«А жизнь продолжается».

Очерк. «Горьковская правда». 12.09.1982 г.

Из приказа командующего 22-й армией Второго Прибалтийского фронта: «...за образцовое выполнение боевого задания на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками наградить старшего лейтенанта Троегубова Ивана Алексеевича орденом Отечественной войны 1 степени».

Соседский мальчонка, увидев награды, спросил: «А этот орден за что, дедушка Ваня?». Фронтовик придвинулся поближе, положил руку на плечо малыша: «Быпо это, сынок...». Рука у ветерана большая и крепкая, ладонь твердая и широкая. Такая бывает у мужчины, хозяина дома. Для Ивана Алексеевича токе ничего не стоит дров напилить-наколоть, гвоздь в стену забить, рубанком пройтись по доске. Да что там гвоздь! Когда после воины новый дом строили, на самый верх крыши забирался, тесины пришивать помогал. У отца-то, Алексея Андреевича, голова кружилась от высоты, а у него - ничего. Говорили ему: поберегись, неровен час -- оступишься. Он отшучивался: мне, мол, что по земле, что по коньку ходить - все одно. А споткнуться везде можно...

Троегубова судьба порой безжалостно и на излом. и на изгиб пробовала, испытывала, крепко ли на ногах стоять может. Но остался он таким же, каким его люди еще в молодости знали: неунывающим («Как здоровые, спрашиваешь? Да лет до ста доживу, всего каких-то тридцать два годка осталось»), подвижным, деятельным («Сегодня меня только вечером застанешь. С утра на работу, потом в райком комсомола загляну, и к пионерам надо успеть. Обещал. Ждать будут). Любит книги, гостеприимный, уважает шутку и веселых собеседников. Но особая радость Ивану Алексеевичу, когда за город, в лес, хотя и редко, но удается выбраться: До сих пор на душе праздник, как вспомнит, что с женой Екатериной Романовной однажды немало ядреных грибов наломали, и пожарить, и насушить впрок хватило.

Словом, живет человек, и счастлив. Счастлив выпавшим на его долю заботам, большим и малым радостям. "

Однако все могло быть иначе.

...Бой за господствующую высоту у деревни Монаково длился сутки. В составе сводного лыжного отряда 43-й Латышской гвардейской стрелковой дивизии в тыл  фашистов отправился и он, парторг батальона И. Троегубов. На шесть километров в глубь обороны противника просочились воины и овладели высотой. Двадцать два раза пытались фашисты смять горстку бойцов, а когда танки со свастикой вплотную подошли к траншеям, по уцелевшей рации гвардейцы вызвали огонь на себя. За участие в смелом рейде был награжден первым орденом. Вскоре стал капитаном. А спустя несколько месяцев командующий фронтом представил его ко второму ордену Отечественной войны. Этот бой за станцию Межара стал последним для парторга.

«Троегубов! Я сделал все для спасения твоей жизни. Все, что мог сделать в пяти километрах от немцев. Но не знаю, будешь ли ты жить. Если будешь, то пищи по адресу...  Доктор И. Кох».

Самый черный день для Ивана Алексеевича - 3 августа 1944 года. Группа разведчиков, выполняя приказ, проникла в тыл врага и рванулась в атаку, чтобы, сломив сопротивление сопротивление растерявшихся фашистов, выйти к железнодорожной ветке. Враг оборонялся яростно. Родом с капитаном на бегу споткнулся один солдат, потом --- другой... Угасающей звездой сверкнула сигнальная ракета. «Нужно успеть до рассвета «, -- вспомнился наказ комбата. Троегубов взглянул на часы. И в ту же секунду --- резкий удар. Красное облако кутала голову, заслонило заросший ивняком берег речонки. Острая боль. «Иван, живой?» - по голосу узнал зам комбата Тупицына, повернул к нему окровавленное лицо…

Все,  что было потом, воспринимается сейчас как порванные кадры кинохроники. Носилки, торопливые шаги санитаров, чуткие пальцы военврача. Очнулся через месяц в тыловом госпитале. Однажды медсестра по его просьбе просматривала записную книжку, письма, оставшиеся в гимнастерке. Тогда-то и обнаружилась эта записка полкового врача.

Через двадцать пять лет они встретятся вновь. Обнявшись, будут стоять в окружении однополчан, не стыдясь выступивших слез. «Ты был еще в сознании. — скажет ему Кох. -- Но я видел, что у тебя смертельное ранение».

Сомневаться в успешном исходе операции он имел все основания: снайперская пуля ударила капитану в левую бровь и застряла в правом виске. Но Троегубов выжил. Только зрение спасти не удалось. Полгода провел Иван в госпиталях. Первые месяцы - с надеждой. Да потом понял, что врачи не боги и чудес на свете нет. На душе пусто и одиноко стало! Однажды госпиталь бомбили, а он и в бомбоубежище не спустился. Суета мирская уже не волновала. Одно от черных дум отвлекало --- письма. Одни — написанные девичьей рукой, другие — от старшего брата Василия, с фронта. «Не горюй, — писал брат, — мы еще на твоей свадьбе погуляем. Подумай о будущем, Жизнь-то, Иван, не танец, назад не пойдешь».

Зимой вернулся домой. Многому, очень многому пришлось учиться заново - ходить, окружающий мир по звуками и запахам понимать. В избе сидеть тягостно и несколько раз с палочкой добирался до паровозном депо, , где когда-то слесарил, потом стал мастером. Да скоро бросил эту затею: зачем тревожить раны, жалостливые слова слушать? Забыть надо и работу прежнюю, да и заветную тропинку, что тропил довоенными лунными вечерами к знакомому крылечку, - тоже. Однажды, правда, разбередил –таки душу своим письмом лейтенант-пехота, с которым в однеой палате лежал: «Как у вас с той девушкой, которая в госпиталь писала?». Не ответил ему тогда Троегубов. Что он мог написать об их встрече? Сказала она: «Не мог разве под пулю руку или ногу подставить?». Ледяным холодом повеяло от таких слов. Не сразу нашелся, что и ответить. Скривил губы в горькой усмешке: «А я и голову не подставлял. Пуля сама меня нашла...».  Дни текли однообразно. в тяжелую минуту казалось, что время замерло, остановило свой бег. Но впереди была еще целая вечность.

Из Указа Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1971 года: «За успешное выполнение заданий восьмой пятилетки наградить директора Шахунского УПП ВОС Троегубова Ивана Алексеевича орденом Трудового Красного Знамени...»

Сейчас он и сам затрудняется сказать, что больше ему помогло встать на ноги. Уверенность в своих силах, поддержка родных и друзей, книги... Наверное, все вместе взятое. Когда приехал из госпиталя, жила у них на квартире двоюродная сестра, училась в десятилетке. Как раз в школе проходили Н. Островского. Попросит, бывало: «Почитай, ка, Аннушка, вслух, - и сидит тихо, поверну седеющую голову к окну, вслушиваясь в слова: «…Прожить надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». А тут и письма-треугольники нашли его в глубоком тылу. Фронтовики не забыли товарища. Латыши, украинцы, белорусы - люди разных национальностей писали капитану: «Будь оптимистом. Будь стойким, каким был в боях, и помни, что мы всегда рядом с тобой. Не падай духом». Из послевоенного письма бывшего политработника С. Муравьева: «Мне кажется, Иван Алексеевич, победа нам досталась именно потому, что была крепкая дружба на фронте, что боролись не отдельные люди, а единая семья спаянных дружбой и любовью к Родине советских людей».

В победном сорок пятом И. А. Троегубов возглавил общество слепых в Шахунье. Работы он никогда не боялся, а новое дело увлекло. Все дни напролет - в организационных заботах, среди людей. И сознание того, что ты им нужен, что живешь полнокровной жизнью, окрыляло, Начали с малого. Надомниками из мочала веревочку вили, со временем общежитие, мастерские построили. Так к колышку и привились. Теперь здесь крупное предприятие. Выпускают электрорубильники, воздухоочистительные фильтры для двигателей внутреннего сгорания, блоки радиоканалов к телевизорам. Каждый новый вид продукции осваивался не без его, директора, участия.

И семейное счастье не обошло стороной дом израненного фронтовика. Почти тридцать лет рядом с ним верный друг Екатерина Романовна. Она рассказывает: Знакомьте узнали, что замуж за Ивана собралась, удивлялись, головами качали. За инвалида, мол, идешь, гляди, девка... Пересуды, пересуды. Господи, да он и на инвалида-то не похож Все сам пытается делать. Мы рядом с ним работали, я в ту пору секретарем-машинисткой была. Зашла как-то в кабинет, а он с плановиком дела обсуждает и сам на счетах считает. «Да как же так, Иван Алексеевич, - говорю ему, - могли бы позвать». А он: «Ничего, Катя, это несложно». Другой раз с планом трудности - за телефон берется, поставщиков вызывает, добывает капрон для фильтров, медь для рубильников. Вроде бы не его забота -- снабженцы есть, но разве усидит спокойно. Однажды новое производство осваивали. С головного предприятия звонят: приезжайте, технологию изучите. Вечером говорит мне, чтоб и ему командировку выписывала: «Посмотрим, как у них там дело поставлено». И утром уехал вместе со специалистами...

Как поженились, на плечи Екатерины Романовны основные домашние заботы легли. Муж, конечно, помогал в меру сил. Но стирать-штопать, в огороде полоть-сеять, животину во дворе содержать - все она. Потом дети пошли. Хлопот прибавилось, да только не в тягость, а в радость были они ей, выросшей в многодетной крестьянской семье.

Так вот и живем. - рассказывает хозяйка дома, -- по одной дорожке рядом шагаем в мире и согласии. Всякое в жизни случалось, но семейные дела обсуждали спокойно, умели оба нужные слова найти. Дети выросли уже, Владимир и Галина своими семьями обзавелись, в гости вот недавно приезжали... А Иван, хотя уж три года как на заслуженном отдыхе, снова пошел работать  на предприятие. Слесарем. Не может он без коллектива. По-прежнему среди верных друзей у Ивана Алексеевича - книги. 3а послевоенное время их прочитано уже более трех тысяч! Азбуку Брайля он ,знает, но пальцы грубые, чувствительность не та - приспособился записи магнитофонные слушать.

Иногда Екатерина Романовна вслух читает. Не так давно познакомились с произведениями В. Шукшина, Т. Драйзера, И. Эренбурга.

-Извините, Иван Алексеевич, за такой вопрос, но как же вы за грибами ходите? Улыбается Троегубов. - Хитрого ничего нет. Катя меня приведет на полянку, где грибы есть, а сама с корзинкой дальше в лес. Я встану на колени и веду палкой параллельно земле, как будто миноискателем. Слышу, задел за что-то. Ага! Есть один, в лукошко его. И дальше двигаюсь. Удивительный все-таки он человек. Жалобами ни в семье, ни на людях не докучает, наоборот... Что же мы, ничем не обделенные в этом мире, порой любим поплакаться?  

Почти  каждый год И. А. Троегубов ездит на места былых сражений. Бывал и в Межаре, где в школе-восьмилетке пионерский отряд носит его имя. С красными следопытами у него давняя дружба. А у деревни Монаково поднимался на высокий холм, который когда-то на полевых картах обозначался как стратегическая высота. Постоял у обелиска. Спросил; «Какой он?» - и, не дожидаясь ответа, потрогав холодный мрамор. сказал уверено: «Высокий, торжественный. Стоять ему здесь век».

В.Полозов