапоги. Как же ему идёт военная форма! А лицо – такое бесконечно родное, усталое…
Время ожидания… Такое трудное. Оно то сжималось – когда Белянка радовала весточкой от Георгия и Иринка не замечала, как пролетали дни – в бесконечном перечитывании письма, - то неимоверно растягивалось: это были недели, когда Белая голубка ничего не приносила своей подружке. Это резиновое время…
«Здравствуй, любимая! Послезавтра Новый год. Как бы мне хотелось встретить его с тобой, чудо моё зеленоглазое! Сидел сегодня на политзанятии и вспоминал прошлый новогодний вечер. Каким же я был дураком! Ты представить даже не можешь, как мне хотелось подойти, вновь почувствовать тебя в своих объятиях – как тогда, во время танца на Осеннем балу. А когда мы с тобой столкнулись в дверях спортзала и ты так холодно посмотрела на меня… Я подумал, что не нужен тебе. Ты же так веселилась в вашей с Кирой компании. Да и память о Горячем Пляже, как ты не захотела со мной танцевать, больно била по самолюбию. В общем, струсил.
А у меня новость! Я наконец-то поднялся в небо! Конечно, с инструктором. Да, это был первый учебный полёт. Приеду, расскажу. Всё, милая моя, побежал на построение. Целую! Скучаю! Люблю безумно! Георгий.»
«Здравствуй, Ириша! Буду ругаться: ты когда мне пришлёшь свою фотографию? Конечно, я хорошо тебя помню и без фото, моя любимая ведьмочка! Помню, как впервые увидел тебя в школьном коридоре. В своём чёрном платьице ты выглядела королевой… Гордая посадка головы, изящная шейка, тонкие плечи… И – ох, уж эти твои колдовские зелёные глаза! И, конечно же, веснушки! Вот из-за них я в тебя и влюбился. Вот приеду – все их пересчитаю!
Не забыла, какой месяц на дворе? Уже март! Так что скоро жди! Целую, очень скучаю, Георгий.»
Да, март. Этим невзрачным воскресным утром Ирина впервые за долгие дни пришла на берег. Снег уже растаял, только на песке островками прошедшей зимы лежали глыбы льда. Скоро и они исчезнут без следа. Весна идёт. Пока она ещё совсем незаметна. Море какое-то сонное, тихое, угрюмое. И всё равно даже в сумрачную погоду на Лукоморье печалиться невозможно. Лёгкий ветерок, напоённый свежестью и божественным запахом морской волны, ласкает Иркино лицо и как будто говорит:
- Эге-гей! Ты чего такая кислая? Встряхнись! Давай дыши этой благодатью и радуйся вместе со мной!
Уговорил ветерок. Да и как тут не встряхнёшься: море, ветер, простор!
Ира прибавила шаг. А вот и их с Гошей дерево. Девчонка присела на него. И такое умиротворение вошло в её душу! Хорошо, что пришла сюда – подумать, помечтать… И с морем посекретничать. А ведь оно уже проснулось! Солнце пробилось сквозь надоедливые тучи и разбудило любимую Ирину стихию. Весело побежали по воде солнечные отблески, зашелестели волны. О чём? – Ах, вот оно что! Море, оказывается, всё помнит! Помнит и – говорит, говорит… Как же здорово вот здесь, на Лукоморье, окунуться в драгоценные воспоминания… А ведь всё у Иринки с Гошиком замечательно! Вон как старается Белянка, носит весточки из одного далёкого края в другой. И Гоша скоро вернётся…
Ты только не улетай, не покидай нас, Белая голубка!
Вера, Надежда, Любовь… Не оставляйте меня… Никогда.
… А ночью снилась Иринке лунная дорожка на Лукоморье. И всё идёт и идёт Иришка по ней, по дороге своей любви, к Георгию…